Стенание земли

Греческий историк III века до Р. Хр. Абиденус сообщает, что Навуходоносор, "одержимый каким-то богом или чем-то еще, поднялся на террасу своего дворца, произнес пророческую речь... после чего неожиданно исчез"83. И здесь мы находим несколько мотивов, общих с библейским рассказом: пребывание царя на террасе дворца, пророчество и неожиданное и необъяснимое его исчезновение.

И наконец, недавно открытые клинописные тексты дали еще одно подтверждение библейского рассказа. Ассириолог А. К. Грейсон опубликовал хранящийся в Британском музее клинописный текст, где упоминается об умопомешательстве Навуходоносора. Там говорится, что в какое-то время "жизнь показалась ему бессмысленной... он давал противоречивые и неясные приказания... он был не в состоянии выразить свою

любовь к сыну или дочери, не узнавал своих родственников и даже не мог управлять Вавилоном и своим храмом"84.

Если принять во внимание исторические свидетельства и диагнозы психиатров, то рассказ Даниила представляется вполне правдоподобным.

Время. Согласно библейскому тексту, Навуходоносор оставался в таком состоянии "семь времен". Это точное указание длительности говорит о намерении автора подчеркнуть историческое значение события. Болезнь царя - не только явление символического порядка, она существует во времени. Текст указывает на место данного события в истории, поскольку оно связано с завершением строительства Вавилона. Хотя речь пророка следует отнести к поэтическому стилю, тем не менее он говорит о совершенно реальном времени. Арамейское слово "идан", переведенное расплывчатым словом "время", следует понимать в смысле "год". В пользу этого можно привести следующие доводы;

1. Знаменательно, что болезнь царя начинается "по прошествии двенадцати месяцев". Как будто с самого начала здесь устанавливается, что "год" - это основная единица для вычисления пророческих времен Навуходоносора.

2. Связь между этими двумя периодами (двенадцать месяцев и семь времен) передается стилистическими средствами. Для сообщения об окончании этих сроков используются сходные предлоги (4:26, 31).

3. Этимология слова "идан" (время), родственного слову "од" (повторять, возвращать, переделывать), предполагает повторение того же времени, то есть того же сезона (2:21), что, следовательно, означает новый год.

4. Это же слово ("идан") употреблено в Дан. 7:25 в смысле "год", о чем ясно свидетельствует параллельное место из Откр. 12:14 (см. дальше наше исследование на Дан. 7:25).

5. Именно такое понимание (семь лет) господствовало, начиная с Септуагинты и до раввинов средних веков (Раши, Ибн Эзра и др.).

Итак, Навуходоносор был подвергнут семилетнему испытанию. Если в даном случае предпочтение отдано слову "времена", а не более конкретному слову "годы", то это сделано для того, чтобы привлечь внимание к семичастному ритму и тем самым выразить идею Божественного руководства. Бог контролирует ход событий в этой истории, и никто не может здесь что-нибудь изменить.

5. Молитва исцеленного

Однако текст предполагает и участие самого царя в своем избавлении: "Я... возвел глаза мои к небу" (4:37). Каким бы серьезным ни было состояние больного ликантропией, он все же сохраняет некоторое сознание, и у него бывают моменты, когда мышление проясняется. Как бы сильно человек ни был болен, он всегда остается человеком со своим потенциалом свободы и ответственности. Выдающиеся психиатры это знают и не относят своих пациентов бесповоротно к "сумасшедшим", но рассматривают их как простых больных, требующих лечения и ожидающих выздоровления.

В этом заключается один из важнейших уроков текста: самая строгая предопределенность нейтрализована свободой человека. Даже будучи рабом своего звериного состояния, человек всегда может от него избавиться. Навуходоносору было достаточно поднять глаза к небу. Навуходоносор стал животным, потому что возомнил себя богом и смотрел сверху вниз. И Навуходоносор снова становится человеком, когда осознает свое жалкое состояние и начинает смотреть снизу вверх. Таков парадокс, истинность которого подтверждается как в психологическом плане счастья и душевного равновесия, так и в богословском плане спасения.

Мы можем оставаться самими собой и преуспевать лишь до тех пор, пока мы признаем границы своих возможностей.

Если кто-нибудь вообразит себя птицей и выбросится в окно, то он разобьется. Прежде чем пытаться летать, человеку необходимо сначала признать существование закона притяжения, который ограничивает его возможности. Такова цена свободы и счастья.

Помимо этого простого нравственного урока, мы можем извлечь из выздровления Навуходоносора и другой урок, касающийся духовного спасения человека. Только когда человек "выходит" из себя, оставляет свое "я", он оказывается в состоянии "прийти" в себя через веру и обрести спасение. Спасение имеет не только психологический, но и религиозный аспект; оно предполагает признание, что только Бог может спасти. Чтобы спастись, надо поднять глаза к небу. Навуходоносор всем своим сердцем прочувствовал эту истину. Разум возвращается к нему вместе с верой. Наш отрывок точно соответствует традиционному библейскому пониманию данного вопроса: "Сказал безумец в сердце своем: "нет Бога"" (Пс. 13:15; 52:2). Мысль о том, что. вера - это заблуждение, сама является заблуждением. Для Даниила вера и разум отнюдь не являются несовместимыми. Наоборот, вера возвышает разум. Можно даже сказать, что она является признаком разума.

Опыт Навуходоносора заключает в себе еще и урок космического порядка. В выздоровлении царя мы можем увидеть отражение великого чуда воскресения. На эту мысль нас наводят слова, которыми начинается повествование о выздоровлении: "В конце дней" (дословный перевод). То же самое выражение употреблено и в конце Книги, где говорится о воскресении (Дан. 12:13). Выздоровление Навуходоносора предвосхищает воскресение "в конце дней". Навуходоносор выходит из своего бессознательного состояния и снова может говорить. До этого момента речь о царе ведется в третьем лице. После обретения разума Навуходоносор ведет повествование от первого лица и превозносит в молитве Небесного Царя. Это четвертая молитва в Книге пророка Даниила.

Еще испачканный в грязи, с глазами, поднятыми к небу, исцеленный царь обращает свои мысли поочередно то от неба

к земле, то от земли к небу. Это перемещение между небом и землей придает молитве Навуходоносора особую структуру.

Первый взгляд, первые мысли вновь обретенного разума устремляются к Небу, к Всевышнему Богу. Именно на эту главную истину опирается Навуходоносор в своей молитве. Истина находит свое выражение и в симметрической красоте этого прославления.

Трем движениям человеческой души: "благословил я... восхвалил и прославил" соответствуют три качества Бога: Он живет вечно, Он господствует вечно, Он царствует вечно (4:31). Вечность Бога подчеркивается трижды, как эхо тройного славословия человека. Все начинается с этого, с безусловного признания вечности Бога - вечности Его существования, Его господства и Его правления.

Исцеленный царь перешел от смерти к жизни, и это резкое погружение из небытия в существование наполняет его ощущением вечности Бога. Его молитва -это преклонение перед Богом. Навуходоносор выражает свою признательность (он благословляет Бога), свое восхищение (он восхваляет Бога) и свое преклонение (он прославляет Бога). Едва придя в себя, Навуходоносор не видит ничего, кроме Бога. Он вдруг осознает, что обязан Ему всем, что без Него он ничтожен.

Это первый урок, который он извлекает из своего возвращения в разумное состояние. Он считает всех жителей земли ничего не значащими (4:32). В оригинале здесь использованы два слова: "хшб", означающее "оценивать", "считать", и "ла", означающее "ничто", "небытие" или являющееся отрицательной частицей "не". В сравнении с Богом все жители земли оценены как "ничто".