Сборник статей Иоанна Шаховского

Упражнять свою волю во вкушении всего невкусного и в невкушении всего вкусного не плохо. Но это лишь внешне поставленная задача, лишь отвлеченная тренировка воли.

И вкусное можно постнически вкушать. Даже Василий Великий говорит, что постники особенно остро воспринимают вкус и вкусность даже самой простой пищи. Так что тут дело в чем-то более глубоком.

Постническим вкушением пищи, например, всегда будет вкушение благодарственное. То, пред коим и после коего и во время коего, человек в сердце своем искренно благодарит Бога за дар пищи. Постна всякая пища, делающаяся некиим трамплином сердца к небу и Богу. И, наоборот, скоромна всякая пища, даже сухая, снедаемая без этого чувства сердечной благодарности Богу, подателю всяческого блага. Благословен брак, где супруги поставляют центром своей совместной человеческой и брачной жизни Бога и исполнение Его воли. Благословенно и причастно также Святому Посту всякое человеческое земное дело, открывающее и благовествующее Бога. Всякое слово, говорящее правду, всякое дело, являющее смирение, кротость, доброжелательство сердца человеческого.

Пост есть явление глубоко положительное, светло-активное. Оттого Господь повелевает постящимся не помрачать лице своего, но помазать главу и умыть лице свое. Пост есть веселие, радость духа, торжество вечности над временностью, победа правды над ложью, любви над ненавистью, света над тьмою. Пост есть цвет жизни, лучшая песнь человека в мире: песнь, переходящая в пасхальное песнопение.

Вполне естественно после этого сказать, что скоромное отношение к жизни есть отношение плоское, узкое, материалистическое, человеконенавистническое, или животное отношение.

Непонимание поста и воздержания есть непонимание своего безобразия, без-образия Божия в себе. Непонимание постного, узкого пути сердца в Царство Божие есть непонимание и своей глубины и широты в Боге.

Атлет знает, что если он за десять минут до состязания съел обед из пяти блюд, дело его проиграно. Это же знают артисты-певцы пред своим концертом. Но это очень мало кто знает из молящихся Богу. Они думают часто, что молитвенное дыхание их сердец не зависит от качества и количества их пищи. Они думают, что лучшие их переживания и религиозные их возвышения не стоят в тесной зависимости от насыщенности их желудков и степени удовлетворенности их покоелюбивой и сластолюбивой плоти.

Но опытные в духовном деле люди знают очень хорошо, что существует прямая зависимость сеяния в дух от сеяния в плоть (Гал. 6, 8).

Сеющие в плоть не после, а уже сейчас пожинают в каком-то смысле тление; сеющие же в дух пожинают не потом, а тотчас же жизнь вечную, в виде утончения духовного слуха и зрения, обострения восприятия духовных истин, лучшего слышания Божьих заповедей, наитончайшего разумения своей души и душ других людей, облегчения сердечной молитвы, прикосновения к смиренности небесной, и миру Христову, столь вожделенному для всякого сердца.

Пост не есть только усилие души, чтобы есть все не-вкусное. Пост, это есть сеяние в Дух, причащение Духа Божия, и потому Пост всегда заканчивается и исполняется в Св. Причастии Тела и Крови Христовых, что делает явным Пост не как отрицательное действие, но положительное, устремление к Причастию Христа, жизни наиболее полной в Нем. Все остальное подготовка. Путь не должен делаться самодовлеющим и закрывать самую цель пути.

Но, как живет человек часто в мире ради самой этой своей жизни, жить, как живется, а если можно, то и получше жить (не понимая, что жизнь эта его не есть цель, но лишь путь к цели), так и пост обычно переживается человеком вне его цели, а лишь как нечто в себе самом имеющее смысл, как исполнение известного обряда. Оттого встречались и теперь часто встречаются среди христиан такие постящиеся, которые сочтут великим грехом для себя вкусить в посту даже молочное (не говоря уже о мясе), но остаются в своем бесчеловечном и жестокосердном окаменении сердца в отношении к своему ближнему. Толкают в самом храме без зазрения совести своих соседей, обижаются на некланяющихся им и зеленеют, узнавая о благополучии и счастии других; говоря в обществе, выставляют себя, свои достоинства, свои знакомства. Невозможно понять постящегося и остающегося среди своих мелких интересов, злословий и острословий. Это какое-то уродство духа. Невозможно понять механического пощения, как и механической молитвы. Люди, механически, по обычаю лишь не сознательно постящиеся и молящиеся, обманывают не только самих себя, но и Господа. Пост не обряд и не иогическое действие. Пост есть целостное миросозерцание евангельское.

Прекрасно и чудно оно: Приидите ко Мне все труждающиеся и обремененные. Это начало поста. А его действие: и Я успокою вас. Философия поста: возьмите бремя Мое на себя; а его психология: и научитесь от Меня. Исполнение Поста: и найдете покой душам вашим. Характеристика же общая Поста: ибо иго Мое благо и бремя Мое легко.

Больным, немощным, рождающим не заповедан физический пост. Он им уже дан в болезнях и муках, и ослаблении физического их состава. Ради духа и цели своей жизни, им надо укреплять свою плоть земной пищей. Пост для них только в кротком и терпеливом приятии и перенесении всей жизни и ее мук, в покаянном устремлении к Творцу и Спасителю, в благодарении Его за все. Пост для них лишь в одном духе, в сердце, где его начало и где его конец для всякого человека. Это же может относиться и к живущим в воюющих странах, где вводятся пищевые ограничения. Пост в этом случае покорное и кроткое принятие всех этих ограничений.

Для здоровых, сильных, у коих избыток их физической силы препятствует молитве, целомудрию, смирению, физический пост великое благо. Он даже физически очень полезен для них. Медицине хорошо известно, что болезни разных внутренних органов (особенно во второй половине жизни) развиваются несравненно легче от переедания, чем от недоедания.

Пресыщенный человек всегда находится в каком-то обольщении относительно себя. Он чувствует себя всегда лучшим, чем он есть, и доброта его, как доброта пьяницы, исходит не от глубины сердца, а от глубины желудка. Известно, что пьяница, с умиленными слезами желающий целоваться со всеми, совсем не добр по существу своему. Это пьяное умиление у него может сейчас же перейти в озверение. Так же и разнеженный от сытой и праздной жизни сластолюбивый человек часто бывает склонен к благодушным порывам и мыслям. Но все это у него не основательно. Это доброта лишь пена над глубиною моря эгоизма. Его добро – дом, построенный на песке (Мф. 7, 26). Подуют ветры, разольются реки, и будет падение дома того великое. Иначе сказать, придет смерть, и уже последние минуты земной жизни этого человека развеют мякину его добрых настроений и чувств; и душа его встретит страшную для себя вечность, в которой не найдет ничего сродного или близкого себе.

Но лишь стоит такому человеку (да и вообще всякому) немного попоститься, утеснить плоть, сузить свое пространство жизненное на земле каким-либо самоограничением, как этот человек увидит все свое бунтующее эгоистическое естество. Оттого-то многие постящиеся бывают злы и раздражительны, а стоит им только вкусьненько поесть, как они становятся кроткими и добрыми. Но что стоит эта их кротость, являющаяся следствием услаждения или поблажки чувственности.

В семьях таким постникам обычно говорят: да поешь ты лучше, но не злись и не будь мрачным и для нас невыносимым. Так же и курильщики делаются рабами своего табака; и если не воскуряют пред идолом своей гортани, делаются раздражительными и невыносимыми для окружающих. Это плоть бунтует и злится, как пес голодный. Но лишь бросишь ей подачку, она умиротворяется, и из пса делается ласковым ягненком. Но, спрашивается, какая нравственная цена подобному превращению? Чем возвышенным и истинным обусловлено оно? Ничем. Вот это и есть душевный человек в своей стихии природной, не разумеющий того, что от духа Божия, а что от духа плоти; он способен спутать, смешать два различных умиротворения своей души.