Таинство христианской жизни

Помимо подборок из таких заметок, в книгу вошли и более развернутые тексты — статьи и доклады Старца «О вере», «Духовная жизнь», «Материнство как служение женщины», «Эпилог».

Статья «Духовная жизнь» была включена в греческое издание книги «О молитве», но на русском языке публикуется впервые.

Статья «Материнство как служение женщины» является текстом доклада, прочитанного Старцем еще в 1965 году в английском городке Halstead для Young Wives Fellowship («Содружество молодых жен»). Старец охотно согласился на предложение Содружества говорить о так называемом «женском вопросе», потому что Старец относился с особым уважением к служению и роли женщины в Церкви, которые зачастую недооцениваются в повседневной церковной жизни. Никогда женщина не превращалась для него в неравноправную «служанку» Церкви, но всегда была «служителем Церкви», носителем не функционально-иерархического, но того великого царственного священства, примером которого являлась Божия Матерь, молящаяся за все человечество, и которое Христос даровал всем верующим: «Но вы — род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет» (1Пет. 2:9). Священное служение женщины Старец видел в ее великом подвиге материнства, когда мать дает жизнь новому человеку не только по плоти, но и по духу — свыше (Ин. 3:3), являясь родителем «сынов божиих» (ср.:Лк. 1:32). Для Старца не было уже «ни иудея, ни язычника… ни мужеского пола, ни женского: ибо все одно во Христе Иисусе» (Гал. 3:28), потому что в каждом человеке Старец созерцал прежде всего неповторимое великолепие образа и подобия Абсолютного Бога — личность, каждая из которых дороже всего сотворенного космоса.

Текст заключительной главы «Эпилог» был найден в архиве монастыря среди груды бумаг Старца с карандашной пометой: «Конец книги». Было ли это предварительным наброском для окончания главной книги «Видеть Бога как Он есть» — его духовной автобиографии? Или же Старец хотел написать еще одну книгу? Теперь это останется навсегда тайной. Там приводятся мысли Старца о всем его пройденном пути и предстоящем исходе его ко Господу. Еще при жизни Старца многие слышали от него те же слова и, быть может, не раз читали их и в других книгах, но простота и доступность Старца как-то приглушали их истинный смысл и глубину. Их истинное понимание открывается только теперь, когда его уже нет с нами. С благодарностью Богу за Старца, за этот величайший дар чудесного Его Промысла для каждого, кто так или иначе столкнулся с ним на своем жизненном пути, нам хотелось бы привести прощальные слова Старца:

Я предаю себя на суд Божий и суд людской. Немалое число людей «осторожно» вели себя со мною: отталкиваясь, осуждая меня и подобное. Но также и, быть может, еще большее число обращались ко мне с доверием и любовью. Для них пусть написанное мною будет моим завещанием, которое отдаю «даром», подобно тому как сам я получил даром от Бога через отцов моих в Духе.

МЫСЛИ О МОНАШЕСТВЕ

I

Предание в каждой религии представляет накопленный веками опыт и составляет в каждой религии своеобразную религиозную аскетическую культуру, отличную от других в силу различия догматического сознания. Таким образом, каждая религия: христианство, иудейство, магометанство, пантеизм (во всех видах), язычество и демонизм — имеет свою аскетическую культуру.

Считаясь с тем фактом, что в настоящее время в христианских странах в силу увлечения рационализмом наблюдается или совершенный отпад от веры, или усвоение пантеистического миросозерцания, мы позволим себе провести некоторое сравнение христианской православной мистики и пантеистической.

Православное восточное монашество обладает величайшим аскетическим опытом, в значительной мере своей зафиксированным в богатейшей аскетической литературе, творениях святых отцов Церкви. Каждый православный подвижник стремится ценою личного опыта и внимательного изучения творений святых отцов приобрести и опытное, и теоретическое познание основ аскетизма, чтобы иметь возможность свободно и разумно пользоваться различными аскетическими средствами, чтобы все существующие формы аскетических упражнений слить в единое целое, привести в стройную систему. В идеале желательно знание всей совокупности аскетических видов, форм, методов, чтобы прийти к внутренней свободе от рабства форме. В идеале желательно познание всей последовательности духовного возрастания, последовательности восхождения от низшего и меньшего к высшему и большему, чтобы тем обеспечить непреткновенное преуспеяние, иначе говоря, нужно знать иерархию духовных ценностей, чтобы не поставить низшее над высшим и тем неисправимо положить конец восхождению. Вся история человеческой культуры вообще и в частности история религий сверх меры изобилуют нарушением, «превращением» иерархии. И тут встает вопрос: как же это возможно?

Для православного подвижника этот вопрос разрешается доверием опыту святых отцов и следованием аскетическому преданию Церкви, ибо никто не может установить иерархию прежде опыта. В христианстве же этот вопрос усложняется еще и тем, что опыт в конечном смысле не зависит от человека, потому что сущность христианского опыта в богообщении, в приобщении Божественному бытию, Бог же абсолютно свободен и никакие ми человеческими средствами не может быть вынужден к такому общению.

Это последнее обстоятельство приводит к тому, что при наличии богатейшей аскетической системы подвижник относится к ней, как к чему-то второстепенному; иными словами, ни на какое внешнее человеческое действие не полагается надежда, и вся сила внимания обращена на внутреннее устроение, на внутренний подвиг молитвы, смирения, послушания, и каждое из этих действий представляет собою бесконечное творчество, так что нет уже и возможности удерживаться в пределах системы.

Проблема аскезы является актуальною не только для тех, кто именуется подвижником в узком и, так сказать, специальном смысле этого слова, например, монахов и отшельников, но и вообще для всякого христианина, ибо актуальность и современность этого вопроса во все века, во всякую эпоху пребывают неумаленными по самому существу той жизни человеческого духа, которая имеется здесь в виду. Аскетизм как духовный труд неотъемлем не только от всех известных истории великих и невеликих религий, но и вообще от всякой человеческой культуры, даже и безрелигиозной. Все религии, все старые и новые парарелигиозные формы мистической жизни имеют свою аскетическую культуру, отличную в той или иной мере от других в силу различия догматического сознания, лежащего в основе всякой религии. В данный момент мы вовсе не предполагаем остановиться на чрезвычайно важной и интересной теме — зависимости аскетического акта от формы догматического сознания, как и наоборот — зависимости доктрины от реально пережитого духовного опыта. Наша задача — нарисовать возможно короче картину православного подвижничества.

Христа мы принимаем как абсолютную Истину, как Бога Творца и Бога Спасителя. Заповеди Его суть несозданный Свет Божества, и стремление к тому, чтобы они стали единственным законом всего нашего бытия — и временного, и вечного — составляет сущность православной аскезы.

Мы решительно отвергаем всякую попытку поставить Христа в ряду других «основателей религий» или «великих учителей человечества». Христианство предстает нам во всей своей исключительности и ни в каком случае не рассматривается нами лишь как одно из данных человечеству «откровений», как одна из «традиций» среди других аскетических культур и традиций. Мы не допускаем никакого ограничительного толкования таких слов Христа, как, например: «Никто не знает Отца, кроме Сына» (Мф. 11:27); или: «Никто не приходит к Отцу, как только через Меня» (Ин. 14:6); или: «Если не уверуете, что это Я, то умрете во грехах своих» (Ин. 8:24).

Аскет пребывает в подвиге и ведет борьбу за достижение совершенства. Но совершенство, мыслимое нами, не заключено в тварной природе человека и потому не может быть достигнуто путем развития возможностей этой природы, взятой в самой себе, в своей ограниченности. Совершенство наше в самом Божественном бытии, оно есть дар Святого Духа. Отсюда — внимание аскета сосредотачивается на том, чтобы слить свою жизнь и свою волю с жизнью и волею Самого Бога. Достигается сие главным образом в молитве, и потому молитва есть вершина всех аскетических действий (деланий); в молитве — культура православного аскетизма достигает своего наивысшего выражения; ей отдается первая (главная) сила подвижника. Молитва, будучи творчеством выше естественного порядка, может быть бесконечно разнообразною и по формам, и по своему достоинству. Наиболее же совершенной является так называемая ЧИСТАЯ молитва, посредством которой совершается наше вхождение в Божественное бытие силою Святого Духа, что и составляет последнюю цель истинного аскетизма. Ради достижения сей цели подвижник оставляет все прочее как бы позади себя, и в этом оставлении заключена сущность монашеского отречения от мира.