Не искажая Слова Божия

Выраженная в оригинале самоочевидная информация может стать имплицитной в переводе, если ее передают понятным и непосредственным образом. Есть особая необходимость сделать такую информацию имплицитной, если она отвлекает от центральной мысли отрывка или если читатели сочтут ее настолько очевидной, что о ней можно упоминать разве что для детей. Следующие примеры не требуют особых пояснений. Второй и последний примеры более ясно иллюстрируют самоочевидную информацию, если знать, что дикий мед был единственным сортом меда в той культуре или если возникнет вопрос, куда еще можно выбрасывать пшеницу.

3. Семантические компоненты лексического значения

Анализ значения на основе семантических компонентов подробно рассматривается в следующей главе. В данной же главе достаточно привлечь внимание к тому факту, что компоненты слов, явно выраженные в греческом, в контексте ЦЯ могут содержаться имплицитно.

Хороший пример этого приводится в статье Ларсон [Larson 1969, с. 16 и 19]. Греческий язык располагает большим разнообразием слов, обозначающих различные аспекты говорения — приказать, упрекнуть, убеждать, спросить, ответить, предупредить и т. д. Во многих языках нет такого обилия понятий, и вместо них используется обычный глагол, означающий "сказать, говорить, рассказывать", при этом такие дифференциальные компоненты как "приказ и упрек" передаются контекстом, обычно тем, что в действительности было сказано. Так, в агварунском языке стих Лк 3:14 "Спрашивали его также и воины: а нам что делать?" принимает вид "Воины также сказали: Что нам делать?" Аналогичным образом, в сирино (боливийском языке) в Деян 27:22: "Теперь же убеждаю вас ободриться" достаточно употребить повелительное наклонение ("Ободритесь!") поскольку повелительное наклонение имплицитно несет в себе компоненты "увещевания"

Такие имплицитные компоненты не ограничиваются глаголами. Как в греческом языке есть ряд различных слов для обозначения процесса говорения, точно также в Новом Завете упоминается и много видов правителей: цари, правители, император, проконсулы и т. д. Многие языки лишены такого многообразия и могут иметь лишь один местный термин типа "вождь" На таких языках различие между царем и правителем может быть эксплицитно упомянуто, когда о них говорится впервые, и в дальнейшем имплицитно передаваться термином "вождь". Так, в Мк 6:14–29, где часто упоминается царь Ирод, может быть, лучше всего использовать эквивалент слова "царь" в ст. 14, в котором Ирод вводится в повествование, а затем называть его "вождь" или "Ирод" или "он", соответственно требованиям языка. Лексический компонент "царь" будет в таком случае имплицитно содержаться в контексте.

В КАКОМ СЛУЧАЕ ЭКСПЛИЦИТНАЯ ИНФОРМАЦИЯ МОЖЕТ СТАТЬ ИМПЛИЦИТНОЙ?

Поскольку языки имеют разные модели эксплицитности и имплицитности, следует ожидать, что не только какая — то часть имплицитной информации оригинала может становиться эксплицитной, но что может иметь место и обратный процесс — определенная эксплицитная информация может становиться имплицитной. [23] Например, было обнаружено, что в некоторых языках Перу, если использовать слово "Бог" на ЦЯ столько же раз, сколько оно встретилось в первой главе книги Бытия, читатели могут сделать вывод, что в акте творения участвовал ряд различных богов. Использование собственного имени вместо эквивалента "он" указывает на введение в повествование нового участника — следовательно, в данном случае еще одного бога. Таким образом, точно так же, как невозможность сделать имплицитную информацию эксплицитной может привести к искажению смысла Св. Писания, аналогичное искажение может появиться также в результате того, что эксплицитная информация не стала имплицитной.

В данном случае встает тот же самый вопрос, что и в связи с обсуждением того, когда имплицитная информация может делаться эксплицитной: "Когда эксплицитную информацию уместно сделать имплицитной в ЦЯ?" Ответ аналогичен. Здесь имеет силу тот общий принцип, согласно которому это позволено, если того требуют свойства ЦЯ и если такое изменение сделает имплицитным то, что в противном случае оставалось бы эксплицитным, не нарушив при этом принцип адекватной передачи смысла оригинала.

Конкретные принципы, которыми можно руководствоваться, здесь вполне аналогичны. Если в оригинале есть обязательные категории, которых нет в ЦЯ, то вполне может быть, что значения, связанные с этими категориями будут имплицитно передаваться на ЦЯ. Если, например, существительные и глаголы ЦЯ не имеют категории числа, то настаивать на том, чтобы число помечалось в каждом существительном и глаголе ЦЯ на том основании, что так делается в греческом, было бы серьезным нарушением нормального функционирования данного языка; подобная информация в явном виде передается на ЦЯ только в определенных моментах дискурса, а в остальных случаях является имплицитной.

Опять — таки, если сохранение эксплицитной информации в том же виде приведет к появлению ложного смысла, то она должна подаваться имплицитно. Мы уже приводили пример из книги Бытия. Другой пример можно найти в словах, произнесенных в храме ангелом и адресованных Захарии (Лк 1:13): "Не бойся, Захария, ибо услышана молитва твоя, и жена твоя Елисавета родит тебе сына…" Если словосочетание "жена твоя Елисавета" сохранить в таком же виде в агварунском языке (Перу), то это будет, во — первых, неестественно, поскольку она уже была названа по имени (ст. 5 и 7), и, во — вторых, вводить в заблуждение, поскольку такое выражение будет подразумевать, что у Захарии была еще одна жена, имя которой было не Елисавета. Поэтому переводчик здесь также должен постоянно задавать вопросы, чтобы установить, какой смысл доходит до читателей на ЦЯ, и тогда соответствующим исправить перевод с учетом естественных средств выражения в ЦЯ, пока он не убедится, что смысл соответствует смыслу оригинала.

Лишняя эксплицитная информация может приводить к неясности, неоднозначности или чрезмерной избыточности. Последнее случается чаще, чем это подчас осознается. Беглый взгляд на примеры и сопутствующие им комментарии из статьи Ларсон [Larson 1969] быстро продемонстрирует это. Некоторые типичные комментарии: "постановка слова двенадцать в ст. 20 (т. е. Мк 14:20) отвлекла бы внимание от центральной мысли"; "вторичный повтор … сделает отрывок громоздким"; "включение большего отвлекло бы от естественного хода повествования и сделало бы его неестественным" Каждый язык располагает собственными моделями текстообразования, обеспечивающими достаточную избыточность сообщения; но равным образом ему доступны и лежащие в его структуре средства, позволяющие избежать чрезмерной избыточности. Когда избыточность из оригинала переносится в ЦЯ, это часто приводит в результате к неестественности в этом отношении.

Наконец, представляется очевидным, что переводчики в процессе своей работы обнаружат, что достижение адекватной передачи динамики оригинала обусловлено максимальным использованием моделей имплицитной информации. Когда эксплицитная информация становится имплицитной, это не потеря содержания, а значительное улучшение коммуникации, так как передаче информации не мешает то, что, с точки зрения ЦЯ, является ненужной эксплицитной информацией.