О молитве

Заметил я, что если во время молитвы за кого‑либо в душе происходило преломление скорби сердца на покой и радость, то это явление всегда бывало верным признаком, что молитва услышана, и дано исцеление тому лицу.

Я не искал дара исцелять болезни тел. При молитве за недугующих я все предавал в волю Бога, Который знает, что нужно для каждого ради его спасения. Я совсем не уверен, что такая установка, т. е. избегание моего личного воздействия, была причиной бесплодности многих моих молитв. Я никак не хотел стать “чудотворцем”: мысль об этом почти пугала меня. И все же, как бы вразрез сему, были случаи, когда молитва оставалась безрезультатной и верующий печальным — приходила мысль, что священнослужителям необходимо свидетельство от Бога, что Он слушает их молитвы и удовлетворяет их прошения. Умножение помощи просящим о помощи чрез священника укрепляло бы веру многих в Церковь. Да и Сам Господь молился Отцу: “Отче… прославь Сына Твоего, да и Сын Твой прославит Тебя” (Ио. 17: 1).

Чаще случается при молитве за живых, что сердце наше переживает преложение скорби на радость. Но нечто подобное происходит и при молитве об уже умерших, и даже много времени тому назад. Чудное событие -встретить в духе живым образом давно умерших, прежде даже неведомых нам лиц. Такое общение с потусторонним миром особенно свойственно молитве святым. Но бывает, хотя не часто, и при молитве за усопших, ведомых или неведомых, сердце получает извещение об их состоянии, благом или тяжком. Неложное единение в Духе Святом с душами людей, недавно или много веков тому назад усопших, свидетельствует об их персональной вечности в Боге нашем. Встреча нашей любви с любовью тех, кто в нашем уме во время молитвы “преподает нам некое дарование духовное к утверждению нашему” (ср.: Рим. 1: 11–12).

Люди возлюбили тьму, в которой смерть, и отвергают Свет, который есть жизнь, и временная, и вечная. Если у духовника сердце, любящее народ Божий, то душа его исполняется глубокого сострадания, когда он находится в состоянии невозможности передать им свет–жизнь. Я не раз останавливался на странном аспекте духовного служения; и это естественно, потому что в практической жизни это сопутствует духовнику все дни его подвига: “смерть действует в нас, а жизнь в вас”, — писал ап. Павел коринфянам (2 Кор. 4: 12). Мало сего: за несение света жизни многие ненавидят служителей Христа, как прежде нас возненавидели Самого Господа: “Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел… Помните слово, которое Я сказал вам: раб не больше господина своего. Если Меня гнали, будут гнать и вас; если Мое слово соблюдали, будут соблюдать и ваше” (Ио. 15: 18 и 20).

Духовник при встрече с лицами, которые говорят ему о своих видениях, заботится прежде всего о том, чтобы верно распознать источник видения: было ли оно истинно дано Свыше, или только порождением возбужденной фантазии, или следствием влияния неприязненных духов. Задача подчас трудная и чрезвычайно ответственная. Если данное от Бога мы припишем сопротивной силе, то рискуем впасть в хулу на Духа Святого (ср.: Мф. 12: 28–31). И наоборот: если демоническое действие признаем за Божественное, то толкнем доверяющего нам исповедника на почитание демонов. Отсюда всем без исключения духовникам необходима усердная и постоянная молитва вообще и на каждый отдельный случай, чтобы Сам Господь сохранил его от погрешностей в суждениях своих.

Когда духовнику положение вещей неясно, то у него в распоряжении остается “психологический прием”: предложить исповеднику быть недоверчивым ко всякого рода особенным явлениям. Если видение было действительно от Бога, то в душе его, исповедника, будет превалировать смирение, и он спокойно примет совет быть трезвенным. В обратном случае возможна реакция негативная и стремление доказать, что видение не могло быть иначе, как от Бога. Тогда есть некоторое основание усомниться в этом. Конечно, такой метод не более, чем паллиатив, и прибегать к нему не должно легкомысленно. Опыт показал, что когда кто‑либо искушает брата своего, то тем самым толкает его на раздражение и огорчение.

Всем нам даны те же самые заповеди; отсюда следует, что все люди в глазах Господа — равны. Ни для кого не закрыт восход до последних степеней, до “полноты возраста Христова”. В грядущем веке земная иерархия, и социальная, и церковная, может нередко оказаться опрокинутой: “Бог избрал безумное мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира… чтобы посрамить сильное; и незнатное мира и уничиженное… чтобы упразднить значащее” (см.: 1 Кор. 1: 26–28; 15: 24–28).

Духовные “старцы” не обязательно иереи или монахи. Это показала история русской Церкви XVIII и XIX веков, когда целые ряды подвижников благочестия, носителей великой благодати, уклонялись от священства и монашества, чтобы сохранить за собою свободу подвига, вне контроля официально установленных органов. Это печальное и разрушительное для всей жизни Церкви явление не всегда обуславливалось анархическими настроениями против самого принципа иерархии; из чтения книг о таких героях духа легко увидеть, что многие из них были воистину высокого духа богобоязненные люди, удостоившиеся явных благословений и дарований Свыше. Их жизнь не вызывала благоволения ни со стороны церковной иерархии, ни со стороны государственных административных властей и учреждений. Избегание некоторыми священства и монашества объяснялось еще и тем, что как только человек наденет рясу, так все и каждый считают себя вправе судить этих служителей Христа. Судить в подавляющем числе случаев неправедно, неприязненно, клеветнически. Особо одаренные из них весьма часто подвергались даже грубым гонениям, потому что их жизнь была выше разумения стоящих у кормила власти. История нашей Церкви полна подобных случаев, и нет нужды называть их по именам. Кто много и усердно молится, тому характерны переходы от одного состояния в другое; нередко от острого страдания к глубокой радости; от отчаяния к созерцанию и вдохновенной надежде; от долгого плача к сладкому миру, и подобное. От многих и длительных молитв, от внимательного воздержания во всем — утончаются восприятия: душа становится подобною самому чувствительному слуховому аппарату, ярко реагирующему на едва уловимые звуки, и даже на уже неслышимые движения воздуха. Когда же дух наш переживет сотни и более раз то подъемы, то падения, тогда и то, и другое усваивается душою настолько, что она как бы непрестанно носит в себе и царство, и ад. Многим, возможно, это покажется парадоксальным, но по существу это есть признак умножающейся любви; приближение к уподоблению Христу. Вот, ап. Павел пишет о себе: “Кто изнемогает, с кем бы и я не изнемогал? Кто соблазняется, за кого бы я не воспламенялся?” (2 Кор. 11: 29). Римлянам же он заповедал: “Радуйтесь с радующимися и плачьте с плачущими” (Рим. 2: 15). Согласно пастырскому принципу отцов — никто не должен заповедовать своим пасомым деяний, которых сам не совершил. Не думаю, чтобы ап. Павел был в этом отношении менее строгим, чем отцы. Обращения к пастырям людей, переживающих трудные для них испытания, не могут быть регламентированы или организованы произвольно; невозможно определить такие‑то часы для приема скорбящих и иное время для радующихся. Отсюда следует, что всякий пастырь, во всякое время должен быть в состоянии плакать с плачущими и радоваться с радующимися… изнемогать с впадающими в отчаяние и восставлять в вере соблазняющихся. Но и здесь, как во всей нашей жизни, — первый пример Сам Господь. Из евангельской истории, и особенно последних дней и часов Его, мы видим, как Он жил совместно недостижимую для нас полноту и страдания, и торжества победы; и смерть, и неотъемлемую от Него Божественную славу: “…вы знаете, что через два дня будет Пасха, и Сын Человеческий предан будет на распятие”, “…отныне не буду пить от плода виноградного до того дня, когда буду пить с вами НОВОЕ ВИНО В царстве ОТЦА МОЕГО”… “Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты оставил Меня?”… “истинно говорю тебе: НЫНЕ ЖЕ БУДЕШЬ СО МНОЮ В РАЮ”… “…и был пот Его, как капли крови, падающие на землю”… “Отче, прости им, ибо не знают, что делают”… “Душа Моя скорбит смертельно”… “Ты ли Христос, Сын Божий? Иисус говорит ему: ты сказал; даже сказываю вам: отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную Силы, и грядущего на облаках небесных”.