Ум - это миф

У. Г.: Вы произвольно вывели эти различия. Думанье — это часть жизни, а жизнь есть энергия. Выпить пива или выкурить сигарету — это точно то же самое, что повторять молитвы, священные слова и писания. Пойти в паб и пойти в храм — это одно и то же, это решение проблемы на скорую руку. Вы придаете особое значение молитвам и храмам только потому, что таковы ваши предрассудки, а еще потому что чувствуете свое превосходство перед теми, кто посещает пивные и бордели.

В.: Выходит, что это все попытка каким-то образом модифицировать или изменить мою обусловленность…

У. Г.: Обусловленность — это традиция. Есть санскритское слово для обозначения этого — самскара. Традиция — это вы сами, это то, что вы называете собой. Она продолжается независимо от того, как вы модифицируете ее. Все в жизни временно, и попытка сделать основанную на мысли обусловленность неизменной — патологична по своей сути. Вы рассматриваете психологию и патологию как две разные вещи. На самом деле есть одна только патология. Самскара, обусловленность, которая заставляет вас чувствовать себя отделенными от себя и мира, — это патологическая обусловленность.

Где эта обусловленность, о которой вы говорите? Где находятся эти мысли? Они не в мозге. Мозг не производит мысли. Скорее, мозг действует как антенна, собирающая мысли, находящиеся на одной волне, из общей сферы мыслей.

Все ваши действия, от мыслей о Боге до избиения ребенка, исходят из одного источника — думанья. Мысли сами по себе не причиняют вреда. Только когда вы пытаетесь использовать, подвергать цензуре и контролировать эти мысли для того, чтобы что-то получить, — вот тогда-то и начинаются ваши проблемы. У вас нет иных вариантов, кроме как использовать мысли, чтобы получить то, чего вы хотите в этом мире. Но если вы ищете то, чего не существует, — Бога, блаженство, любовь и т. п. — при помощи мысли, вам удается только натравить одну мысль на другую, делая несчастными себя и окружающий мир.

Когда мыслительная структура, вынужденная обслуживать страх и надежду, не может добиться того, чего хочет, или не может обрести уверенность, она придумывает то, что вы называете «верой». Нужны ли вообще верования, или их альтер-эго — вера? Когда ваши верования никуда вас не приводят, вам говорят, что вы должны культивировать веру. Другими словами, вы должны иметь надежду. Ищете ли вы Бога, или блаженство, покой ума или нечто более осязаемое, а именно счастье, вы в конечном итоге полагаетесь на надежду, верования и веру. Эти зависимости как раз и предвещают вам неудачу в достижении того, чего вы желали.

В.: Какова связь между мыслью, обусловленностью и тем, что мы называем желанием?

У. Г.: Ваши желания, как и все ваши мысли в целом, нужно подавлять и контролировать любой ценой. Такой подход только позволяет святым наживаться на вас. Какого черта вы хотите быть в так называемом «состоянии без желаний»? К чему вам это? Я уверяю вас, что в тот момент, когда вы избавитесь от последних желаний, вас понесут на кладбище хоронить.

Святые говорили вам, что иметь желания — это неправильно. Их нужно подавлять или «трансформировать» в более высокие желания. Все это бред. Либо вы исполняете свои желания, либо нет. Вот в чем проблема. Желание возникает в любом случае. Попытки ничего не делать тоже бессмысленны. Это (ничегонеделание) тоже является частью вашей общей стратегии по достижению чего-то. Она должна полностью перегореть. Хотя самскара, или обусловленность, может перегореть, ее невозможно увидеть. Вы никогда не сможете смотреть на желание. Видение желания ослепит вас. Ваша культура, ваша философия, ваше общество обусловили вас, и теперь вы думаете, что вы можете изменить эту обусловленность. Это невозможно, потому что вы есть общество.

В.: Мы не хотим быть свободными от обусловленности. Об этом очень страшно думать. Мы слишком беззащитны.

У. Г.: Каждая мысль, которая была рождена, должна умереть. Это то, что называют «желание смерти». Если мысль не умрет, она не сможет заново родиться. Она должна умереть, и вместе с ней умираете вы. Но вы не умираете с каждой мыслью и с каждым вдохом. Вы цепляете одну мысль за другую, создавая ложную непрерывность. Вот в этой-то непрерывности и кроется проблема. Ваша беззащитность — это результат вашего нежелания осознавать временную природу мысли. Немного проще разговаривать с теми, кто уже пытался контролировать мысли, практиковал какую — то садхану, потому что они уже познали тщетность всего этого и могут увидеть, где именно они «застряли».

В.: Тогда я могу предположить, что нравственную дилемму создали традиции и обусловленность…

У. Г.: О нравственности может говорить только человек, который способен быть безнравственным. Для меня нет никакой безнравственности. Я не могу сидеть и проповедовать нравственность. Я не разделяю никаких нравственных убеждений. Тот, кто говорит о нравственности, любви и сострадании, — мошенник.

Ваша нравственность, или недостаток нравственности, не имеют никакого значения по сравнению с тем фактом, что вы мертвы. Вы всегда действуете посредством своей мертвой памяти. Память — это не что иное, как одна и та же старая чепуха, которая повторяется и повторяется. Все, что вы знаете или когда-либо будете знать, это память, а память — это мысль.

Ваше непрестанное думанье только обеспечивает вашу непрерывность. Почему вы должны делать это все время? Оно того не стоит. Вы только изматываете себя. Когда это нужно, это и так понятно. Зачем отделять себя от своих действий и все время говорить себе: «сейчас я счастлив», «а сейчас я ощущаю принадлежность к чему-то», «а теперь я чувствую себя одиноким». Зачем? Вы постоянно отслеживаете и подвергаете цензуре свои действия и чувства: «сейчас я чувствую то, а вот теперь я чувствую это», «я хочу быть таким-то», «а этого не следовало бы делать» и т. п. Вы постоянно размышляете над будущим или прошлым, игнорируя настоящее. В отношении вашей проблемы будущего не существует. Любое решение, которое вы можете придумать, лежит в будущем, а значит, бесполезно. Если что-то вообще может случиться, оно должно случиться сейчас. Поскольку вы не хотите, чтобы хоть что-то происходило сейчас, вы отодвигаете это в область, которую называете «будущим». Все, что у вас есть вместо настоящего, — это страх. А потом начинается изматывающий поиск способа освободиться от страха. Вы действительно желаете такой свободы? Нет ведь.

То, от чего вы хотите освободиться (по какой бы то ни было причине), и есть та самая вещь, которая может вас освободить. Вы должны освободиться от самого желания быть свободными. Вы всегда имеете дело с парой противоположностей, и быть свободным от одной из них означает быть свободным от другой, ее противоположности. В рамках двух противоположностей никакой свободы не может быть. Вот почему я всегда говорю: «У вас нет шанса…» Точно так же человек, которого не заботит нравственность, не будет интересоваться безнравственностью, решение проблемы эгоизма лежит в самом эгоизме, а не в его придуманной противоположности — альтруизме. Свобода от гнева кроется в самом гневе, а не в отсутствии гнева. Свобода от жадности кроется в самой жадности, а не в отсутствии жадности.

Весь религиозный бизнес — не что иное, как моральный кодекс, нормы поведения: вы должны быть щедрыми, сострадательными, любящими, в то время как вы на самом деле остаетесь жадными и бесчувственными. Кодексы поведения устанавливаются обществом в своих интересах, будь они духовные или мирские. Ничего религиозного в этом нет. Религиозные люди поселяют в вас внутреннего священника, цензора. Теперь полицейский наделен законным статусом и помещен внутри вас. Религиозные кодексы и структуры больше не нужны, это все гражданские и криминальные кодексы.