Покаяние, Исповедь, Духовное руководство

— А почему вы благословляете пить «таблетки». Разве от душевного заболевания можно лечить таблетками? Я вот пришла в церковь, прошу благодати Божией, хочу, чтобы Бог исцелил мою больную душу. А почему вы посылаете к врачам? Что, благодать Божия не действует?

Благодать Божия действует, и любого, самого больного человека, Бог может в одно мгновение исцелить от любой болезни. Хромого может сделать целым, слепого может сделать зрячим, а психически больного может сделать здоровым, это безусловно. Но почему же Господь не хочет? Вот ты хромой и хромай всю жизнь. Почему? А потому, что Господь тебя смиряет таким образом, потому, что на тебя положен такой крест Богом. А может быть ты сам себе этот крест выбрал когда-то. Такое тоже может быть.

Надо смиряться. Вот тебе не дано видеть двумя глазами, а только одним. А ты будешь глухой… И все мы такие глухие, косые, слепые и больные, и каждый из нас должен нести свой крест. Точно так же и психически больной человек тоже должен нести свой крест. У меня гипертония, я должен пить таблетки. Господь может меня исцелить, так чтобы у меня было нормальное давление. Но Господь предпочитает, чтобы я пил таблетки, а не получил такое чудесное исцеление. Я не достоин этого чуда, нужно, чтоб я смирялся и сознавал каждый день свою немощь и свое бессилие, тянул свою лямку и страдал своей болезнью.

Точно также с любой другой болезнью, и с психической тоже. Господь может тебя исцелить. Но сегодня, или, может быть, всю жизнь, Господь хочет, чтобы ты пил таблетки. Это вовсе не значит, что тебе не надо причащаться, и что это тебе вместо причастия. Так вот и я причащаюсь, живу благодатью Божией, но это не значит, что мне таблетки от гипертонии пить не надо. Все равно надо. Господь может меня исцелить, но не исцеляет.

Нужно уметь объяснить человеку, что он должен слушаться, смиряться, должен признать себя больным, и согласиться на свою больную участь. Духовная жизнь только тогда возможна, когда человек согласится признать истинное положение вещей и смирится, согласится жить с тем крестом, который Господь дал ему. Это и есть вера. Если человек не хочет жить так, как Бог ему велит, не принимает креста и не следует за Христом, не признает спасительность пути, на который Господь его поставил, то, значит, он неверующий. Если он неверующий, то чем ему поможешь? Опять приходится священнику терпеть, смиряться, мучиться, страдать. Он думает: «Если Господь меня нагружает этим, буду терпеть, может когда-то Господь что-то сделает Сам».

Во всяком случае, священник должен обязательно увидеть правду, не дать себя обмануть никакими душевными подделками. И должен эту правду сказать пасомому. Если он правды слышать не хочет, говорить эту правду все равно нужно. Свидетельствовать о ней — это долг священника. А дальше — что Бог даст.

Я обещал поговорить о пастырской деятельности, которая не замыкается в рамках общины и относится не обязательно к духовным детям. Священника очень часто приглашают к больным, умирающим, часто священнику приходится бывать в критических ситуациях. Бывает, приходят молодые, мужчина или женщина и говорят, что у них в семье ужас, что грозит развод, или что безнадежно заболел ребенок, или приходит мать и говорит, что сын или дочь сбились с пути, в плохую компанию попали, или в тюрьму даже, или что умерла жена, или умер муж. Одним словом, масса трагических, драматических ситуаций всегда сопутствует жизни священника.

Священник, которого мы до сих пор рассматривали как главу общины, человека, призванного руководить сложившейся духовной семьей, одновременно должен являться и скорой помощью. Эта функция с него никогда не снимается. Он должен быть готов в любое время дня и ночи отправиться к умирающему, чтобы его поисповедовать и причастить, как говорят, напутствовать перед смертью.

Надо сказать, что сами каноны предусматривают особенное отношение священника к таким проблемам. Если пришли священника позвать напутствовать умирающего, то священник должен оставить службу и идти к больному, потому что милосердие и забота о спасении души человеческой превыше всего. Даже литургию в этом случае тоже положено оставить, если она еще не дошла до Херувимской песни. Если уже поют Херувимскую песнь, то священник не имеет права оставить литургию, он должен ее дослужить до конца и вручить судьбу умирающего Богу.

Теперь так практически не бывает. Раньше, когда писались эти каноны, то имелось в виду, что в каждом селе, в каждом небольшом городке есть храм, и прихожане живут вокруг этого храма. И можно пойти пешком по деревне, причастить и вернуться обратно. Сейчас у нас таких приходов часто нет, их лучше назвать «приезды», то есть наши прихожане в основном теперь приезжают в храм, часто издалека, часто не по территориальному, не по географическому принципу, приезжают именно к священнику, как бы далеко он ни служил. Теперь почти невозможно исповедать умирающего. К тому же стали приглашать к умирающему довольно редко. Обычно причащают больных, но не умирающих.

Тем не менее ходить к больным и тяжелобольным священнику приходится довольно регулярно. Бывает, что умирающий ненадолго, на остаток своих дней, становится духовным чадом священника. И он его на последнем отрезке жизненного пути приводит к Богу. Если умирающий еще в сознании, то здесь особенно благоприятная ситуация для деятельности священника. Умирающий человек бывает уже отрешен от всего земного, от земных забот, от страстей, пристрастий, он действительно думает о вечности, его надежда уже только на Бога. С ним священник обычно быстро находит глубокий контакт. Умирающему просто и легко объяснить самое главное. Нужно его побудить исповедаться, и он обычно старается изо всех сил вспомнить свои самые тяжкие грехи и обязательно очистить свою совесть. Ложный стыд и все подобное отступают.

Для молодого священника такие случаи бывают очень полезны, они многому научают его. От священника здесь требуется любовь, и только любовь. Тут меньше требуется опыт духовнический, потому что задача проще. Нельзя такого умирающего человека с холодностью или со строгостью осуждать, укорять, воспитывать. Тут нужна просто милость.

В наше время очень много людей умирает от рака. В древние времена, когда составлялся чин причащения умирающих, не было такого количества смертей от этого заболевания. У раковых больных часто бывает непроходимость, они не могут глотать. Мы сконструировали завинчивающуюся Чашу, куда можно взять Святую Кровь от литургии и причастить маленьким количеством Святой Крови умирающих, не давая Частицу Тела Христова, которую они не могут проглотить. Именно так причащали отца Иоанна Кронштадского перед смертью. Он причащался каждый день, но он умирал от рака и не мог глотать перед смертью.

Такие умирающие больные представляют для священника трудность. Бывает, такого больного непрерывно рвет, тогда его причащать нельзя или только на чудо надеяться. Бывает, что больной заразный, умирает от туберкулеза или от чахотки, есть реальная опасность заразиться. Бывает так, что больной вызывает очень сильное чувство брезгливости, оттого, что уже происходит процесс распада, тяжело общаться. Бывает, человек очень изуродован болезнью. Все это священник должен преодолеть своей любовью. И в каждом таком человеке увидеть чадо Божие, своего брата, должен пожалеть его, и эта жалость и любовь должна превозмогать всякую брезгливость и страх. Священник находится на службе Богу, он должен думать здесь не о себе, а об этой кающейся, подошедшей к последнему пределу душе. И здесь, конечно, священник, более чем кто-либо должен молиться, помочь человеку в его смертном подвиге не потерять мужество, не потерять веру. Очень часто священнику приходится сказать умирающему о том, что его болезнь смертельна, сказать тогда, когда родственники этого не говорят. Иногда приходится крестить таких умирающих, потому что они еще не крещенные.

Бывают трудности иного порядка. Например, часто вызывают к человеку, который уже, по существу говоря, не контактен в полной мере, а иногда и вовсе не способен к контакту. Есть каноны, которые запрещают причащать, по-славянски говоря, «изумленных», то есть тех, кто уже находится в Полном беспамятстве, совершенно без сознания. Таких людей по канонам причащать запрещается потому что всякое таинство совершается по вере, а здесь человек уже не может осознать, почувствовать, что его причащают.