На сем стою. Жизнь Мартина Лютера (ЛП)

Вряд ли Лютер подписывал эти меморандумы с энтузиазмом. Как бы то ни было, к каждому из них он прилагал постскриптум. В первом из них Лютер писал: "Я согласен. Хотя представляется жестоким наказывать их мечом, еще более жестоким будет позволять им поносить служение Божье и, не располагая истинным вероучением, выступать против истины, стремясь, таким образом, подорвать гражданский порядок". В постскриптуме ко второму меморандуму Лютер призывал сочетать суровость с милосердием. В "Застольных речах" сообщается, что в 1540 году Лютер вернулся к точке зрения Филиппа Гессенского, а именно - казнить следует только тех анабаптистов, которые призывают к мятежу; остальных же можно просто изгонять. Но Лютер упустил множество возможностей обратиться к тем, кто с радостью отдавал себя на закланье, подобно овцам. Можно было бы ожидать, что его не оставит равнодушным дело Фрица Эрбе, который умер в Вартбурге, проведя в застенках шестнадцать лет. Что же до эффективности подобной жестокости, то, наверное, Лютер усомнился бы в ней, доведись ему узнать о том, что стойкость Эрбе обратила в анабаптизм половину жителей Эйзенаха.

Чтобы понять позицию Лютера, следует иметь в виду, что не всегда анабаптисты оказывались безвредными с социальной точки зрения. Тот год, когда Лютер подписал меморандум, рекомендовавший смертную казнь даже для мирных анабаптистов, стал годом, когда часть из них перестала быть мирной. Ожесточенные десятью годами непрерывных гонений группы фанатиков в 1534 году якобы получили откровение от Господа о том, что теперь им надлежит быть не овцами, ведомыми на закланье, но ангелом с серпом, пожинающим поле. Фанатики-анабаптисты силой взяли город Мюнстер в Вестфалии и ввели там правление святых, о котором мечтал Томас Мюнцер. Католики и протестанты объединились для того, чтобы дать отпор правлению новых Даниилов и Илий. В целом эта история нанесла огромный вред репутации анабаптистов, которые и до того и после были мирным народом. Однако одна-единственная бунтарская вспышка породила опасение, что под овечьими шкурами скрываются волки, а посему лучше принять против них меры до того, как они явят себя в своем истинном обличье. Говоря о Лютере, нужно также помнить и о том, что предводителем анабаптистов в Тюрингии был Мелхиор Ринк, который вместе с Томасом Мюнцером участвовал в битве при Франкенхаузене. Однако даже принимая во внимание все эти соображения, нельзя забывать о том, что меморандум Меланхтона оправдывал истребление мирных людей - не за то, что они были скрывающими свое истинное обличье бунтовщиками, но исходя из убеждения, что даже пассивное отрицание государства само по себе является подстрекательством к бунту.

Говоря о Лютере и Меланхтоне, нужно помнить и о том, что точно так же, как и инквизиторы, они были убеждены, что истина Божья уже известна, а коль она известна, то наипервейшая обязанность человечества состоит в том, чтобы сохранять ее незапятнанной. Анабаптисты воспринимались развратителями душ. Более примечательна все же терпимость Лютера по отношению к ним, а не его жестокость. Он действительно до самого конца настаивал на том, что к вере нельзя понуждать силой; что наедине с самим собой человек может верить так, как ему верится; что лишь открытый мятеж или публичное осуждение истинного вероучения должны повлечь за собой наказание; что, выражаясь его собственными словами, принуждение должно быть направлено лишь против подстрекательства и богохульства, но не против ереси.

Отношение к евреям

Евреи были еще одной группой несогласных, которая вызывала беспокойство у Лютера. Еще в молодости он утвердился в мысли, что евреи, поскольку отвергли Христа, должно быть, люди упрямо-высокомерные. Но нельзя на современных евреев возлагать вину за прегрешения их отцов. Их нежелание принять христианство легко объясняется испорченностью папства. Лютер говорил:

"Будь я евреем, я скорее согласился бы десять раз вынести пытку на дыбе, чем перешел в папство.

Паписты до такой степени опозорили себя, что добрый христианин скорее готов стать евреем, чем одним из них, а еврей скорее готов пойти на пытку, чем стать христианином.

Что доброго мы делаем для евреев - ведь мы притесняем их, угрожаем и ненавидим их, как собак. Мы отказываем им в работе, понуждая заниматься ростовщичеством, - кому это на пользу? К евреям должно применять не папский закон, но Христовы заповеди любви. Что же из того, что некоторые из них высокомерны? Мы также не все добрые христиане".

Лютер был исполнен оптимизма, полагая, что ликвидировал злоупотребления папства, а его реформа приведет к завершению обращения евреев. Но обращенных было мало. Те же, которые обращались, в вере были нетверды. Когда же Лютер попробовал обратить кое-кого из раввинов, те, в свою очередь, попытались сделать иудея из него. Когда заговорили о том, будто паписты наняли еврея, чтобы убить Лютера, слух этот не был воспринят как совершенно невероятный. Уже в более поздние годы, когда Лютер часто впадал в состояние крайней раздражительности, поползла молва, утверждавшая, что в Моравии христиан понуждают принимать иудаизм. И тогда он разразился вульгарным трактатом, в котором советовал изгнать всех евреев в Палестину. А если это невозможно, то следует запретить евреям заниматься ростовщичеством, заставить их зарабатывать себе на пропитание земледелием. Синагоги необходимо сжечь, а книги, включая Библию, у евреев необходимо изъять.

Можно лишь сожалеть, что Лютер не умер до того, как был написан этот трактат. Следует, однако, уяснить суть его рекомендаций и причину их появления. Лютер стоял на сугубо религиозных позициях, и ни в коем случае его нельзя считать расистом. Он воспринимал как величайший грех то, что евреи упорно отрицали откровение Господа о Себе, явленное во Христе. Ведь многовековые страдания еврейского народа воспринимались как знамение недовольства Бога. К евреям необходимо применить территориальный принцип. Нужно заставить их покинуть Германию и уйти в собственные земли. Это была программа насильственного сионизма. Если же она невыполнима, то Лютер рекомендовал принудить евреев зарабатывать себе на пропитание земледелием. Сам того не подозревая, он предлагал вернуться к укладу раннего средневековья, когда евреи

занимались сельским хозяйством. Насильственно согнанные с земли, они принялись за коммерцию. Когда же их изгнали и из коммерции, евреи стали давать в долг деньги под проценты. Лютер желал повернуть этот процесс вспять и, таким образом, неумышленно хотел обеспечить евреям более стабильное положение в обществе, чем то, которое они занимали. Однако сожжение синагог и конфискация книг означали возрождение наихудших черт программы Пфефферкорна. Необходимо добавить еще и следующее - если в эпоху Лютера подобного рода трактаты не появлялись в Англии, Франции и Испании, то лишь потому, что евреи уже были изгнаны из этих стран. Германия же изгоняла евреев из одних земель и терпела их в других, например, во Франкфурте и Вормсе, и в этом, как и во всем другом, вновь отразилось отсутствие какой бы то ни было последовательной политики в этой стране. Ирония ситуации заключалась в том, что Лютер оправдывал себя, призывая гнев Иеговы на тех, кто поклоняется иным богам. Лютер не желал слушать никаких доводов, ставивших под сомнение истинность подобного представления о Боге, однако он мог бы вспомнить, что само Писание не одобряет запугивание человека угрозой Божественного наказания.

Паписты и император

Третьей группой, вызывавшей гнев Лютера, были паписты. Наверное, злоба, с которой Лютер поносил папу, вызывалась еще и тем, что ничего большего он совершить не мог. Такие публичные выступления, как в Вормсе, где можно было бы более развернуто изложить свою позицию относительно веры, оказывались для Лютера невозможны. Мученическая же смерть, которую встречали его сподвижники, обходила его стороной. Он восполнял свое бессилие тем, что источал яд. В самом конце своей жизни Лютер напечатал трактат, иллюстрированный крайне вульгарными карикатурами. Он не знал меры во всем, что делал.