Сумма теологии. Том IV

Ответ на возражение 3. Телесные блага ограничены некоторой установленной мерой, и потому неумеренность в такого рода вещах разрушает собственное благо и, следовательно, причиняет отвращение и страдание из-за своего противоположения собственному благу человека.

Раздел 8. Является ли причиной удовольствия удивление?

С восьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что удивление не обусловливает удовольствие. В самом деле, удивление, как сказал Дамаскин, является актом того, кто не осведомлен о природе происходящего. Но не неведение, а знание является причиной удовольствия. Следовательно, удивление не является причиной удовольствия.

Возражение 2. Далее, удивление – это начало любой мудрости и путь поиска истины, о чем читаем в начале «Метафизики» [578]. Но, как сказал Философ, «обладающим знанием проводить время [в созерцании] доставляет больше удовольствия, нежели тем, кто знания ищет» [579], поскольку в последнем случае мы сталкиваемся с трудностями и препятствиями, а в первом – нет, а между тем, как сказано в седьмой книге «Этики», «удовольствие является беспрепятственной деятельностью» [580]. Поэтому удивление не столько обусловливает удовольствие, сколько препятствует ему.

Возражение 3. Далее, удовольствие доставляется привычным. Поэтому нам столь приятны акты по навыку на основании сложившихся традиций. Но, как сказал Августин, «удивляет непривычное» [581]. Следовательно, удивление противоположно причине удовольствия.

Этому противоречит утверждение Философа о том, что удивление является причиной удовольствия [582].

Отвечаю: как уже было сказано (23, 4), удовольствие доставляет обретение предмета стремления, и потому чем желанней любимая вещь, тем больше удовольствие от ее обретения; в самом деле, само увеличение желания обусловливает увеличение удовольствия постольку, поскольку увеличивает надежду на обретение желаемого, а желание, которое последует надежде, как уже было сказано (3), является причиной удовольствия. Но удивление – это своего рода желание знания, желание, которое появляется у человека тогда, когда он видит следствие, причина которого или ему неизвестна, или превосходит его познание или способность мышления. Таким образом, удивление – это причина удовольствия в той мере, в какой оно дарит надежду на обретение желаемого знания. По этой причине удивительное всегда приятно, например, редкие вещи. И изображения самых неприятных вещей, как говорит Философ [583], могут доставлять удовольствие, радуя душу видением результатов подражания одного другому, поскольку подражание является собственным и естественным актом разума. А еще, согласно Философу, «радостно избегнуть большой опасности, поскольку это – нечто удивительное» [584].

Ответ на возражение 1. Удивление доставляет удовольствие не постольку, поскольку оно подразумевает неведение, а постольку, поскольку оно порождает желание изучения причины, и в той мере, в какой удивившийся познает нечто новое, т. е. то, что причина является не такой, какой он ее себе представлял.

Ответ на возражение 2. Удовольствие подразумевает две вещи: успокоение в благе и восприятие этого покоя. Что касается первого, то коль скоро созерцание познанной истины совершенней, чем поиск неизвестной, то созерцание познанного само по себе приятней, чем исследование непознанного. Но что касается второго, то порою случается так, что акцидентно исследование доставляет большее удовольствие постольку, поскольку оно проистекает от сильного желания, которое возникает оттого, что мы [остро] осознаем наше невежество. По этой причине человек получает высочайшее удовольствие от нахождения или изучения новых для себя вещей.

Ответ на возражение 3. Привычные дела доставляют удовольствие постольку, поскольку они, так сказать, соответствуют нашему естеству. Но и редкие для нас вещи могут доставлять удовольствие, причем либо со стороны познания, поскольку мы желаем познать в них то, что нас удивляет, либо со стороны действия, поскольку, как сказано в десятой [книге] «Этики», «ум бывает более увлечен и напряженно деятелен в новом для себя предмете», а «наиболее совершенное удовольствие доставляет наиболее совершенная деятельность» [585].

Вопрос 33. О следствиях удовольствия

Теперь нам следует рассмотреть следствия удовольствия, под каковым заглавием наличествует четыре пункта: 1) является ли расширение следствием удовольствия; 2) обусловливает ли удовольствие жажду, или желание самого себя; 3) препятствует ли удовольствие пользованию разумом; 4) делает ли удовольствие деятельность совершенной.

Раздел 1. Является ли расширение следствием удовольствия?

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что расширение не является следствием удовольствия. Ведь расширение, похоже, в первую очередь принадлежит любви, согласно сказанному апостолом: «Сердце наше расширено» ( 2 Кор. 6:11). Поэтому в наставлениях любви читаем: «Твоя заповедь – безмерно обширна» ( Пс. 118:96). Но удовольствие – это отличная от любви страсть. Поэтому расширение не является следствием удовольствия.

Возражение 2. Далее, расширение вещи увеличивает [ее] приемистость. Но принятие относится к желанию, связанному с тем, чем еще не обладают. Следовательно, похоже на то, что расширение относится скорее к желанию, чем к удовольствию.

Возражение 3. Далее, сокращение противоположно расширению. Но сокращение, похоже, относится к удовольствию; так, при схватывании рука сжимается, и то же самое происходит с расположением желания в отношении того, что его ублажает. Следовательно, расширение не относится к удовольствию.

Этому противоречит следующее: [Писание] выражает радость такими словами: «Тогда увидишь – и возрадуешься, и затрепещет и расширится сердце твое» ( Ис. 60:5). Кроме того, как уж было сказано (31,3), удовольствие иногда называют словом «laetitia», которое происходит от «dilatatio», т. е. расширения.

Отвечаю: ширина (latitudo) является мерой телесной величины, и потому применять это [слово] к душевным чувствам можно разве что метафорически. Затем, расширение обозначает своего рода движение по ширине, и оно касается удовольствия со стороны двух необходимых для удовольствия вещей. Одна из них связана со способностью схватывания и является осознанием соединения с некоторым надлежащим благом. В результате такого схватывания человек ощущает, что достиг некоторого являющегося величиной духовного порядка совершенства, и в этом отношении говорят об увеличении или расширении человеческого ума посредством удовольствия. Другая необходимая для удовольствия вещь связана с желающей способностью и является приятием объекта удовольствия и успокоением в нем, заключением его, так сказать, в свои объятья. И таким вот образом человеческое расположение расширяется благодаря удовольствию, как бы выступая за пределы себя для того, чтобы заключить в себе объект удовольствия.

Ответ на возражение 1. В метафорических выражениях ничто не препятствует тому чтобы одно и то же приписывалось различным вещам согласно различным подобиям. Таким образом, расширение принадлежит любви в смысле подобия по похождению, а именно постольку, поскольку расположение любящего распространяется на других так, что его интересует не только личное, но также и то, что относится к другим. Удовольствию же расширение принадлежит в той мере, в какой вещь, повышая свою вместительность, становится более обширной.