Сумма теологии. Том IV

Возражение 3. Далее, противоположные следствия проистекают из противоположных причин. Но человек, как говорит Философ [572], может получать естественное удовольствие от некоторых видов причинения вреда, например, преодоления, осуждения или поношения других, а если он рассержен, то и их наказания. Поэтому делание добра другим, пожалуй, обусловливает не удовольствие, а печаль.

Этому противоречит сказанное Философом о том, что «приятно оказывать услуги и помощь друзьям, знакомым или товарищам» [573].

Отвечаю: делание добра другому может приносить удовольствие трояко. Во-первых, с точки зрения следствия, которое является дарованным другому благом. В этом отношении, коль скоро благодаря соединению с другими любовью мы рассматриваем их благо как свое собственное, мы получаем удовольствие от делания добра другим, а особенно нашим друзьям, как от делания добра самим себе. Во-вторых, с точки зрения цели, как когда человек, делая добро другому, надеется на получение некоторого блага – от Бога или от человека – для самого себя; в таком случае причиной удовольствия является надежда. В-третьих, с точки зрения начала. В этом случае делание добра другому может доставлять удовольствие с точки зрения трех начал. Первым является способность к деланию добра, и с точки зрения этого начала делание добра другому является приятным настолько, насколько оно пробуждает в человеке представление об избыточности блага в нем самом, по каковой причине он может поделиться им с другими. Поэтому людям доставляют удовольствие их дети и их свершения – ведь им они отдают часть своих собственных благ. Другим началом является человеческий навык к деланию добра, благодаря которому делание добра становится частью его природы; так [например] щедрый с удовольствием делится [благами] с другими. Третьим началом является побуждение, когда, например, человек побуждается любимым делать кому-то добро. В самом деле, все, что мы делаем или претерпеваем ради друга, приятно постольку, поскольку главной причиной удовольствия является любовь.

Ответ на возражение 1. Трата доставляет удовольствие постольку, поскольку демонстрирует наличное благо. Но в той мере, в какой она умаляет в нас наше собственное благо, она может обусловливать печаль, например, когда она чрезмерна.

Ответ на возражение 2. Мотовство – это чрезмерная трата, а [чрезмерность] противна природе. Поэтому о мотовстве говорят как о том, что противно природе.

Ответ на возражение 3. Преодоление, осуждение и наказание доставляют удовольствие не потому, что они связаны с причинением вреда другому, а потому, что связаны с собственным благом. И чем более это благо любимо, тем более человек ненавидит его извращение другим. Так, преодоление доставляет естественное удовольствие постольку, поскольку позволяет человеку ощутить собственное превосходство. Поэтому столь большое удовольствие доставляют те игры, в [правилах] которых заложено стремление к лидерству и возможность его завоевания, как [впрочем] и вообще все состязания в той мере, в какой они вселяют надежду на победу. Осуждение и поношение могут доставлять удовольствие двояко. Во-первых, поскольку они дают человеку возможность вообразить себя мудрым и высокочтимым (ведь именно мудрым и чтимым людям приличествует порицать и осуждать). Во-вторых, поскольку путем поношения и осуждения можно делать добро кому-то другому, что, как уже было показано, доставляет удовольствие. Сердящемуся приятно наказывать постольку, поскольку он думает, что этим он устраняет видимый ущерб, который, как ему кажется, он претерпел из-за предшествовавшего вреда (ведь после того, как человеку причинили вред, ему кажется, что он несколько улучшает свое положение, если в ответ также причиняет вред своему обидчику). Из сказанного очевидно, что делание добра другому может доставлять удовольствие само по себе, в то время как причинение ему зла не может доставлять удовольствия иначе, как только в той мере, в какой оно затрагивает собственное благо.

Раздел 7. Является ли причиной удовольствия подобие?

С седьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что подобие не является причиной удовольствия. В самом деле, руководство и предводительство подразумевают скорее некоторое отсутствие подобия. Но, как говорит Философ, «естественно получать удовольствие от руководства и предводительства» [574]. Следовательно, удовольствие обусловливает не подобие, а, пожалуй, его отсутствие.

Возражение 2. Далее, ничто так не отличается от удовольствия, как страдание. Но, как указывает Философ, те, кто испытывает страдания, более всего склонны искать удовольствия [575]. Следовательно, удовольствие обусловливает не сходство, но, скорее, несходство.

Возражение 3. Далее, пресытившиеся определенным видом наслаждения испытывают от него не удовольствие, а отвращение, как, например, объевшиеся – от пищи. Следовательно, подобие не является причиной удовольствия.

Этому противоречит следующее: как уже было сказано (27,3), подобие является причиной любви, а любовь – причиной удовольствия. Поэтому подобие является причиной удовольствия.

Отвечаю: подобие – это своего рода единство, и потому то, что нам подобно, составляя некоторым образом с нами одно, обусловливает удовольствие по той же причине, по которой оно обусловливает любовь, о чем уже было сказано (27, 3). И если подобное не наносит ущерб нашему собственному благу, но [напротив] увеличивает его, оно доставляет нам удовольствие просто, как, например, один человек доставляет удовольствие другому или один юноша – другому А если оно наносит ущерб нашему собственному благу, то акцидентно оно обусловливает отвращение или печаль, но не потому, что оно нам подобно и [в этом смысле] составляет с нами одно, а потому, что наносит ущерб тому, что составляет [это] наше единство.

Но подобное может наносить ущерб нашему собственному благу двояко. Во-первых, путем разрушения меры нашего собственного блага через посредство своего рода избытка, поскольку благо, и особенно телесное благо, вроде здоровья, обусловливается некоторой мерой (поэтому избыточное благо или любое телесное удовольствие вызывает отвращение). Во-вторых, поскольку оно напрямую противоположно нашему собственному благу; в самом деле, «все гончары соперники друг другу» [576] не потому, что они – гончары, а потому, что они соперничают за первенство и мешают друг другу получать большую прибыль, а то и другое их интересует как собственное благо.

Ответ на возражение 1. Коль скоро руководитель и субъект [руководства] находятся в общении друг с другом, то между ними существует некоторое подобие, хотя оно и связано с условием определенного превосходства, поскольку руководство и предводительство принадлежит превосходству собственного блага человека (ведь руководить приличествует наиболее мудрым и достойным, и потому у [руководящего] человека возникает представление о своем собственном превосходстве). Другая причина – та, что посредством руководства и предводительства человек делает добро другим, что само по себе доставляет удовольствие.

Ответ на возражение 2. То, что доставляет удовольствие страдающему, хотя и несходно со страданием, несет в себе некоторое сходство со страдающим, поскольку страдание противоположно его собственному благу, Поэтому испытывающий страдание ищет удовольствие как то, что приносит ему его собственное благо постольку, поскольку является средством от противоположного. В связи с этим противоположные многим страданиям телесные удовольствия часто бывают более востребованными, чем удовольствия умственные, у которых нет никакого противоположного им страдания, о чем речь у нас впереди (35, 5). Это также объясняет, почему все животные по природе стремятся к удовольствию (ведь животные всегда действуют через посредство чувства и движения). По этой же причине молодые люди более всего склонны к поиску удовольствий (ведь в процессе роста они претерпевают многочисленные изменения). Кроме того, возбудимые по природе, дабы избавиться от [причиняемых этим возбуждением] страданий, всегда охвачены сильным стремлением к удовольствиям, поскольку, как сказано в седьмой [книге] «Этики», «их тела постоянно пребывают уязвленными» [577].