Евангелия и второе поколение христианства

Между прочим следующий расчет сильно озабочивал христиан в эту эпоху; обсуждался параграф псалма "о если бы вы ныне послушали гласа Его: не ожесточайте сердца вашего, как в Мериве, как в день искушения в пустыне... Сорок лет я был раздражаем родом сим, и сказал: это народ, заблуждающийся сердцем; они не познали путей Моих, и потому Я поклялся во гневе Моем, они не войдут в покой Мой" [Псалом XCV, 7 и след.]. Применяли к упорствующим то, что касалось возмущения израильтян в пустыне, и так как уже прошло почти сорок лет короткой, но блестящей общественной жизни Иисуса, то это именно к неверящим относится настойчивый призыв: "Вот уже сорок лет я жду вас; время наступило, берегитесь". Несмотря на все эти совпадения, показывающие, что апокалипсический год приходится в 73-м году, свежие воспоминания революции и осады, своеобразные припадки горячки, экзальтации и безумия, которые были пережиты, и - верх чудовищности! - после всех этих ясных признаков люди имели печальное мужество не слушать голоса Иисуса, призывавшего их; это казалось невероятным и объяснялось только чудом. Было очевидно приближение минуты, когда появится Иисус и тайна времен исполнится.

Пока находились под влиянием подобной предвзятой идеи и смотрели на город Пеллу, как 7а временное убежище, где сам Бог питал своих избранных и охранял их от ненависти злых, то, конечно, не думали удалиться из местности, которая, по их мнению, была указана небесным откровением. Но, когда стало ясно, что надо примириться с необходимостью жить далее, тогда началось движение в общине; большое количество братьев, включая и членов семейства Иисуса, покинули Пеллу и переселились в Ванатею, провинцию, находившуюся в зависимости от Ирода Агриппы II, но все более и более попадавшую под непосредственную власть римлян. Эта страна была в то время в цветущем состоянии; она была покрыта городами и памятниками; господство Ирода было благодетельным, и создало ту блестящую цивилизацию, которая продолжалась с первого столетия нашей эры до исламизма. Последователи и родные Иисуса выбрали город Кокабу, по соседству с d'Astaroth-Carnaim [теперь Tell Aschtereh] недалеко от Адраа [теперь Deraat] и весьма близко от Набатеев. Город Кокаба находился в 13 или 14 милях от Пеллы, и церкви этих двух мест могли в течение долгого времени находиться в тесных сношениях. Несомненно, много христиан еще со времен Веспасиана и Тита возвратились в Галилею и Самарию [см. выше], но только после Адриана Галилея стала местом встречи еврейского народа, и в ней сосредоточилась интеллектуальная жизнь нации.

Эти благочестивые хранители предания об Иисусе называли эвионим или "нищими" [по-гречески ptohos]. Верные духу того, который сказал "Блаженны нищие!" и который предоставлял обделенным этого мира царство небесное и Евангелие, они гордились своим нищенством и продолжали, подобно первобытной церкви Иерусалима, жить милостыней. Мы видели св. Павла в постоянной заботе о бедных Иерусалима, а Иакова признающим название "бедный", как титул благородства. Во многих местах Ветхого Завета слово эвион употребляется для обозначения благочестивого человека, и путем распространительного толкования все благочестье израильтян и все святые Израиля, слабые, кроткие, смиренные, презираемые миром, но любимые Богом были отнесены к секте. Слово "бедный" придавало оттенок важности, как и теперь когда мы говорим "бедный голубчик". "Божий бедный", чье несчастье и унижение рассказывали пророки и псалмопевцы и которому предсказывали великую будущность, признавался символическим указанием на маленькую заиорданскую церковь в Пелле и Кокабе, являвшуюся продолжением иерусалимской церкви. Также как и в древнееврейском языке, слово эвион получило метафорический смысл для обозначения благочестивой части народа Божия, так и маленькая святая религиозная община в Ватанее, считая только себя настоящим Израилем, "Божиим Израилем", наследником царства небесного, называла себя нищим, любимцем Бога. Таким образом, слово эвион употребляется часто в коллективном смысле, в том же смысле, как употреблялось слово Израиль и как мы употребляем выражение "добродушный Жак" (Jacques Bonhomme). В отдаленных же местах церкви, для которых нищие Ватанеи скоро стали чужды, Эвион превратился в человека, которому приписывалось основание секты эвионитов.

У других народностей наши сектанты слыли под именем назарян или назариан; было известно, что Иисус, его родные и первые последователи из Назарета и ближайших его окрестностей, - их и называли по месту происхождения. Предполагали, может быть, не без основания, что название относилось, главным образом, к христианам Галилеи, укрывшимся в Ватанее, тогда как слово эвион продолжало быть названием, которое давали сами себе святые нищие Иерусалима. Во всяком случае "назаряне" превратилось на Востоке в родовое слово для обозначения христиан; Магомет не знал другого имени и мусульмане употребляют его до сих пор. По странной противоположности, имя назаряне через некоторое время, как и имя эвиониты, приобрело неблагоприятный смысл у греческих и латинских христиан. В христианстве произошло то, что происходит почти во всех великих движениях: основатели новой религии в глазах чуждой им массы, присоединившейся к ним, оказались отсталыми еретиками; те, которые составляли ядро секты, остались изолированными и без почвы. Слово эвион, которым они себя называли и имевшее для них самый высокий смысл, превратилось в обидную кличку и вне Сирии стало равнозначащим опасному сектанту; его употребляли в виде насмешки, иронически придавая ему значение "нищие умом". Античное название "назаряне" с IV-го века даже в правоверной кафолической церкви стало обозначением еретиков, почти не христиан.

Это удивительное недоразумение объясняется, когда обратим внимание на то, что эвиониты и назаряне остались верными первоначальному духу церкви Иерусалима и братьев Иисуса, согласно которой Иисус был только пророком, избранным Богом для спасения Израиля, тогда как в церквях, ведущих свое начало от Павла, Иисус все более и более становился воплощением Бога. Согласно греческим христианам, христианство заменило религию Моисея, как высший культ низший. В глазах христиан в Ватанее это являлось богохульством. Они не только не считали Закона уничтоженным, а, наоборот, соблюдали его с двойным усердием. Они считали обрезание обязательным, праздновали шабаш одновременно с воскресением. Они старательно изучали еврейский язык и Библию читали на еврейском языке. Их каноном был еврейский канон, и может быть, они уже начали делать в нем произвольные отступления.

Обожание Иисуса у них было беспредельное; они его называли пророком правды, Мессией, сыном Бога, избранником Божиим; они верили в его воскресение, но для этого не покидали еврейской идеи, по которой человек-Бог - чудовищность. Иисус, по их понятиям, был простым человеком, сыном Иосифа, рожденным при обыкновенных человеческих условиях, без всякого чуда. Уже позже, они стали объяснять рождение Иисуса действием св. Духа. Некоторые признавали, что в тот день, когда он был усыновлен Богом, божественный дух или Христос снизошел на него в виде голубя, так что Иисус стал сыном Бога и помазанником св. Духа только после своего крещения. Другие, еще более приближаясь к буддийским понятиям, предполагали, что он приобрел сан Мессии, сына Божия, своим совершенством, последовательным успехом, единением с Богом и, в особенности, подвигом точного соблюдения всего Закона. Если верить им, то только один Иисус разрешил эту трудную задачу. Когда их заставляли дойти до конца, они признавали, что всякий человек, совершивший тот же подвиг, получил бы ту же почесть. Поэтому они старались в своих рассказах о жизни Иисуса изобразить его исполняющим весь Закон; правильно или нет, но они вкладывали в его уста следующее изречение: "Я пришел не уничтожить Закон, а исполнить его". Многие склонные к гностическим и каббалистическим идеям, видели в нем великого архангела, первого среди ангельских чинов своего класса, сотворенного, которому Бог дал власть над всем сотворенным и которому он специально поручил уничтожить жертвоприношения.