Дафнис и Хлоя (СИ)
Дафнис и Хлоя (СИ) читать книгу онлайн
Перессказ книги Дафнис и Хлоя. ( О Душе и теле)
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Дафнис пал к ногам Ликэнион, моля скорее обучить его этому искусству, которое ему поможет с Хлоей совершить то, чего ему так хочется. И, будто готовясь постигнуть нечто великое, ниспосланное ему богами, он обещал подарить ей упитанного козлёнка, сыра из сливок и даже козу. Увидя в нём такое простодушие, какого она не ожидала, вот как Ликэнион стала Дафниса делу любви обучать. Она приказала ему сесть поближе к себе, целовать её такими поцелуями и столько раз, как вошло у него в привычку, а целуя, обнять её и лечь на землю. Когда юноша сел, поцеловал её и лёг с ней рядом, она, увидев, что он уже в силе приступить к делу, и полон желания, приподняв его, легла под него и навела его на ту дорогу, которую он искал. А потом уже всё оказалось простым и понятным: остальному научила природа.
Лишь окончился этот урок, Дафнис стал порываться к Хлое бежать и сделать с ней то, чему здесь научился, будто боясь, что если промедлит, то всё забудет. Но Ликэнион, удержав его, сказала: "Вот что ещё нужно тебе, Дафнис, узнать. Я ведь - женщина, и теперь я от этого не пострадала. Меня уже давно всему научил другой мужчина, а в уплату взял мою невинность. Хлоя же, когда вступит с тобой в эту битву, будет кричать, будет плакать, будет кровью облита, словно убитая. Но ты не бойся той крови, а когда убедишь её отдаться тебе, приведи сюда: здесь, если и будет кричать, никто не услышит, если расплачется, никто не увидит, а если своей кровью замарается, в этом ручье искупается. И помни, что я первая, раньше Хлои, сделала тебя мужчиной".
Ликэнион ушла в другую часть леса, будто продолжая разыскивать гуся. Дафнис задумался над сказанным ей, его первый порыв остыл, он стал сомневаться, следует ли ему Хлое докучать и просить во время объятий большего, чем поцелуи. Он не хотел, чтобы она кричала, будто её схватили враги, или чтобы плакала от боли, или кровью исходила, словно её убивают. Новичок в любви, он боялся крови и думал, что кровь может литься только из раны. И, решив наслаждаться с ней обычными ласками, Дафнис вышел из леса. Придя туда, где сидела Хлоя, плетя из фиалок венок, он обманул её, сказав, что вырвал гуся из когтей орла, и, обняв, стал целовать её, как целовал Ликэнион в миг наслаждения: ведь это можно было делать без опаски. Она же надела на голову Дафниса венок, и целовала его кудри, они ей казались лучше фиалок. И, вынув из сумки кусок лепёшки из сушёных фруктов и несколько хлебцев, дала ему. Когда же он ел, она у него изо рта хватала кусочки и, как птенчик, глотала.
Когда они так угощались, - а больше целовались, чем ели, - показалась рыбачья лодка, плывшая вдоль берега. Не было ветра, на море было затишье, приходилось грести, и рыбаки гребли крепко. Они торопились, чтобы доставить в город к столу богача живую рыбу. То, к чему прибегают всегда моряки, чтобы забыть про усталость, - к тому же прибегли, под взмахи весёл, гребцы. Один из них, старшой, пел морские песни, остальные же все разом откликались на его голос.
Когда они пели так в море, то клики их пропадали - звук голоса исчезал в воздушном просторе. Когда же, объехав мыс, они вошли в залив, изогнутый, словно серп месяца, клики стали слышней, ясней стал доноситься на берег запев. Расщелина прилегала к равнине, и будто полая труба флейты, принимая в себя звук, подражала голосам, на всё откликалась. Были слышны вёсел удары, гребцов голоса. И всё это было для слуха радостью.
Сначала долетал звук с моря, а звук, на земле родившийся, настолько позднее замолкал, насколько позднее возникал.
Дафнис, которому всё это было уже знакомо, своё внимание обратил лишь на море. Он любовался, смотря, как быстрее птицы корабль пролетал, минуя равнину, старался запомнить те песни, чтобы сыграть их потом на свирели. Хлоя же тогда в первый раз услышала то, что эхом зовётся. Она то на море смотрела, когда мореходы песнь запевали, то, к земле обернувшись, искала, кто же им вторит? Когда они мимо проплыли, и тихо стало в расщелине, она спросила у Дафниса, нет ли за мысом другого моря, и не плыл ли там другой корабль, не пели ли другие мореходы такую же песню, а потом разом все замолчали? Дафнис рассмеялся, поцеловал Хлою, а затем, увенчав её венком из фиалок, стал рассказывать предание об Эхо, вперёд попросив у неё как плату за этот рассказ ещё поцелуев десяток.
"Много нимф живёт и в ясеннике, и в дубравах, и в болотах. Все они - прекрасны, все - певуньи. У одной из них была дочка Эхо. Она была смертной, так как её отец был смертным, и в красавицу мать - красотой. Её воспитали нимфы, Музы играть на свирели, на флейте её научили, под лиру, под кифару петь песни. И, достигнув расцвета девичьей красоты, она водила с нимфами хороводы, пела с Музами песни. Но она избегала мужчин - и людей и богов, любя свою девичью жизнь. Пан рассердился на девушку, - он завидовал её песням, красота же её была для него недоступна, - и он вверг в безумие пастухов, что пасли коз и овец. Они растерзали её и члены её тела, - а всё ещё пело оно, - разметали по Земле. Но её песни в угоду нимфам скрыла Земля в Своём лоне и сохранила напев. И по воле Муз она подаёт голос, всему подражая, как некогда подражала девушка всем: богам и людям, инструментам, зверям, - и даже Пану, когда он начинал играть на свирели. И он, услышав, вскакивал и бежал по горам, не надеясь поймать, но желая узнать, кто же этот тайный его ученик".
Такое сказание Дафнис поведал ей, и Хлоя без конца целовала его: ведь то же за ним повторяла и Эхо.
С каждым днём солнце становилось теплее: весна кончалась, начиналось лето. И у них летней порой начались новые радости. Он плавал в реках, она купалась в ручьях, он играл на свирели, соревнуясь с песней сосны. Она же вступала в состязание с соловьями. Они гонялись за цикадами, ловили кузнечиков, собирали цветы, трясли деревья, ели плоды. Бывало, лежали нагими вместе, покрывшись козьей шкурой. И Хлоя могла бы стать женщиной, если бы не смущала Дафниса мысль о крови. Однако, боясь, чтобы разумное решение страсти не было сломлено порывом, он не позволял Хлое сильно себя обнажать. Хлоя этому дивилась, но спросить о причине стыдилась.
Этим летом у Хлои было много женихов, и отовсюду много народа ходило к Дриасу с просьбой отдать её замуж. Иные уже приносили подарки, иные же много богатых даров обещали, если заполучат её. Напа, прельстившись надеждой на это, хотела выдать Хлою скорее и не держать дольше в доме взрослую девушку. Ведь, того и гляди (говорила она), пася своё стадо, она себя потеряет и в мужья себе возьмёт пастуха за несколько яблок или роз. Лучше сделать её госпожой в собственном доме, а, получив большие подарки, сохранить их своему родному дитяти - у них недавно родился мальчик.
Случалось, Дриасу такие речи казались заманчивыми, каждый жених сулил подарки лучше, чем можно бы взять за дочь пастуха. Но иной раз он думал, что девушка стоит дороже женихов-землепашцев и что если она вдруг найдёт своих родителей, то она осыплет богатством и его и его жену. Он отлагал свой ответ, тянул время со дня на день, а между тем перепадало ему немало подарков. Хлоя, узнав об этом, грустила и от Дафниса долгое время скрывала, не желая его огорчать. Когда же он стал настаивать, спрашивая, что с ней - такое, и огорчался, не получая ответа, больше, чем если бы всё узнал, она ему рассказала о речах Напы, торопившейся выдать замуж её, сказала о том, что Дриас наотрез никому не отказывает, но своё решение отложил до поры, когда соберут виноград.
От этих рассказов Дафнис стал сам не свой и, сев, заплакал. Он сказал, что умрёт, если Хлоя больше не будет с ним пасти стада. И не только погибнет он, но и овцы, лишившись такой пастушки. Затем, собравшись с мыслями, он ободрился и надеяться стал, что сумеет убедить отца, и себя уже считал в числе женихов, и надеялся, что он всех других победит. Одно смущало его: Ламон не был богат, и это делало шаткой надежду. Однако он решил посвататься, и Хлоя с ним согласилась. Ламону он об этом сказать не решился. Миртале же, набравшись храбрости, поведал о своей любви и завёл речь о браке. Ночью она сказала об этом Ламону. Он принял холодно её слова и стал бранить, что дочку простых пастухов сватать она захотела юноше, чьи знаки сулят счастливую судьбу. Ведь если он найдёт своих родных, то тех, кто призрел его, он и на волю отпустит, и даст им крупнее участки земли.