Святые в истории. Жития святых в новом формате. XVI-XIX века

«– А мы вот что скажем, – отвечали нищие, – много обошли мы сел, где нам подавали настоящий хлеб, да и он не елся нам так всласть, как хлеб этой вдовы…

Тогда соседи помещики начали подсылать к Иулиании за ее диковинным хлебом».

Отведав хлеб Ульяны, соседские помещики согласились, что нищие были правы, и с удивлением говорили между собой: «Мастера же ее холопы хлебы печь!»

Другая легенда повествует о том, как Ульяна Осорьина встречала последнюю в жизни Пасху.

В середине Великого поста она написала в Муром письмо своему зажиточному родственнику Федору Никифоровичу Дубенскому, умоляя его прислать в Вочнево хоть какое-то продовольствие. Федор Никифорович снарядил подводу, отправив с ней в нижегородские земли двух слуг, Дорошку и Кирюшку, и вручив им послание. В его грамоте говорилось: «На Страшной [Страстной] со всеми запасами быть на месте, чтобы Ульяне к Великому дню была радость, чтобы можно ей было разговеться» – и содержался наказ родственнице быть бережливой.

Подводы с мукой и другими продуктами прибыли в Вочнево как раз накануне Пасхи. Ульяна велела напечь много хлебов, чтобы хватило для всех голодных, кто в великий праздник постучится в ворота ее дома.

Известие об этом мгновенно распространилось по всей округе. После пасхального богослужения люди из разных сел ночью со свечами направились к Вочнево к дому Осорьиных – этот крестный ход в народной памяти остался как «светлая утреня голодных».

Говорят, в то утро сотни людей пришли в гости к Ульяне Осорьиной и все до одного наконец-то наелись досыта.

Праведная София Слуцкая

(† 1612)

Праведная София Слуцкая.

Икона. Свято-Духов кафедральный собор, Минск, Белоруссия

На кладбище наконец-то собрались все родственники, самых разных вероисповеданий, даже те, кто не приходил на отпевание. Многие вполголоса переговаривались между собой, обсуждая последние новости.

«София… София… София», – слышался то в одной, то в другой группе взволнованный шепот. При этом все смотрели не на вдову покойного Яна-Симеона – бездетную княгиню Софию из рода Мелецких, а на стоявшую в тесном окружении Ходкевичей маленькую, серьезную девочку со свечой в руке.

Со смертью дяди, которого православные родственники звали Симеоном, а католики – Яном, семилетняя княжна София стала наследницей всего огромного состояния Слуцких князей Олельковичей. Эта красивая кареглазая девочка в черном платье с кружевами была теперь чуть ли не самой богатой невестой во всей Речи Посполитой.

Многие из участников траурной церемонии хорошо помнили ее родителей: Слуцкого князя Юрия Юрьевича и его жену Барбару. Кто-то был у них гостем на свадебном пиру, другие – в числе приглашенных на крестины их единственной дочери.

София c младенчества росла без родителей и унаследовала одну треть всего родового состояния Олельковичей, разделенного ее дедом между тремя сыновьями.

Оба дяди Софии умерли молодыми так же неожиданно, как и ее отец. В июне 1591 года ушел из жизни двадцативосьмилетний Александр, вслед за ним – меньше чем через год – и Ян-Симеон. Оба они не имели детей, и Софии, как единственной наследнице, перешли все обширные земли Слуцкого княжества.

Семилетняя княжна была последней из прямых потомков великого князя Ольгерда по линии киевских князей Олельковичей.

По завещанию деда, помимо Слуцка, София унаследовала и большое Копыльское имение с замком и окружавшими его селами, а также имения Тимковичи, Омговичи, Семежево, Дороги, Савичи, Старицу, Быстрицу и многие другие.

И вот теперь обо всем этом, кивая на маленькую княжну Слуцкую и Копыльскую, шептались собравшиеся на кладбище люди, которые все так или иначе приходились друг другу близкими или дальними родичами.

София стояла в группе родственников по материнской линии, и ее демонстративно держал за руку Юрий Ходкевич. Он приходился княжне двоюродным дядей, хотя по возрасту и цветущему виду вполне мог бы сойти и за старшего брата.

Юрию было двадцать лет, а он уже был жемайтийским старостой, и все говорили, что этот из Ходкевичей точно далеко пойдет. Несмотря на молодость, именно Юрий Ходкевич был официально назначен опекуном княжны Софии, а значит, именем племянницы до ее совершеннолетия будет получать огромные доходы с земель Слуцкого княжества. Во время траурной процессии он стоял, опустив голову, и кому-то показалось – лишь для того, чтобы скрыть довольную улыбку…

Навряд ли София Слуцкая помнила отца, которого лишилась еще в младенчестве, но наверняка знала о нем по рассказам. И уже точно была наслышана от окружающих о своем деде Юрии Юрьевиче Олельковиче-старшем, известном во всей Литве как ревнитель православной веры. При нем в середине XVI века Слуцкое княжество стало центром просвещения.

Под покровительством Юрия Юрьевича-старшего в Троицком монастыре Слуцка обосновался осужденный в Москве на соборе 1554 года бывший игумен Свято-Троицкого монастыря Артемий, человек книжный и очень деятельный. Благодаря стараниям игумена Артемия при

Слуцком Свято-Троицком монастыре (его также называли Тройчанским монастырем или Тройчанами) открылась школа, а позже – и православная семинария, была собрана хорошая библиотека и появилась своя типография.

В одном из писем 1581 года посланный на Русь иезуит Антоний Поссевин сообщает, что «князья русские, каковы например Слуцкий и Острожский, имеют свои типографии и школы, которыми далеко и широко распространяется схизма» – так он называет православную веру. Значит, в это время и школой, и типографией уже активно занимался Слуцкий князь Юрий Юрьевич-младший, отец Софии.

Он тоже был человеком щедрым и широким, пожертвовав в Благовещенскую церковь Слуцкого Свято-Троицкого монастыря настоятельский посох из чистого серебра. В течение двух лет отец княжны собственноручно переписывал Евангелие, после чего велел изготовить для книги бархатный переплет, украсил оклад драгоценными камнями и преподнес ее в дар Слуцкому СвятоТроицкому монастырю. Его рукописное Евангелие сохранилось и до наших дней.

В своем духовном завещании дед Софии велел троим своим сыновьям опекать Свято-Троицкий монастырь и твердо держаться Православия. Но лишь старший его сын Юрий выполнил этот наказ – младшие в силу разных причин перешли в католичество.

Частью родового наследства княжны Софии была фамильная икона Покрова Божией Матери в золотой ризе, с которой девочка никогда не расставалась. Наверняка в доме были и другие оставшиеся от отца и деда православные иконы и книги.

О детских годах княжны Софии известно немного.

Примерно с семилетнего возраста, после смерти дяди Яна-Симеона, она переехала жить в Вильну, в дом к своему опекуну Юрию, в родовое гнездо Ходкевичей.

Католический священник из Кельна, некий Браун, описывая столицу Литовского княжества в XVI веке, обращает внимание на интересную особенность: «В Вильне много храмов каменных, а некоторые деревянные. Последователям разных религий дозволяется каждому держаться своего вероисповедания».

Действительно, в Вильне XVI века на улицах и площадях по соседству, которое не всегда было мирным, стояли православные храмы, католические костелы и протестантские богослужебные дома. При каждом из них были свои школы, типографии, учителя и проповедники разных вероисповеданий вели среди горожан борьбу за свою паству.

Брауна неприятно удивили крепкие православные традиции в Вильне и большое количество верующих в православных храмах. «Религию в этом городе исповедуют особенную, удивительную. Литургию в храмах слушают с великим благоговением. Священник, совершающий великое Таинство, находится за распростертой завесой, которая его закрывает. И когда эта завеса отодвигается, трудно выразить, с каким усердием и сокрушением предстоящие ударяют себя не только в грудь, но и в лицо», – отметил Браун, имея в виду православную традицию осенять себя во время службы широким крестным знамением.