Святой праведный Иоанн Кронштадтский

Потрясающая картина! Величественное и вместе с тем умилительное зрелище, ясно доказывающее, как сильна вера в Бога и как велик дух русского народа, воздвигнутого на добрый подвиг покаяния вдохновенными наставлениями мудрого пастыря!

Но вот среди воплей раздался голос отца Иоанна, просящего народ утихнуть.

Послушные его голосу, мы умолкли и с радостной надеждой смотрели на лицо его».

«Покаялись ли вы? Желаете ли исправиться?» – громко спросил отец Иоанн трепещущую толпу.

«Покаялись, батюшка! Желаем исправиться! Помолись за нас!» – единодушно, искренно грянула толпа в ответ и смиренно наклонила головы, ожидая прощения и разрешения от грехов, через своего духовного отца, имеющего власть от Господа вязать и решать грехи людские.

Гробовая тишина водворилась, когда отец Иоанн, стоя на амвоне, поднял епитрахиль и протянул ее вперед, как бы покрывая ею головы присутствовавших, и прочитал разрешительную молитву.

Радостный, освобожденный от тяжкого бремени, народ вздохнул свободно, со слезами радости смотрел на сияющего духовным торжеством доброго пастыря, сумевшего всколыхнуть спасительным стыдом души кающихся и омыть своими слезами загрязненные души.

Более двух часов длилось причащение многочисленного народа.

В настоящее время не все однозначно воспринимают общую исповедь, которую проводил святой праведный Иоанн. Поскольку одни видят в этом призыв к сугубому покаянию и христианскому изменению жизни, а другие определенное попустительство в строгой практике подготовки к причастию, сложившейся в синодальный период. В любом случае сам отец Иоанн очень ответственно подходил к совершению общей исповеди, духом разумея и глубину покаяния, и по ней оценивал готовность того или иного человека к причастию.

Благотворительность

После того как по молитвам отца Иоанна начали происходить чудеса, почитатели его молитвенного дара стали жертвовать отцу Иоанну значительные суммы. Обычно, подходя под благословение, они давали ему в конвертах большие суммы, говоря: «Вот, батюшка, на ваших бедных». Отец Иоанн опускал эти даяния в карман, не считая их. Данные ему деньги он тут же раздавал нуждающимся, обращавшимся к нему за помощью. Часто его щедрость смущала и богатых жертвователей, и самих облагодетельствованных.

Вот как вспоминали об этом очевидцы: «Подходим ко кресту, в это время происходит какая-то заминка впереди и я вижу, что отец Иоанн наклонился и с кем-то разговаривает. Оказывается, к нему подошла девочка лет 8–10 с ребенком на руках, а около нее еще двое-трое детей. Эта девочка обратилась к отцу Иоанну с просьбой отслужить панихиду по только что скончавшейся сегодня матери всех этих детей и просила помочь ей похоронить мать. Отец их тоже недавно умер. Батюшка вынимает из кармана конверт и, подавая его девочке, говорит: «Вот тебе на похороны, я приду отслужить панихиду и провожу твою мать на кладбище». В это время раздается довольно громкий голос какой-то женщины: «Батюшка, да ведь в конверте двести рублей!» Отец Иоанн посмотрел в сторону говорившей и тихо сказал: «Эти деньги даны мне и я могу ими распоряжаться по своему усмотрению. Сколько там было, я не знаю, значит такова воля Господня».

Какая-то бедно одетая женщина со слезами просила у него помощи. Батюшка сейчас же достает из кармана подрясника большой пакет и подает его женщине. Через минуту женщина подбегает к отцу Иоанну и взволнованно говорит ему: «Батюшка, вы верно ошиблись: ведь тут тысяча рублей!»

«Ну, что ж такое, – отвечает ей отец Иоанн, – твое счастье: иди, благодари Господа».

Иногда отец Иоанн помогал нуждающимся не дожидаясь их просьб, просто предчувствуя, что тому или иному человеку нужна помощь.

Один купец из центральной России приехал к отцу Иоанну в Кронштадт и после обедни в Андреевском соборе подходил ко кресту. Рядом с отцом Иоанном держали блюдо, куда клали деньги на бедных. Неожиданно отец Иоанн сгреб с этого блюда деньги и дает купцу. Купец отнекивается, говоря, что он сам человек состоятельный и может положить для бедных на блюдо. Но отец Иоанн настаивает, говоря: «Возьми, тебе пригодятся». Тот не посмел ослушаться и взял. Когда же он вернулся домой, то узнал, что его склады с товарами сгорели, и если бы у него не было тех денег, которые дал ему отец Иоанн, то он оказался бы нищим.

Когда отец Иоанн служил в одном доме и уходил, то хозяйка дома хотела передать ему в конверте деньги, но он не взял, сказав ей, чтобы она отдала эти деньги тому, кого она завтра первого встретит на улице. На следующий день эта женщина вышла нарочно рано на улицу, рассчитывая встретить кого-нибудь из рабочего люда, но навстречу ей шел офицер. Поравнявшись с ним, женщина не решилась подойти к нему и прошла мимо, но потом, сделав над собою усилие, вернулась, догнала офицера и скороговоркой объяснила ему в чем дело. И что же? Офицер с благодарностью взял деньги, сказав ей, что находится в критическом положении, что у него серьезно больна жена, на лечение которой нет денег и что он шел заложить последнюю вещь, чтобы на полученные деньги спасти жену.

Не оставлял отец Иоанн и кронштадтских нищих, причем число его подопечных постоянно увеличивалось. Ежедневно он раздавал милостыню более чем тысяче человек, в некоторые годы число просивших подаяние доходило до трех тысяч человек. Обыкновенная, казалось бы, раздача милостыни была для отца Иоанна своего рода служением ближним, изумлявшим современников: «Сотни собравшейся голи начали становиться вдоль забора, начиная от дома отца Иоанна по направлению к «дому трудолюбия». На одной стороне становились мужчины, на противоположной панели, – женщины. Меньше чем в пять минут образовалась длинная лента из человеческих фигур, примерно в полверсты. Бедняки стояли в три колонны, то есть по три человека вряд, так что занимали всю панель, женщин было гораздо меньше мужчин. Все ждали… Долго я ходил по линии «строя», всматриваясь в эти изнуренные лица, исхудалые, оборванные фигуры… На лице каждого можно было прочесть целую житейскую драму, если не трагедию… Были тут молодые, почти юноши, и седые старцы, попадались на костылях, убогие, с трясущимися головами, с обезображенными лицами… Да, такую коллекцию «сирых» трудно подобрать; если каждый из них в отдельности не способен тронуть сердце зрителя, то коллекция этих «детей отца Иоанна» может заставить дрогнуть самое черствое сердце! Пусть большая часть их пьяницы или люди порочные, пусть сами они виноваты в своем положении, но ведь это люди… люди страдавшие, страдающие и не имеющие в перспективе ничего, кроме страданий! Вот бывший студент медицинской академии, вот надворный советник, поручик, бывший купец миллионер, вот родовой дворянин громкой фамилии… У этого семья и больная жена, у того старуха-мать, сестры… Еще не было шести часов, когда из калитки хорошо знакомого «золоторотцам» дома вышел батюшка… Толпа заколыхалась, но все остались на местах, обнажив только головы. Отец Иоанн снял свою шляпу, сделал поклон своим «детям», перекрестился на виднеющийся вдали храм и пошел по «строю». «Раз, два, три… десять… двадцать…» Двадцатый получил рубль для раздела с девятнадцатью коллегами. Опять: «раз, два, три… десять… двадцать» и опять рубль. Так до самого конца «строя». Только что кончился счет, вся толпа бросилась со своих мест к батюшке. Кто становился на колени, кто ловил руку батюшки для поцелуя, кто просил благословения, молитвы; некоторые рассказывали свои нужды… И отец Иоанн всех удовлетворил, никому не отказал; видно было, что почтенный пастырь сроднился с этой средой, понимает их без слов, по одному намеку, точно так же, как и толпа понимает его по одним жестам… Окруженный и сопровождаемый своими «детьми», отец Иоанн медленно движется к собору Андрея Первозванного (или церкви «дома трудолюбия») для служения ранней обедни. Исчез батюшка в дверях храма, и толпа рассеивается по городу».

Щедрость отца Иоанна развила даже не совсем желательное явление: в Кронштадте появилось множество нищих, совершенно особого типа – сытых, тепло одетых и обутых. Это обстоятельство заставило насторожиться даже доверчивого в быту отца Иоанна. Тогда, не оставляя прямой помощи нищим, он ввел в жизнь особый тип благотворительных учреждений – дома трудолюбия. В этих заведениях каждый неимущий мог пользоваться пособием и деньгами, но только в виде вознаграждения за сделанную работу. Опыт Кронштадтского дома трудолюбия получил широкую поддержку в обществе – подобные заведения были созданы по всей России. Вплоть до революции эта система успешно действовала и давала свои плоды.