Дневники 1870-1911 гг.

14 (26) января. Воскресенье

<...> Был молодой бонза Ито, из Кёото, секты Киси Хонгван- дза [?], направляется из России в Сибирь изучать нашу веру; предварительно будет в Индии и Персии еще знакомиться с магометанством. Посылает его начальство. Какая цель, не говорит он. Вероятно, — в том или другом виде — противодействие христианству. Во всяком случае — легкомыслие.

4 (16) февраля 1896. Воскресенье.

Заговенье перед Великого Постом

Пред Вечерей был офицер с «Амура», князь Святополк-Мир- ский, любит говорить; о положении Церкви в государстве ничего не знает; с католических книжек утверждает, что у нас Церковь не православная, а русская, в смысле государственного учреждения, правит ею Обер-Прокурор, Царь в ней самовластен и под. Ах, как у нас светский мир вообще невежествен в религии! И посланник, и секретари, и... путешественники, все-все порют дичь о своей вере и своей Церкви, хотя назвать их безрелигиозными нельзя, никак нельзя, — но религиозных знаний, кроме ходячих или, так сказать, висящих в воздухе — ни на грош; а кто же не знает, что наш светский воздух заражен миазмами инославия. <...> После Вечерни и Повечерия было прощание; я сказал несколько слов и потом, попросив у всех прощения, поклонился до земли; потом священнослужащие простились со всеми и взаимно. <...> оркестру играть вечер за обедом в гостинице в Йокохаме; гос- тинник, для удовольствия жильцов (во время обеда), заикнулся адмиралу: «не пришлете ли, мол?» — «Отчего же», — отвечал русский адмирал, разыгрывая подлейшую роль обезьяны. И никому в голову во всем русском флоте и во всех... посольствах... не приходит, что мы, русские — унижаемся и сокрушаем себя подобными поступками. <...>

1 (23) февраля 1896. Воскресенье

<...> Наш военный агент приезжал проститься, — едет в Россию. Очень недоволен, что Япония так быстро двинулась вперед, что в некоторых отношениях ныне даже выше России. Я ему напомнил, что Япония 1200 лет назад уже была образованным государством, когда России на свете и вообще не было; доказательством первого могут служить ему многие предметы, выставленные в Музее в Уено; там есть множество буддийских монет и принадлежностей 1200-летней давности столь изящных, что их можно принять за произведения настоящего времени. Между тем Япония в настоящее время куда меньше и слабее России! Итак, «наша отсталость» кое в чем от Японии не есть отсталость, а «не- догнанность», весьма натуральная при сопоставлении наших взаимных возрастов. Кое в чем, например в грамотности народа, Япония едва ли не впереди и всех европ. государств. Ходячие библиотеки, еще 35 лет тому назад поразившие меня в Хакодате, и наблюдение, что все пользуются ими.

13 (25) февраля 1896. Вторник

В ныне полученном № «Акита-симбун» говорится, что в греческой вере совсем слиты светская и дух. власть, что русский Император — безусловный начальник всех душ, принадлежащих к этой вере, русские ли то, греки, сербы, румыны, китайцы, японцы и под. Не стоит опровергать такую дичь в «Сейкё-Сим- по». Отдал газету младшему классу Катехиз. школы, чтобы ученики коллективно отписали в редакцию, что они не только не слышали, но и вовсе не видали такого учения.

Был некто Сагара, посещающий меня уже лет 15, но не поддающийся никаким религиоз. убеждениям. Человек почтенный, уже седой, в иностранном платье, толкующий о Правительстве, к членам которого и сам принадлежал, и о разных высоких материях. Ныне он только что с остр. Эдо... рассказывал, между прочим, об айнах и пресердечно уверял, что они произошли от сосланной японки и собаки, приласкавшейся к ней, в доказательство чего выставлял, как неопровержимый факт, что череп айна без швов. Это мне напомнило высокообразованного японского судью, с которым я трактовал на судне отсюда в Оосака, — авторитетно утверждавшего, что люди разных стран различны по происхождению: родоначальники японского племени зародились и произошли в Японии, русского — в России, американские аборигены в Америке и так далее. На вопрос: откуда же и как они родились? из ила ли, из земли, воды или как иначе? почтенный судья определенного ответа дать не мог, но, тем не менее, остался с поднятою высоко головою.

3 (15) марта 1896. Воскресенье

В церкви на мужской, правой стороне стоят сначала певчие, потом ученики, за ними христиане. Но ученики всегда прячутся назад, оставляя большое пространство между собою и певчими. Сколько раз я наказывал... им лично, чтобы не делали этого! Раз станут как должно, а потом, смотришь, опять — пустыня среди церкви. Учителям бы подавать пример стояния в церкви, так куда! Их почти никогда ни одного в церкви нет, — а придет кто — становится у порога, около ленивой скамейки; сколько раз их убеждал становиться ближе, — даже и по разу-то не послушали! Пришел я сегодня в церковь в хорошем настроении; кстати и наших матросов увидел в Соборе много — думал, хорошо помолимся. Но пустыня направо, между певчими и учениками... беготня среди этой пустыни грязных уличных мальчишек — до того расстроили меня, что я потерял все молитвенное настроение и впал в отчаяние: когда же Господь даст мне помощников, и даст ли? Ужели моя беспрерывная молитва о сем, и почти о сем одном, — тщетна? Вот и академистов сколько воспитал, чая в них помощников себе, и ни единого! Хоть бы кто близко принял к сердцу дело Церкви, дело церк. школы, дело воспитания служителей Церкви! Итак, ужели и Церковь здесь рушится с моею смертию, как чают католические патеры, точно вороны, ждущие моей смерти? <...> Как не прийти от сего в уныние! Я почти полумертвым двигался по Собору и еле ворочал языком, чтобы произносить то, что необходимость заставляла произносить.

«Призри с небесе, Боже», — произнес точно во сне таким вялым и низким голосом, что певчие сбились. <...> Никогда еще не было этого со мной, — никогда не впадал в подобное отчаяние. В середине Литургии едва несколько оправился, и какая мысль подбодрила? <...> Обижен я, что из японцев нет мне помощников, но если бы я сказал им о сем и если бы они ответили мне: «А из русских-то помощники у тебя есть? », что я возразил бы им? Итак, Господи, когда же воспрянет Россия к делу Православия? Когда же явятся православные миссионеры? Или Россия и вечно будет производить все таких же самодуров и нравственных недорослей, какими полна доселе и каких высылала сюда немало? — вечно, пока так и не погибнет в своем нравственном и религиозном ничтожестве к страшному своему осуждению на Суде Божьем за то, что зарыла талант? <...>

13 (25) марта 1896. Среда

Кончили перевод книги Деяний св. Апостолов, — и этим до Пасхи завершили дело; Накаи проверит переписанное, чтобы в Пасхальную ночь... читать Деяния по новому переводу.

15 (27) марта 1896. Пятница

Дал Тимофею Саки для перевода 1-й том творений св. Ефрема Сирина. Благослови, Боже, переводить сего св. отца! <...>

16 (28) марта 1896. Лазарева Суббота

День в обычных занятиях... с 6 час., Всенощная, на которой, как всегда, было много молящихся. Особенность ныне та, что христиане, по незнанию ли или по нетерпению, зажгли свои свечи к своим вербам гораздо раньше освящения воды; сначала на мужской половине, потом и на женской свет разлился еще до чтения Евангелия. Думал обернуться и сказать «еще рано, зага-сите», — загасили бы, но зачем? И самому так радостно было — осажденному светом!

После Всенощной слушал причастные молитвы вместе с завтрашними причастниками; по левую руку позади меня кто-то псе время сдавленно плакал; значит, есть и между японскими христианами глубоко кающиеся.

17 (29) марта 1896. Вербное Воскресенье

<...> Была Ж6Н8. врача Пантел. Иванно, сына Анны, начальницы нашей Женской школы; привезла из Оосака (где муж — главный врач городского госпиталя) сына Иону в одну из здешних гимназий. Как уроженка Оосака, долго потом жившая в Кёото, она отлично знает оба эти города и в болтовне, на которую великая мастерица, преумно охарактеризовала их. Кёото — это город, бывший столетия под гнётом сёгунской власти: и Император, и народ привыкли к смиренной, униженной жизни, поэтому народ — трудовой, не знающий и не любящий роскоши; там на лавках торгуют женщины, чего в Оосака нет; вообще женщины стоят на одном уровне с мужчинами; труд равняет их; при этом, так как влияние буддизма было многовековое и во время Сёгуната оно не было преследуемо, то народ привык и привержен к буддизму, вообще же, постоянен в своих навыках и привязанностях. Трудно там ныне приобрести христиан, но если они будут приобретены, то будут уже прочные, неизменные христиане, не то что в Оосака, где народ непостоянен. <.„> Народ в Оосака вообще живет подвижнее, восприимчивее и изменчивее. Отчего? Да там в самих обстоятельствах жизни много элементов, воспитывающих сии качества. Сегодня — богач, завтра — бедняк, но с надеждой послезавтра разбогатеть. Человек приходит в Оосака ни с чем, только с руками, и он не помрет с голоду — тотчас же найдет работу для своих рук, — а в Кёото он может и помереть; там труд вековой и продолжающийся в одном семействе или в известном составе лиц, к которым разом присоединиться нельзя. <...>