Автобиография монаха

"Если бы я рассказал этому бедняге, что возвышенная медитация среди трупов оказалась кратчайшим путем к диплому высшей школы, каково было бы его замешательства!"

Добившись исконного, я теперь уже открыто строил планы покинуть дом. Вместе с младшим товарищем Джитендрой Мазумдаром /2/ я решил уединиться в ашрам в Бенаресе и пройти его духовную практику.

Со скорбью думал я о предстоящей разлуке со своей семьей. После смерти матери я особенно нежно привязался к младшим братьям, Сананде и Вишну, и к младшей сестре Тхаму. Я бросился в свое убежище, на маленький чердак, который был свидетелем столь многих сцен моей бурной садханы /3/. После двухчасового потока слез я почувствовал себя особенно преображенным, как бы при помощи некоего алхимического очищения. Исчезли все привязанности /4/, и решимость моя искать Бога, этого Друга из друзей, стала как гранит.

--Я обращаясь с одной последней просьбой,--сказал глубоко опечаленный отец, когда я пришел к нему за благословением.--Не покидай меня и твоих несчастных братьев и сестер!

--Уважаемый отец, как могу я словами выразить мою любовь к вам? Но моя любовь к Богу, Отцу Небесному, даровавшему мне самого лучшего отца на земле, еще более велика. Разрешите мне уйти, и когда-нибудь я вернусь с большим пониманием Божественного.

Получив неохотное согласие отца, я отправился в Бенарес, где в ашраме меня уже ждал Джитендра. Глава ашрама, молодым свами Дайаманда, очень сердечно меня приветствовал. Высокий и тонкий, с задумчивым видом и красивым лицом Будды, он произвел на меня благоприятное впечатление.

Я был рад и тому, что в моем новом жилище тоже оказался чердак, где мне удавалось уединяться в утренние и вечерние часы. Члены ашрама мало знали о практике медитации и думали, что я посвящу все свое время организационным делам. Они хвалили меня за мою послеобеденную работу в конторе.

"Не пытайся поймать Бога чересчур быстро!" Это насмешливое замечание одного из моих товарищей по ашраму преследовало меня как-то во время раннего посещения чердака. Я отправился к Дайаманде, занятому в своем небольшом святилище, окна которого выходили к Ганге.

--Свамиджи, мне непонятно, что от меня здесь требуется. Я ищу посредственного постижения Бога. Без Него меня не удовлетворит ни присоединение к ордену, ни благотворительность.

Облаченный в оранжевое одеяние священнослужитель дружески похлопал меня по плечу. Его лицо изобразило насмешливый упрек, и он обратился к немногим стоящим рядом ученикам:

--Не беспокойте Мукунду! Он усвоит наш путь.

Я вежливо скрыл свои сомнения. Ученики вышли из комнаты свами, не очень-то покоренные этим порицанием. Дайанандаджи пожелал сказать мне еще несколько слов:

--Мукунда, я вижу, что отец регулярно посылает тебе деньги. Пожалуйста, возврати их ему, здесь они тебе не нужны. Второе замечание относительно твоей дисциплины касается пищи. Даже чувствуя голод, не обращай внимания на него.

Я не знал, блестели ли мои глаза от недоедания, однако, я слишком отчетливо ощущал постоянный голод. Первый прием пищи в ашраме был твердо установлен на двенадцать часов дня. А дома я привык плотно завтракать в девять часов. И скаждым днем этот трехчасовой промежуток становился все более и более ощутимым чуть не бесконечным. Унеслись прочь годы жизни в Калькутте, когда я мог сделать замечание повару за десятиминутную отсрочку. Теперь я старался подчинить себе свой аппетит. Начав с этой целью двадцатичетырехчасовой пост, я со рвением ожидал следующего полудня.

"Поезд Дайанандаджи запаздывает, и мы не начнем еды до его прибытия!"--принес мне ужасающую новость Джитендра. В честь прибытия свами, которого не было две недели, приготовили много вкусных блюд; воздух наполнялся аппетитными ароматами. А у меня не было ничего, что я мог бы проглотить, кроме гордости за вчерашний пост.

"Господи, ускорь прибытие поезда!" Я думал, что Небесная Милость едва ли была включена в запрет, который произнес Дайананда. Однако все шло без перемен, и часы тащились кое-как. Наконец, когда уже начали сгущаться сумерки, наш руководитель открыл дверь. Мое приветствие было проникнуто самой искренней радостью.

"Дайамандаджа выкупается и будет медитировать; после этого мы начнем накрывать на стол,"--снова подошел ко мне с известием Джитендра, подобный птице, предвещающей несчастье.

Я едва не лишился чувств. Мой молодой желудок, не приученный к лишениям, протестовал с беспощадной силой. Передо мною, как призраки, проносились образы жертв голода.

"Следующая смерть от истощения в Варанси произойдет сейчас, в этом ашраме",--думал я. Наконец, уже в девять часов вечера грозный исход был отвращен. О небесный сигнал, призывающий в столовую! Этот ужин остался у меня в памяти, как один из прекраснейших часов в моей жизни. Но хотя я был целиком поглощен едой, я не мог не заметить, что Дайананджи ел с отсутствующим видом. Он, по-видимому, был выше моих грубых удовольствий. Как только позволили условия, я спросил:

--Свамиджи, разве вы не бываете голодны?

--О, да, да!--ответил он.--Последние четыре дня я ничего не ел и не пил. Вообще, я никогда не ем в поездах, ибо они напитаны чужеродными вибрациями мирских людей. Я чрезвычайно строго соблюдаю правила шастр, касающиеся монахов моего особого ордена. Кроме того, меня отвлекают некоторые проблемы нашей организационной работы. Вот и сегодня дома я забыл пообедать. Но торопиться нечего. Завтра благодаря этому я этому хорошо поем!--весело рассмеялся он.

У меня перехватило дыхание от стыда. Но вчерашний день, день моих мучений, было нелегко забыть, и я решился сделать свое замечание на эту тему:

--Свамиджи, меня несколько смущает вопрос о том, как следовать вашим наставлениям. Предположим, что я никогда не попрошу есть, и никто не предложит мне пищи. Но ведь тогда я должен умереть с голоду!

--Так умри!--разрезал воздух пугающий совет.--Умри, если ты должен это сделать, Мукунда! Но никогда не думай, что ты живешь силой пищи, а не силой Бога! Тот, Кто создал все виды пищи, Кто даровал нам аппетит, непременно позаботился о сохранении жизни преданной Ему души. Не воображай, что твою жизнь поддерживает риса, или деньги, или какие-нибудь люди. Смогут ли они помочь тебе, если Господь лишит тебя жизненного дыхания? Они всего лишь Его орудие. Разве пища переваривается у тебя в желудке, благодаря твоему умению? Бери меч распознавания, Мукунда! Рассеки цепи посредничества и постигни Единую Причину!