Переселение, или По ту сторону дисплея

- Я вам помешал? – Лицо старика изобразило озабоченность, хотя он не мог не догадываться, что мешает ей из разу в раз, с уже установившимся постоянством.

- Входите, Артур Федорович. Садитесь.

- Благодарю вас. Ну и денек, все вокруг бегают как сумасшедшие, а между тем никакой причины для беготни как будто не видно… А у вас что новенького?

- Никаких особенных новостей. Вот тетради проверяю.

- Ах эти тетради, куда от них только деться! – театрально закатил глаза психолог, сам никогда, по-видимому, не занимавшийся этим каторжным учительским трудом. – Скажите, Людмила, – а дома вы тоже их проверяете?

- Случается. Почему вы спрашиваете?

- Мне было бы очень интересно узнать, чем вы занимаетесь дома. Такая целеустремленная женщина…

- Дома, Артур Федорович, все женщины одинаковы: стирка–плита–уборка…

- Но вы ведь особенная, – возразил он, пристально глядя ей в глаза. – Вы ни на кого не похожи…

- Уверяю вас – в этом вопросе я похожа на всех и все на меня.

- Ну допустим… – Он, очевидно, понял, что разговор бессмысленно вертится вокруг собственной оси. –  А теперь мне хочется попросить вас об одном маленьком одолжении…

   Судя по тому, как он это сказал, было видно – ответ имеет для него особенное значение…

- Что же это такое?

- Подарите мне на память какой-нибудь сувенир! Маленькую вещицу – салфеточку там или какой бумажный цветочек…

   Признаться, эта просьба Людмилу ошарашила. Она все-таки считала психолога умнее, чем он оказался на самом деле. Ну и манера ухаживать, как в  слащаво-сентиментальной мыльной опере!

- Простите, я… ни салфеток не вышиваю, ни цветов из бумаги не делаю. Впрочем, если вы любите такие вещи, подойдите, пожалуйста, вон к тому шкафу. Там у нас за витриной выставка «Умелые руки»...

- Но я имел в виду другое… чтобы вы дали мне свой сувенир…

- Людмила Викторовна, к телефону! – крикнула из коридора шлепавшая тряпкой уборщица.

- Слышите, Артур Федорович, – меня зовут в учительскую…

- А вы ждете от кого-то звонка? –  полюбопытствовал этот странный тип.

- Возможно, жду. Это касается только меня, – одернула его Людмила.

   На самом деле ей собирались позвонить из окружного методического кабинета, но почему она должна посвящать в свои дела посторонних?

    -   Простите меня. Кажется, я вам докучаю…

   Его лицо на секунду приняло сконфуженное выражение, но тут же вновь засияло искательной улыбкой:

- Можно подождать здесь, пока вы вернетесь?

   Она пожала плечами: у него есть очень уютная комнатка на четвертом этаже, но сидеть он предпочитает здесь, в пустом классе. Что же ему все-таки надо, этому Артуру Федоровичу? Неужели вправду влюбился? Но почему тогда в нем ощущается какая-то натянутость, принужденность, словно человек сам себя заставляет…

   О том, что его заставляет кто-то другой, она даже не подумала. Ей такое и в голову не могло прийти.

    Поднимаясь по лестнице, Людмила набрасывала в уме план разговора с методистом из окружного кабинета. Но как только она вошла в учительскую и увидела телефонный столик с лежащей на нем снятой трубкой, ее пронзила догадка – это не методист. Вот и дождалась, Людочка, начинается... Ким как будто выпрыгнул из слухового отверстия трубки секундой раньше, чем прозвучал его голос:

- Здравствуйте, Люда-сан! Узнаете?

- Узнаю, – стараясь быть сдержанной и спокойной, подтвердила она.

- Вы, наверно, не ожидали меня услышать?

- Не ожидала. А что, собственно говоря, заставило вас позвонить?

   Он чуть-чуть помолчал – видимо, не был готов к тому уравновешенному тону, которым она с ним разговаривала.

-  Я думаю о вас чаще, чем мужчина должен думать о женщине. Может быть, и вы меня вспоминаете?

- Только в связи со своим учительским долгом.

- То есть чтобы устроить мне неприятности?.. А я вот полагаю, что скоро вы станете вспоминать меня весьма часто… Очень часто станете вспоминать, просто забыть не сможете... – Он как будто ввинчивал фразы в ее сознание, одну за другой. – И учительский долг будет тут не при чем!

- Я не поняла – вы мне чем-то угрожаете?

- Пожалуй, что так. Но не думайте обо мне слишком обыденно – я не намерен вынырнуть перед вами из темноты как примитивный хулиган.  В моем распоряжении более утонченные методы…

- Помощь Ямалы, да? Знаете, ведь таким путем ничего не достигнешь…

- Вы не правы, учительница. – Теперь Ким чувствовал себя на твердой почве: его голос набирал силу. – Вы в корне не правы. Именно таким путем достигается очень многое, можно сказать, в с е!

- Так уж и все, – усмехнулась Людмила, хотя на душе у нее было невесело: от слов Кима и впрямь веяло какой-то угрожающей силой.

- Ваша правда – есть исключения, когда эта сила не действует. Точнее сказать, некоторые люди для нее недоступны. Но лично вы к этой категории не относитесь!

- А что это за люди? И почему вы так уверены, что я к ним не отношусь?

- Потому что в противном случае я бы об этом уже знал… Итак, вы по-прежнему не хотите добровольно принять мое приглашение?

- Приглашение? – не поняла Людмила. – Куда?

    Ее сердце забилось чуть быстрее, ибо само это слово, исходящее из уст мужчины, не может оставить женщину совсем равнодушной. Не так уж важно, куда именно тебя пригласят – в театр, в ресторан, на прогулку – лишь бы кто-то проявлял к тебе интерес, нуждался в твоем обществе, добивался твоего внимания...

- Может быть, вы подумали, я имею в виду какие-нибудь увеселительные места? – тут же спросил Ким. – Театр, ресторан, пикник?.. Да запросто! Но только не это главное. На самом деле я приглашаю вас в новую жизнь…

- Замуж? – удивилась Людмила столь стремительному развитию событий.

- Замуж? – с презреньем переспросил он. – Бумажка из ЗАГСа, отметка в паспорте? Все это ни о чем посвященному человеку не говорит. Но я согласился бы и на такую житейскую пошлость, если бы был уверен в главном...

- В чем? – спросила она, хотя и сама уже догадывалась.

- Что мы – две половинки, призванные к совместному служению сущему…

- Чему будем служить? - с чуть заметной усмешкой уточнила Людмила.

- Безбрежному океану бытия, который все создает и сам же все поглощает... беспредельному могуществу, которое умеет награждать своих верных слуг…

-  Но я не желаю ему служить! – не выдержав спокойно-ироничного тона, крикнула в трубку Людмила. – Я вообще не принадлежу ни к какой религии, а живу, кстати сказать, в России, где существует своя тысячелетняя духовная традиция!

-  При чем тут традиции России?.. – холодно возразил Ким. – Я говорил совсем не об этом.

-  А я об этом!

   Она не могла унять поднявшегося из глубины души возмущения. Что же такое,  в самом деле? Разве она человек без Родины, чтобы так настойчиво тянуть ее в чужую религию, в чуждую ментальность?

   -   Если бы я почувствовала потребность стать верующим человеком, то выбрала бы традиционную русскую духовность – православие!

   Когда она смолкла, казалось, что сейчас нечто произойдет: телефонная трубка разлетится в черепки, либо сам потолок обрушится ей на голову вследствие того гнева, который выплеснет на нее Ким.

- Ваши  косные мысли доказывают лишь то, что с вами не нужно ничего обсуждать, – еле выговорил он сквозь душившую его ярость. – И вообще не стоит церемониться. Скоро я поговорю с вами по-другому…

- Ну старый осел, если он опять ничего не сделает!.. – добавил Ким словно бы для себя: в драматургии такие реплики обозначают ремаркой «в сторону».

- Я вас не поняла, – дрожащим голосом сказала Людмила, сердце которой вдруг сжалось тоскливо-безнадежным предчувствием.

- Скоро поймете!

28

     Во время этого необычного разговора «старый осел» Артур Федорович метался по пустому классу, то приближаясь к учительскому столу, то вновь отскакивая в сторону. Самый обычный с виду стол притягивал его как магнит – ведь на нем находились личные вещи Людмилы Викторовны. В то же время внутренние принципы Артура Федоровича не позволяли ему исполнить приказание Кима. Он считал себя порядочным человеком  (с некоторыми оговорками, но тем не менее), а взять чужую вещь – это, простите, воровство! Однако столь удобный случай вряд ли представится снова. Несколько раз Артур Федорович протягивал руку к бежевому шарфику, вложенному в серый берет, к сумке на ремешке, зацепленном за уголок стола. И всякий раз отдергивал. А если его, кроме прочего, застанут на месте преступления? Вот сейчас войдет уборщица, гремящая ведром в коридоре, а он роется в чужих вещах!