Переселение, или По ту сторону дисплея

   Вот оно! Ирина наконец вычленила момент, который ей не понравился в сегодняшнем вечере: поведение Павла. Тут было «горячо», как кричали сегодня друг другу Тимка и Славик, отыскивая нарочно спрятанный в комнате кубик-рубик. Хорошо хоть им было весело… А вот Ирина вдруг ощутила себя обворованной, словно у ней украли счастливый семейный вечер и чуть ли не семейное счастье вообще. Хотя на самом деле это было смешно: Светка украла ее семейное счастье! Да она раздражала Павла еще больше, чем Ирину, – не зря он вел себя с нею, прямо сказать, невежливо. И сама уже не зная, успокаивает ее это или огорчает, Ирина закончила вечер по принципу «глупой Эльзы» – уткнулась в подушку и расплакалась. Она старалась не разбудить при этом мужа, хотя в глубине души ей хотелось, чтобы он проснулся и успокоил ее. Но Павел не проснулся.

2

   Школьный двор, заполненный пестрой толпой, гудел приглушенным говором, шуршал целлофановыми обертками дорогих букетов. Линейки учеников уже выстроились: впереди полукругом стояли малыши, такие трогательные  со своей сквозящей в лицах готовностью как на страшное горе, так и на великую радость. Позади них поместились средние классы, среди которых растворились Тимка со Славиком. А дальше шли старшеклассники – высокие, выше взрослых, юноши в новых костюмах; девочки, сверкающие новенькой глянцевой красотой только-только раскрывшегося бутона. Небось думают, их  ждет сплошной праздник жизни – с сочувствием, а также не без легкой зависти усмехнулась Ирина… И всю заполненную учениками сердцевину школьной площадки обнимало колышущееся  родительское море, нарядное и растроганное.

   К своему облегчению, Ирина потеряла в нем обоих Стайковых, вместе с которыми шла позади мальчишек на школьный двор. Собственно, она ничего не имела против родителей Славика, но ей еще предстояло найти Павла, задержавшегося при выходе из дома… Пока она его что-то не видела.

  – Буквы разные писать

Тонким перышком в тетрадь

Учат в школе, учат в школе, учат в школе, –

вдруг грянуло из динамика, и многие мамы полезли за платочками, вытирать заслезившиеся от умиленья глаза. Эта песня будит у людей чувства. Кто-то очень талантливый создал ее такой - радостной и в то же время ностальгически грустной. Словно испек сладкую плюшку на лимонной цедре, где неотъемлемой частью вкуса является пощипывающая язык кислота. Потому что вкус самой жизни замешан, увы, на кислоте, на горечи, от которой в сто раз острее ощущается мимолетная сладость, когда ее выпадет вкусить...

    Ни первоклашки, ни средние, ни  юные дурочки, со всех ног спешащие на праздник жизни, еще не знали этой скрытой подоплеки бытия. А знали ее как раз мамы, со времени стояния в школьных линейках перекачавшие в себе немерено всякой кислоты и горечи. И сейчас, умиляясь на детей, они заодно всплакнули о собственных пропавших надеждах – обо всем, что не сбылось в жизни…

     – Вычитать и умножать,

    Малышей не обижать,

    Учат в школе, учат в школе, учат в школе! –

   гремело на школьном дворе с поверхностным весельем, со слезами в подоплеке…

   Но по-настоящему горьких слез пролито не было. Самые горькие слезы могли бы пролить те, кому вообще не требовалось приходить сегодня на школьный двор. А всех присутствующих так или иначе осенил своими крылами веющий здесь праздник…

        – Книжки добрые любить

          И воспитанными быть

          Учат в школе, учат в школе, учат в школе…

   Когда классные линейки одна за другой исчезли в школьных дверях, градус праздничного накала резко понизился. Родители вздыхали с облегчением, словно сбросив с плеч дорогую, но все же отягощающую ношу. Расходились, перебрасываясь шутками, заводя напоследок легкие, ничего не значащие разговоры. Двор стал лучше просматриваться – Ирина увидела невдалеке Стайковых и отступила за дерево, чтобы не делить с ними обратную дорогу. Она все еще не могла найти Павла, с которым из года в год – с тех пор, как Тимка пошел в первый класс – стояла на этом празднике рядом. Видно, муж в свою очередь не сумел найти ее в толпе и наблюдал школьное шествие с другой точки, а после отправился домой, решив, что там они с Ириной и встретятся. В контору он уходил позднее, а она сегодня и вовсе поменялась дежурством со сменщицей, сын которой шел в десятый класс и категорически запретил кому-либо из родных появляться на школьном дворе.

3

    Ирина спешила домой сквозь осенний солнечный денек, наперерез слетающим с веток желтым листьям. Ей вдруг загорелось скорее, как можно скорее увидеть мужа. Несмотря на то, что они провели вместе уже трое суток, она еще не успела его почувствовать, не насладилась тем душевным вкусом, который был закодирован для нее в слове ПАВЕЛ. До сих пор ей не удалось ощутить аромат его личности – вот как вчера от половинки арбуза пахнуло нежной созревшей сладостью. без этого дуновения красно-зеленый срез должен был остаться холодным безжизненным муляжом. Так скорее домой – ощутить присущий Павлу импульс, его живое тепло, его человеческую близость! Какое счастье, что дорога до дому коротка и через десять, максимум пятнадцать минут они встретятся!

   Это ненормальное, обостренное желание увидеть мужа заставило Ирину почти бежать по улице. Интересно, кто из них раньше вернется домой? У нее уже нет сил ждать, ей нужно открыть дверь – и чтобы он был там!

      Он был там, но их встреча оказалось совсем иной, чем представляла себе Ирина. Бледный и какой-то отстраненный Павел едва взглянул на нее, сидя у компьютера. В его лице застыло то же самое, что и вчера, выражение хирурга, подцепившего аппендикс, или рыбака, выводящего из воды большую рыбину…

   Казалось, Павел вообще не выходил сегодня из дому: его куртка в передней висела точно так же, как в тот момент, когда Ирина, торопясь вслед за нетерпеливым Тимкой, крикнула мужу, чтобы он их догонял. И кроссовки стояли в точности таким образом, как она их поставила, отодвинув подальше от прохода.

- Ты что, не был на школьном дворе?

- Не был, – эхом откликнулся он.

- Тебе не хотелось в такой день проводить сына?

Павел ответил не сразу, и Ирина вдруг испугалась, что он не ответит ей уже никогда. И вообще не будет с ней разговаривать, а останется для нее как фотография – застывшее лицо с неподвижным, устремленным на дисплей взглядом.

- Если бы хотелось, я бы пошел, – наконец холодно обронил он. – Давай обойдемся без лишних объяснений.

    Это говорил совсем не тот Павел, которого Ирина знала больше десяти лет. Тот, настоящий, готов был горы свернуть, лишь бы первого сентября самолично отправить Тимку  в школу. Однажды он, еще в прежней конторе, крупно повздорил с начальством, которому заблагорассудилось послать его первого сентября в командировку. Павел никуда не поехал – отправился с Тимкой на школьный двор. Вследствие чего и стал необходим  переход  на новую работу.

- Павел, я не понимаю, Павел, подожди, Павел, – говорила Ирина, проходя  вслед за ним на кухню, где он включил газ и поставил чайник. – Да что же это такое…

- Что такое? Что особенного произошло?

- Почему ты так со мной разговариваешь?

- Нормально разговариваю.

Спокойствие Павла не вписывалось в ситуацию. Во всяком случае, у них с Ириной обычно был другой стиль общения.

- Ты отвык от нас с Тимкой, – уже чуть не плакала она. – Не разговариваешь, вообще не обращаешь на нас внимания. Вчера весь вечер просидел за компьютером. И ночью – я думала, ты так сразу не уснешь, подождешь меня… ведь сколько не виделись! – И дальше само собой вырвалось скороспело поднявшееся откуда-то со дна души:

- У тебя что, другая женщина?!

- Вот сразу и женщина,– усмехнулся он.

- Нет, ты ответь! Пожалуйста, ответь мне – да или нет?

- Глупости, – сказал Павел.

    Дальше он ходил по квартире, собираясь в свою контору, пил на кухне чай, запирался в ванной, откуда вышел выбритый и пахнущий туалетной водой, переодевался… А Ирина все это время ходила за ним как собачка и лезла из кожи вон, пытаясь выжать из него хоть какой-нибудь признак прежнего любящего мужа: