Вера в горниле Сомнений. Православие и русская литература в XVII-XX вв.

Даже свою тоску и растерянность поэт всегда может преобразовать в искусстве. Тоска по утраченной грёзе тоже может стать источником вдохновения. Блок создаёт «Балаганчик» (1906), своего рода "маленькую трагедию-фарс".

1906 год, когда написаны «Незнакомка» и «Балаганчик», — один из тяжелейших для Блока по интенсивности душевных терзаний. Всё как будто подстёгивает его творчество Он пишет, помимо многих лирических стихов, свои драматические поэмы "Король на площади" и «Незнакомка», с тем же кругом проблем, с той же безысходностью в попытке их решения.

По глубокому наблюдению Мочульского, трагедия Блока "в том, что Божество открылось ему как космическое начало "Вечной Женственности", а не как богочеловеческое лицо Христа. Он верил в Софию, не веря во Христа". В стихотворениях Блока оттого явно ощутимо тягостное переживание жизни. Часто — безнадёжность.

Его словно влечёт всякая нечисть. Блок поэтизирует бесовщину в "Пузырях земли" (1904–1905). Затем он пишет "Ночную фиалку" (1905–1906) публикуя её вначале под названием "Нечаянная радость". Вообще, Блок, мы это уже замечали не раз, нередко использует в своей образной системе понятия христианские, церковные, но всегда почти всуе. Поэтому не икона является мистическому видению поэта, а символ тяжкого болотного дурмана, ночная фиалка. Недаром Блок в итоге меняет название.

И всё мрачнее и мрачнее становится его поэтическое восприятие жизни:

____________________

Духовная прелесть "второго крещения" (Православие исповедует едино крещение) соединяется у него с отвержением жизни — это ведущий мотив в цикле "Снежная маска" (1907).

Только в редкие миги, как заклинания звучат гимновые взывания к жизни. Он не мог не ощущать: его Муза несёт гибельные напевы ("К Музе", 1912):

Поэт хочет превозмочь эту гибельную муку, этот душный сон бытия. Ему так мечталось одолеть губящее душу видение жизни в поэзии своей. Не самообман ли?

Рвётся душа от мрака к свету, но одолеет ли путы, которыми сама себя связала? Впрочем, в поэзии Блока всё более становятся размытыми границы между светом и тьмой, добром и злом, высоким и низким… Так всегда бывает в рабстве у игрового начала.

Он связал себя игрой в творчество, в искусство, и давно развёл их с жизнью. В этом он признался в письме к матери от 29 октября 19 07 года:

"Настроение отвратительное, т. е. было бы совсем мерзкое, если бы я не был постоянно занят, — это спасает… Но подлинной жизни нет и у меня. Хочу, чтобы она была продана по крайней мере за неподдельное золото, а не за домашние очаги и страхи… Чем хуже жить — тем лучше можно творить, а жизнь и профессия несовместимы".

Да ему просто необходимы все эти терзания как материал для творчества. Но что может быть создано из отчаяния и страстей? Не образы ли, заражающие теми же гибельными настроениями?

Внутреннюю защиту от отчаяния "серебряный век" нашёл в иронии, Блок это понял. В статье, так и обозначенной — «Ирония» (1907), он писал:

"Самые живые, самые чуткие дети нашего века поражены болезнью, незнакомой телесным и духовным врачам. Эта болезнь — сродни душевным недугам и может быть названа «иронией». Её проявления — приступы изнурительного смеха, который начинается с дьявольски-издевательской, провокаторской улыбки, кончается буйством и кощунством".

Блок поставил жестокий диагноз не только себе, но и «веку»: он обвинил время в двуличии, в отсутствии подлинных нравственных и духовных ценностей, в бесовской безопорности нескончаемого падения:

"…мы видим людей, одержимых разлагающим смехом, в котором топят они, как в водке, свою радость и своё отчаяние, себя и близких своих, своё творчество, свою жизнь и, наконец, свою смерть".

Ведущий поэт "серебряного века" жестоко обвиняет его и себя в нём.

Блок видел причины болезни «иронии» в обострённом индивидуализме. Он не мог не осознать: интеллигенция "серебряного века" внутренне устремлена к самоуничтожению. Антиинтеллигентским пафосом переполнены его статьи "Литературные итоги 1907 года" (1907), "Народ и интеллигенция" (1908), "Вопросы, вопросы, вопросы" (1908), "Стихия и культура" (1909) и др. О всех «исканиях» он высказался оскорбительно:

"Пожалуй, и не стоило бы говорить о дрянном факте интеллигентских религиозных исканий, дрянном, как дрянны все факты интеллигентской жизни этой осени: все сбились с панталыку, бродят как сонные мухи, работать не любят, от безделья скучают".

Блок не может не видеть апостасийности своего времени. Об этом — многие его поэтические прозрения. Но он ощущает, что в нём самом нет внутренней опоры.

С Вечной Женственностью он, кажется, совершил расставание в символическом акте, о котором поведал в стихотворении "О доблестях, о подвигах, о славе…" (1908) — о действии реальном или вымышленном? — для символиста не имеет значения. Портрет (икона) запечатлевший Её облик, помогавший забыться в земных горестях, оказывается бессмысленным и ненужным и устраняется из пространства прежнего преклонения и внимания. В стихотворении в символической форме передаются основные события «ухода» прежнего идеала из жизни поэта: терзания, зовы, грёза сна об утраченном…

Этим стихотворением открывается цикл «Возмездие» (1908–1913), предваряющий по смыслу поэму "Соловьиный сад": жизнь совершает своё возмездие отрекшемуся от неё мечтателю. Пока текла грёза, жизнь незаметно уходила и ушла:

По поводу этих строк о. Павел Флоренский заметил: "И для человека выпало основное прошение просительной ектеньи: "Дне сего совершенна, свята, мирна и безгрешна у Господа просим…" Ектения — схема всей человеческой жизни. Она объемлет всё, что развёртывается на фоне жизненного дня… А здесь — потух фон, "день догорел в душе давно".

Блок был соблазнён, очарован своими демонами-двойниками. Хотя знал, как соблазняет демон душу. Он писал об этом в стихотворении «Демон» (1910): вначале посулит неземное блаженство, а затем бросит, "как камень зыбкий, в сияющую пустоту". Но всё-таки поэт вслушивался в льстивые бесовские нашёптывания, внушающие вседозволенность.

Быть может, это страшное сознание гибельности всякой мечты остро пронзило его, когда он в воображении осмыслил трагедию бессмысленной грёзы в стихотворении "На железной дороге" (1910), незадолго перед тем написанном?

В какой-то момент его охватывает столь трагическое ощущение бессилия, что он начинает подозревать свою неспособность к собственному восстанию из мертвых: