Жизнь после жизни. Что ждет нас по ту сторону?

Мне бы хотелось познакомить вас с отрывком из новой книги Натальи Богдановой «Возвращение к себе». Это автобиографический рассказ о реальных событиях, которые произошли с Натальей, о ее встрече с необычной женщиной-ведуньей Таисией. Множество способов использует Таисия, чтобы вернуть к жизни Наталью, стоящую на грани преждевременной смерти. И один из путей — обращение к опыту предыдущих воплощений.

Во сне я шла по незнакомому городу. На мне была странная, явно несовременная одежда. Вокруг сновали какие-то люди. Я подошла к высоким воротам дома из темного камня и увидела, что там стоит женщина, смутно показавшаяся мне знакомой. Женщина смотрела на меня очень сурово. Я подошла поближе — и увидела, что у нее лицо моей дочери. Вернее, она была и похожа, и непохожа на нее. Это, несомненно, была она, но только не шестнадцатилетняя девочка, а взрослая женщина.

— Где ты шляешься? — кричит она мне.

И тут я понимаю, что я — ребенок, я — маленькая девочка, а она — моя мать. Во сне я оказалась дочерью моей собственной дочери, а моя дочь — моей матерью.

Неожиданно я чувствую глубокую обиду. Я ощущаю, что я совершенно одинока, несчастна, никем не понимаема и мне не с кем поделиться моими чувствами и переживаниями. Я чувствовала, что меня снедает какое-то горе или беспокойство, не понимая, что именно меня мучает, и не видя никакого выхода этому горю. Я даже не могу выплакаться, потому что понимаю, что эта женщина — моя мать — за это накажет меня, и накажет сурово.

— Ты продала все? — продолжает кричать женщина. — Где деньги? А ну выкладывай! Тебе не удастся ничего утаить от меня, маленькая неряха!

И тут я понимаю, что произошло. Я торговала в лавке какой-то глиняной посудой, которую изготавливал в своей мастерской мой отец. А потом потихоньку побежала на базар, чтобы купить себе дешевых сластей. Там у меня вытащили кошелек. У меня украли всю выручку. Вот какое горе мучило и снедало меня.

— Выкладывай выручку! — кричит женщина и заносит надо мной свою тяжелую руку…

В ужасе и в слезах я проснулась. Слишком острым и болезненным было ощущение, что я — маленькая, беспомощная, униженная девочка, которая не может никак за себя постоять. А ведь у этой женщины во сне лицо моей дочери… Неужели — вот она, скрытая подоплека наших отношений? Мне было просто плохо от этого кошмара.

Утром я, естественно, все рассказала Таисии. Она выслушала меня с заметной радостью и сказала, что даже не ожидала, что я смогу так быстро получить нужный мне ответ. Раз я получила его так быстро и легко, это значит, болезненный узел моих отношений с дочерью уже готов быть развязанным.

— Видимо, обе ваши души уже достаточно настрадались и заслужили освобождение от боли, — сказала она.

— Но что мне теперь со всем этим делать? — спросила я.

— Сначала — набраться силы, — сказала Таи сия. После завтрака мы опять пошли на ту поляну, где я сама выбрала место под лиственницей — место, заряжающее меня силой. Я снова соприкоснулась с силами Неба и Земли.

— Теперь ты достаточно сильна, чтобы понять суть, — сказала Таи сия.

— Неужели для понимания нужна сила? — спросила я. Я всегда думала, что для этого нужен ум.

— Только сила, — ответила Таи сия. — Без достаточного количества силы ты просто не сможешь вытянуть груз понимания. Большинство людей не понимают истинной подоплеки своих проблем, истинной причины своих бед и болезней не потому, что недостаточно умны, а потому, что недостаточно сильны. В современном человеческом обществе трудно быть сильным. Силы можно набраться в одиночестве, в толпе же можно лишь растратить силу. Тебе удалось накопить силу. Значит, тебе удастся понять суть происходящего и развязать болезненный узел. Для этого тоже понадобится немало силы.

Таисия объяснила мне, в чем суть моего сна. В одном из прошлых воплощений моей души моя нынешняя дочь была моей матерью. Мать обращалась со мной жестоко: унижала меня, била, не считала за человека. У нее были на то свои причины: она сама выросла в семье, где с ней обращались плохо, что ожесточило ее. Ничего другого, кроме жестокости, она не смогла дать и своей дочери.

Теперь мне становилось понятно, почему я в своей нынешней жизни не смогла стать для своей дочери по-настоящему любящей и ласковой матерью, какой мне хотелось бы быть. Я старалась быть любящей и заботливой — но моя попытка изливать любовь как будто натыкалась на какую-то преграду внутри меня, как будто что-то мешало свободному проявлению моих чувств, что-то внутри меня запрещало их проявлять. Теперь понятно, что это было — моя душа помнила ту боль, те обиды и унижения, которые она получила от нынешней моей дочери, а тогда моей матери в прошлой жизни. Непрощенная обида, невысказанная и даже не осознаваемая боль сделали меня нечуткой, не способной ответить на призывы дочери о понимании и сочувствии. Получалось, что я неосознанно мщу душе, которая когда-то причинила мне боль. Дочь же, почувствовав это, тоже в свою очередь замкнулась и обиделась. Скрытая враждебность — вот что стало подоплекой наших отношений. И если даже мы обе пытались играть роль любящих матери и дочери, скрытая неосознаваемая враждебность не давала этой роли быть достоверной, мы все равно в глубине души, сами того не понимая, воспринимали друг друга как врагов…

Когда мы пришли домой, Таисия поставила передо мной зажженную свечу и сказала, что у меня уже достаточно сил, чтобы понять и простить эту душу. Она сказала, что я должна мысленно вернуться в свой сон и снова представить себе эту женщину, мою мать из сна, у которой было лицо моей дочери. Я должна была мысленно поставить зажженную свечу между собой и ею. Я смотрела на этот образ из сновидения сквозь пламя свечи — и вдруг увидела перед собой очень несчастное, одинокое, униженное существо. Она испытывала только унижения и побои в детстве, она вышла замуж без любви и с трудом терпела свое безрадостное существование, и не осталось в ее душе ни капли света, любви, тепла… Я вспомнила слова Таисии о том, что надо всегда помнить, что даже у злодея есть душа и душа эта страдает от его злодейств. Я направила всю имеющуюся у меня любовь, сочувствие, понимание душе этой женщины — и почувствовала, что не могу злиться и обижаться на нее, что у меня у самой в душе вдруг что-то оттаяло, и я поняла, что могу любить ее, несмотря ни на что, несмотря на ее злость и жестокость, я могу лишь посочувствовать ей, что она носит в себе столько зла и жестокости, разрушает себя ими. Я же чувствовала себя достаточно сильной и уверенной — настолько, что ощущала, что ее зло и жестокость больше не могут причинить мне вреда и не могут повредить моей любви к ней — любви, которая ничего не просит взамен. Это было новое для меня ощущение — ощущение бескорыстной любви, которая не требует любви себе в ответ. Я вдруг поняла, что она меня не любит, она имеет право меня не любить, да мне и не нужна ее любовь, потому что у меня и без нее, во мне самой, есть все, что мне необходимо. И я могу отнестись к ней с добром, я могу простить и отпустить ее от себя без взаимных претензий и упреков… Да, это было горькое осознание — она меня не любит! Оно было тем горше, что я все время помнила, что эта несчастная душа — душа не только моей матери в прошлой жизни, но и моей дочери в нынешней жизни. И я заплакала от горечи этого осознания. А потом пришло понимание и смирение — ну что ж… У нее есть на это причины и есть на это право. И я больше не буду требовать от нее любви — той любви, которую она не в состоянии дать. И я приму горечь этой потери и переживу ее. Я освобождаю нас обеих, я снимаю взаимные узы боли с нас обеих…

Это было самое настоящее прозрение. Я очень ярко пережила эти новые для меня ощущения. Затем Таисия сказала, что я должна возвести стену пламени между собой и образом этой женщины и представить, как в пламени сгорают боль и наши взаимные обиды, как пламя пережигает невидимые узы между нами и мы становимся свободными.

Затем на месте женщины из сна я представляла себе уже свою реальную дочь. И снова все повторилось — слезы от осознания потери, потери любви между нами, принятие этой потери, ощущение прощения обид и какой-то особенной чистой любви, которая не привязывает людей друг к другу болезненными узами — но которая освобождает их, потому что не предъявляет претензий и не требует ничего. И снова стена пламени встала между нами, и я просила прощения у дочери, и ощущала сердцем ее прощение.