Преподобный Амвросий (СИ)

Рассказывал о себе монах Геннадий: «Сильно смущали меня хульные помыслы. Пришел я по этому случаю к батюшке о. Амвросию поздно вечером, ― было уже темно. Вышел батюшка в коридор и начал поочередно благословлять братию, стоявшую на коленях. Подходит и ко мне. Лица моего он не мог видеть в темноте, но вдруг, обращаясь ко мне, говорит: „Ты что?“ И начал по лицу моему гладить рукой, как бы смывая с него грязь, и затем благословил, ничего мне не сказав. Но я внезапно почувствовал, что на душе у меня стало легко. Помыслы хульные отступили от меня, и радость наполнила мое сердце».

Замечательный случай рассказывала о себе монахиня Белевского монастыря Варвара Энгельгардт: «В 1875 году брат мой, окончив курс в Михайловском артиллерийском училище, поступил на службу офицером в артиллерию. Затем, через два года, в 1877 году, он назначен был в состав действующей армии против турок. В то время ему было около 20 лет. Сама я тогда была в Зосимовской пустыни Верейского уезда Московской губернии. Однажды я получила письмо от одного из товарищей моего брата, в котором он сообщил мне ужасную весть о том, что брат мой застрелился. В страшном горе я отправилась в Оптину пустынь к старцу Амвросию. Являюсь к нему вся в слезах и все рассказываю. Батюшка, как мог, постарался меня утешить. На вопрос мой: „Можно ли мне молиться за брата?“ ― батюшка отвечал, что Церковь за самоубийц не молится, но что он даст мне молитву, по которой можно мне келейно молиться за брата.

Прихожу я к нему на другой день. Батюшка встречает меня радостный и объявляет, что брат мой жив и здоров. На вопрос мой: „Увижу ли я его?“ ― батюшка отвечал, что узнаю о нем лет через десять. Предсказание батюшки исполнилось. Через 10 лет я получила из Америки письмо от брата, который извещал меня, что он жив и здоров и просит у меня прощения, что так долго не давал о себе никаких известий».

Одна из преданных духовных дочерей старца, А. А. Шишкова, передавала о себе: «В одно из моих посещений старца он благословил меня книгою „Царский путь Креста Господня, вводящий в жизнь вечную“, прибавив: „Чаще читай ее“. Я ему сказала: „Вы мне уже такую книгу дали в прошлый раз“. ― „А прочла ли ты ее?“ ― возразил старец. ― „Кажется, что читала“, ― был мой ответ. ― „То-то кажется; не развернув ее, подарила“.

Тут я вспомнила, что именно это я сделала, и попросила прощения. Батюшка со своей обычною добротою, подавая мне снова книгу, сказал: „Читай же эту почаще“».

Той же самой А. А. Шишковой батюшка о. Амвросий, за семь лет до кончины внучек м. Амвросии Ключаревой, ясно указал на это событие. Когда она, по поручению Ключаревой, просила старца разрешить нанять к девочкам француженку, он ответил: «Нет, ты этого не делай; детям не надо француженки. Я к ним поместил отличную, благочестивую русскую особу, которая их наставит и приготовит к будущей жизни. Знаешь ли, ― дети жить не будут, а на место их в имении будут за них молитвенницы. Ты только этого не говори м. Амвросии».

Приезжают как-то к старцу из Петербурга две сестры. Младшая ― невеста с веселым настроением; старшая ― тихая, задумчивая, богомольная. Одна просит благословенья вступить в брак, а другая в монастырь. Старец невесте подает четки, а старшей говорит: «Какой монастырь? Ты замуж выйдешь, да не дома; вот тебе что!» ― и назвал губернию, куда они никогда не ездили. Обе возвращаются в столицу. Невеста узнает, что жених ей изменил. Это произвело в ней страшную перемену, потому что привязанность ее была глубока. Она постигла суетность того, что прежде ее занимало, ее мысли обратились к Богу, и вскоре она поступила в монастырь. Между тем старшая получила письмо из дальней губернии от забытой тетки, набожной женщины, жившей по соседству с женским монастырем. Она звала ее присмотреться к жизни монахинь. Но вышло иначе: живя у тетки, племянница познакомилась с человеком, уже немолодым, очень подходящим к ней по характеру, и вышла за него замуж.

Бедную мещанку за красоту сватал богатый купец. А старец и говорит матери: «Вашему жениху отказать надо». Мать так и вскинулась. ― «Что ты, батюшка? Да нам и во сне такой не снился; послал Бог сироте, а ты ― отказать». А батюшка в ответ: «Этому откажите, у меня для дочери твоей другой жених есть, лучше этого». ― «Да какого нам лучше надо? Не за князя же ей выходить?» ― толкует свое мать. ― «Такой у меня великий жених, что и сказать трудно; откажите купцу». Купцу отказали, а девушка заболела и умерла. Тогда поняли, о каком женихе говорил старец.

Молодой крестьянин из-под Тихоновой пустыни, что около Калуги, задумал жениться, потому что старуха мать ослабела, а других женщин в доме не было. Пошел он на праздник Успения к старцу, а тот посоветовал ему подождать до Покрова. Между тем мать очень недовольна была советом старца. Пришел на Покров; а батюшка говорит: «Обожди до Крещения, ― тогда посмотрим». Старуха очень расстроилась, ― малому от нее покоя нет: «Только путает старец, ― некогда прохлаждаться». Пришел малый к старцу на Крещенье и объявляет, что материной брани терпеть не может. А батюшка ему в ответ: «Боюсь, что не послушаешь меня; а мой совет ― никак тебе жениться не надо, ― обожди». Крестьянин ушел и женился, а через два месяца после свадьбы умер.

У одного из жителей Козельска, по имени Капитон, был единственный сын, взрослый юноша, ловкий, красивый. Отец решился отдать его в люди и привел его к старцу, чтобы получить от него благословение на задуманное дело. Сидят оба в коридоре, и около них несколько монахов. Выходит к ним старец. Капитон, получивши с сыном благословение, объясняет, что хочет сына отдать в люди. Старец одобряет намерение и советует отправляться сыну в Курск. Капитон начинает старца оспаривать. ― «В Курске, ― говорит, ― у нас нет знакомых; а благословите, батюшка, в Москву». Старец в шутливом тоне отвечает: «Москва бьет с носка и колотит досками; пусть едет в Курск». Но Капитон все-таки не послушал старца и отправил сына в Москву, где тот вскоре поступил на хорошее место. У хозяина, к которому он поступил, строилось в это время какое-то здание. Вдруг сверху упало несколько досок, которые и раздробили молодому человеку обе ноги. Тотчас же телеграммой уведомлен был об этом его отец. С горькими слезами пришел он к старцу поведать о своем горе. Но горю этому помочь уже нельзя было. Больного сына привезли из Москвы. Долго он хворал, и хотя раны закрылись, но он уже остался на весь век калекой, не способным ни к какой работе.

Один скитский брат просил старца Амвросия благословить ему поехать на Афон. Батюшка, по своему обычаю, говорит ему шутя: «Поедешь на Афон, будешь Агафон». Долго этот брат странствовал по монастырям и, наконец, скончался в Тихоновой пустыни, приняв перед смертью пострижение в мантию с именем Агафон. Другой инок передавал: «Моя родственница, старая девушка, пришла в Оптину пустынь помолиться и спросить батюшку Амвросия, что ей делать: поступать ли ей в монастырь или жить дома в семье? Батюшка ответил: „Иди домой, отец купит тебе какой-нибудь овин, поставит на огороде, и будешь жить“. Когда она возвратилась домой, отец, поздоровавшись с ней, говорит: „А я купил для тебя овин, поставлю его на огороде, ты и будешь там жить, как в монастыре“».

6 августа 1883 года пришла в Оптину женщина из Белевского уезда и добивалась увидеть о. Амвросия, но за многолюдством никак не могла пробиться до хибарки, где принимал женщин о. Амвросий. Наконец, она разыскала земляка-монаха и попросила его спросить у батюшки, как он велит молиться ей за сына ― о здравии или за упокой? У нее был взрослый сын, глухой и глупый, так что сам не мог просить себе хлеба. В Казанскую, 8 июля, он пошел в сельскую церковь и пропал: ни в лесу и нигде кругом его не нашли. Старец ответил: «Зачем поминать за упокой; надобно поминать о здравии ― найдется!.. Быть может, и скоро приведут его». Затем батюшка прибавил: «Сынок-то, сынок, да сама-то как живет? Пусть она свою жизнь переменит!» Когда эти слова старца передали женщине, она зарыдала и созналась в тяжком грехе… Сына же ее, действительно, нашли через несколько времени в Одоевском уезде.