Святитель Григорий Богослов. Книга 2. Стихотворения. Письма. Завещание

27. О том же [85]

Если бы привел я к тебе обезьяну, постаравшись нарядить ее львом, пришел ли бы ты в страх при виде ее? – Как это возможно? – А что? Не смешнее ли еще был бы для тебя ворон, эта самая некрасивая из птиц, 5. если бы он, окрасившись чем-нибудь белым, стал представлять из себя лебедя? – Для меня он очень смешон. А если человек низкий по нравам величается благородством, уважать ли мне его? Как ни блистателен лик, писанный на картине, я не предпочту его живому человеку. 10. Пусть напишут себя другие; для меня нравы заменяют род. Да и подлинно, что с вами сделалось, смертные человеки? Нет коня, который бы не родился конем; нет птицы, которая бы не летала на крыльях. Смотря на быка, кто скажет, что это дельфин? 15. Каждая вещь за то и признается, что она в действительности. Но вот два забавных явления на поприще нашей жизни – живая тварь, пресмыкающаяся по земле, превозносится до звезд, и грамота делает худонравного благородным! Какого покупаешь себе коня, доброго ли и скорого 20. или ни к чему не годного, а только известного породой? – Конечно, доброго. Не проворных ли выбираешь и псов? – Да. – Что ж? Не то же ли наблюдаешь и во всем? – Конечно, то же. – А себя, когда ты всех порочнее, называешь благородным? Напрасно так шутишь. 25. Пусть отвес покажет твою прямизну, тогда поверю. Ты укоряешь меня низостью рода, хотя я человек свободный. Я смеюсь над твоим недугом, если ты, будучи всех порочнее, думаешь знатностью рода прикрыть свою худую нравственность. Тех, от кого происходишь, признали благородными, может быть, за богатство, а не за нравы. 30. А ты присовокупи и добрую нравственность. Что тебе за польза происходить от знатного рода и быть человеком самым порочным? Кто благороден по отцу, а низок по нравам, того почитаю для добрых дел смердящим мертвецом. Одно благородство – иметь добрые нравы.

28. На богатолюбцев

Увы! Увы! Каких зол исполнены злые! Но они, бедные, и не знают даже этого, не знают, чтобы к своему спасению воспользоваться чем-нибудь, или словом каким, или советником, или памятованием о Боге; 5. а все это – врачевства для недужных. Но вот жалкая болезнь! Они почитают себя совершенно здоровыми. Так, помешанные в уме и исступленные само расстройство ума признают его крепостью и без крыльев летают, без волов пашут землю, 10. не имея вблизи себя воинской дружины подают другим помощь, не плывя, плавают, одни без противника вступают в борьбу, обогащаются, царствуют, выигрывают тяжбы; и все это – дело болезни. А посоветуй что-нибудь, скорее сам потерпишь зло, нежели убедишь словом, 15. чтобы попользовались каким-нибудь врачевством от недуга. Ибо кто станет лечиться и искать спасения, когда уверен, что он не болен, но здоров? Больному свойственно заботиться о врачевании, но больному не до крайности. А кто праведника почитает больным, 20. тот примет ли его советником в страдании?

Ты богат и употребляешь все меры, чтобы никто не был тебе соседом. Хочется тебе завладеть полем, но оно принадлежит ближнему, а не тебе, – и это беда! Надобно, чтобы на тебя одного все смотрели. 25. Если телу твоему нанесен удар, это ужасно. Что ни есть у ближнего – все гвоздь тебе в глазу. И хорошо, если бы это было так действительно! Тогда, может быть, перестал бы ты пожирать непрестанно все больше и больше, как пламень, как горный поток, как заразительная болезнь, не останавливаемая никакой преградой. По моему мнению, 30. тебе нет никакой пользы в том, что имеешь уже у себя, пока не будет приобретено тобой что-нибудь из желаемого. На помощь рукам готова у тебя и клевета. Понес я потерю? Ты мой заимодавец, а вскоре потом и мой истязатель. Грозят пытки, оковы; 35. бедному жаль своего тела; все отдает, только бы избавиться и, нехотя, щедр на все, что ни есть у него. Что ж, разве не обязан ты отчетностью по службе в городе или на корабле? Еще не друг ли ты морскому разбойнику? И называют тебя по имени, какого не бывало на свете, только бы, устрашив, попользоваться от тебя чем-нибудь. 40. Да и вол твой сделал когда-то обиду моим волам. Что ж это за обида? – скажи мне. Вол такого бедняка, а мычал громче и еще как будто вызывал на драку или уже и одолел. И тень от твоих деревьев, падая на мои деревья, причиняет им вред. 45. И мальчик твой ходил по моему полю. Терпи, или представлены будут на это свидетели; и тогда пропали у тебя и вол, и мальчик, и сад. Это – открытое насилие. А если злой человек по случаю и умен, то его выдумка еще правдоподобнее. 50. Приняв на себя вид заступника других, не допускает сделать какое-нибудь зло, но покровительствует людям, чтобы поработить их, и потом пожирает, как лев, который, отогнав зверей от бедного животного, не оказывает ему милости, но сам прибирает к себе, как легкую добычу.

55. Для чего изнурять себя? Простое дело – довольствоваться тем, что имеешь. А при неумеренном приобретении велик и труд: ссоры, тяжбы, обманы, ложные клятвы, кроме же всего прочего заботы, как мгла, всегда приносят им что-нибудь чуждое. 60. Если ты, сидя за столом с людьми, которые не ниже тебя чином, не наблюдаешь меры и огорчаешь тем, что полными горстями хватаешь всего, то не похвалят тебя. To же надобно сказать и о приобретении, потому что жадность везде отвратительна. 65. Но не так представляется тебе, у которого разум подавлен. Одним уже владеешь, другого желаешь, третьего надеешься; а для иного есть у тебя сводники и подговорщики вроде тех, которые услуживают растлителям плоти. Ты чтишь золото; снедь моли — 70. одежды похоронены у тебя в сундуках; всегда окружен ты скупщиками хлеба, торгуешь самым безвременьем. Одни плачут, другие питаются надеждой, потому что надежда есть легкая греза наяву. А ты на одни житницы кладешь печать, а другие предусмотрительно открываешь, 75. соображаясь, как думаю, с течением обстоятельств. Увы! Увы! Ты берешь подать с несчастья бедных, собираешь плоды с чужого невзгодья; затруднительное положение других для тебя своего рода жатва.

Кто же ты, отваживающийся на такие дела? Почему так поступаешь? И на что надеешься? 80. Может быть, настоящая ночь застигнет тебя уже мертвым, похитив из среды всего тобой вожделеваемого. Как это ужасно! Другие все, и тело, и имущество, приносят в дар Богу, от Которого все, а ты всего домогаешься, все тебе надо иметь. 85. Что же приобретаешь? Какие страшные сокровища? У тебя на столе груды угощений – это отрада узкой гортани, о которой все твои заботы; у тебя раздутие чрева, болезнь пресыщения, ибо таковы плоды неумеренности в пище; 90. у тебя огромные дома, в которых большая часть стоит пустой, с золотыми потолками, и блестит картинами; у тебя слуги, наряженные наподобие женщин; у тебя тенистые и прохладные убежища; у тебя пьянство, хоры поющих, дружные рукоплескания, 95. при которых растлевается красота образа Божия. Ты надмеваешься своим блеском, перед всеми в городе высоко носишь свою голову, хвастаешься высокостью своего чина, а чины – это борьба зависти и самовластия. 100. Ибо никто не дозволяет другому думать о себе высоко, но сам себя ставит выше всех и заносится пред другими больше, чем у змеи один ряд чешуи надвинут на другой. Но пусть так! Что же еще у тебя драгоценного? Роскошь женщин в убранстве дорогими камнями и золотом, которые то сплочены вместе, то блестят отдельно; 105. цепи на руках и ногах – это приятное бремя, не для доброй цели помогающее красоте, которая домогается того, чтобы нравиться многим мужчинам.

Что же еще? Может быть, хочешь оставить детей богатыми и владетелями приобретенного отцовской наглостью. 110. Это значило бы еще что-нибудь, если бы сбылись твои надежды. А теперь никто не знает, где истлеет твой прах и до чего прострется вред приобретения. Ты трудишься и подолгу, может быть, не спишь, и ночи наравне с днями проходят у тебя в заботах; 115. оттого больше имеешь горестей, нежели наслаждений; берешь грабительский процент, из одного процента выращаешь другой и, сколько с чего взять, высчитано у тебя по пальцам. Но это сберегается не для тебя и не для кого ты надеешься, а достанется кому-нибудь, может быть человеку для тебя постороннему, 120. и то еще хорошо! Случится, что достанется и твоему неприятелю – одному из тех, которые худо говорят о тебе и о твоем добре, которых ты не удостаивал даже своим куском. Может быть, один из потерпевших от тебя зло, тот, 125. кто тебя и дом твой со слезами и воплем орошал соленым питием, будет питаться чужими трудами, как жирный и по верхам смотрящий петух, не одобряя многого в том, что теперь изображаешь на стенах дома, 130. а с наследником твоим, если и встретится, не разломит и хлеба. Так суетны мечты человеческие! Для этого, если можешь что выдумать, присовокупляй к приобретенному, мучь себя, делай насилия, не оставляй без испытания никаких худых мер, обыщи глубины земли и моря, стриги, как говорится, и с мертвых волосы, 135. пожри мрежи (Авв. 1:16), поклоняйся руке своей, которая столько собрала тебе золота, для прибыли ни во что поставь все – и врагов, и друзей, и родных, и благодетелей.