Жития новомучеников и исповедников российских ХХ века

—Следствие располагает данными, что вы систематически вели контрреволюционную агитацию против коммунистической партии и советской власти.

— Виновной себя в контрреволюционной агитации не признаю. Среди населения и между собой с монахинями мнениями делились, что хорошо было при царской России и что плохо при советской власти. Я лично припомнить не могу, что мы говорили.

Следователем для дачи свидетельских показаний был вызван на допрос односельчанин, который рассказал, что «Екатерина Константинова в настоящее время обряд свой монашеский не бросила, имеет связь с попом Нарвским, систематически ведет среди населения и колхозников контрреволюционную агитацию. Имелся случай в последних числах октября 1937 год: она лично при мне подошла к парникам колхозным и говорит:«Вот сколько колхоз затратил денег на парники, а все равно овощей мало дают, и так во всех колхозах безобразие такое. Сколько ни строит советская власть, а все прахом идет. Смотри, какие овощи доро–гие против прежнего времени. У нас, бывало, в монастыре и то лучше были огороды без всяких парников, и овощи дешевле были, да и лучше мы жили в сто раз. Вот что значит не почитают Господа Бога, Он за то вас и карает. И если будете работать, все равно пользы нисколько в колхозе не будет. При мирной обстановке с голоду помирают, а я когда была в монастыре, и в военное время у нас всего было много и дешево. Вот если бы руководство бы старое опять все ожило бы, а то вот теперь мучаетесь, бросили бы все и ушли, пусть бы сами коммунисты копались в огородах и строили парники». На основании этих и других, подобных им, показаний следователь посчитал вину послушницы Екатерины доказанной.

11 марта 1938 года тройка НКВД приговорила ее к расстрелу. Послушница Скорбященского монастыря Екатерина (Константинова) была расстреляна 20 марта 1938 года на полигоне Бутово под Москвой и погребена в безвестной общей могиле.

В 1940 году в связи с тем, что работники Солнечногорского районного отделения милиции были привлечены к ответственности за использование незаконных методов расследования дел, было пересмотрено дело по обвинению послушницы Екатерины. Передопрошенные свидетели свои предыдущие показания изменили, показав на допросах, что «она была верующая, часто ходила в церковь, но никогда от нее разговоров против колхозов не слышали». Было доказано, что дело в отношении матушки оформлено незаконно. 21 марта 1940 года решение тройки от 11 марта 1938 года было отменено и дело прекращено.

ИСТОЧНИКИ: ГАРФ. Ф. 10035, д. 21490.

Марта 12 (25) Священномученик Сергий (Скворцов)

Составитель игумен Дамаскин (Орловский)

Священномученник Сергий родился 4 июля 1896 года в деревне Смольниково Клинского уезда Московской губернии в семье Иосифа и Екатерины Скворцовых. Отец Сергея был печником. В 1914 году Сергей Иосифович окончил учительскую семинарию и поступил работать учителем в начальные классы школы. Вскоре он женился на Клавдии Николаевне Михайловой, дочери служащего железной дороги; впоследствии у них родилось трое детей — Лидия, Николай и Александр.

В 1918 году в самом начале безбожных гонений, когда Русская Православная Церковь была поставлена большевиками вне закона, Сергей Иосифович был рукоположен в сан диакона, а в 1926 году — в сан священника ко храму мученицы Параскевы Пятницы в поселке Дрезна Орехово–Зуевского района, в котором он прослужил до своего ареста. В начале 1930–х годов он был назначен настоятелем этого храма. Прихожане любили отца Сергия за то, что он все силы и время отдавал приходу и для всех неимущих требы совершал бесплатно. В 1926 году храм попытались захватить обновленцы, позиции которых были очень сильны в Орехово–Зуевском районе, но отцу Сергию удалось отстоять церковь от их захвата. Тогда власти решили храм закрыть. Отец Сергий принял в это время деятельное участие в отстаивании храма. После многих хлопот и поездок во ВЦИК священнику и прихожанам удалось храм сохранить. Он был закрыт в 1953 году.

Ставя своей целью закрытие храма, власти угрожали отцу Сергию арестом и требовали от него, чтобы он снял с себя сан через заявление в газету и написал, что не верит в Бога и дурманит народ. Но он с негодованием отверг это предложение. Тогда ему стали предлагать скрыться, уехать. «Уедешь, и, может быть, минет тебя»чаша сия»», — говорили ему «доброжелатели». Но и это предложение он не принял, сказав: «Куда я уеду? Как я буду смотреть народу в глаза?»

Весной 1937 года тяжело заболела его жена Клавдия Николаевна. Поначалу болезнь казалась не грозной, так как это была обыкновенная простуда, но затем она получила стремительное развитие и перешла в туберкулез, от которого 30 апреля 1937 года Клавдия Николаевна скончалась, оставив троих детей: четырнадцати, двенадцати и девяти лет. Дети жили с отцом Сергием и с бабушкой Екатериной Никитичной.

Власти арестовали отца Сергия 28 сентября 1937 года. Отслужив литургию на престольный праздник в храме великомученика Никиты в селе Кабаново, где незадолго перед этим был арестован друг отца Сергия, протоиерей Василий Максимов, он вернулся домой. Глубокой ночью кто‑то постучался в окно. Отец Сергий давно ждал этого часа и спокойно сказал: «Это за мной». Затем он встал, оделся и открыл дверь.

В дом вошли трое сотрудников НКВД. Они все перерыли, но ничего не нашли. После этого один из них сказал: «Ну, собирайтесь. Берите всё теплое». Дети и бабушка заплакали. Отец Сергий попрощался со всеми, благословил, поцеловал и ушел. Арест отца вызвал у детей нервное потрясение, дочь Лидия, выскочив на улицу, безотчетно стала кричать «караул», и состояние ее было таково, что она не могла остановиться. Сотрудники НКВД, чтобы утихомирить девочку, стали стрелять в воздух.

Первое время после ареста отец Сергий находился в тюрьме в городе Покров; бабушка и дети приносили ему туда продукты и вещи. Однажды священник передал им из тюрьмы белье и прядь своих волос, и дети поняли, что их отца остригли. Вскоре свя–щенника перевели в Таганскую тюрьму в Москве. Были допрошены лжесвидетели. Один из них, фотограф Цветков, показал, что «Скворцов, используя сан священника, часто проводит беседы с верующими».

Председатель сельсовета в Дрезне сказал о священнике: «Скворцов среди верующих и граждан поселка Дрезна проводит антисоветскую агитацию, группируя вокруг себя активных церковников. Он поддерживал связь с арестованным недавно попом кабановской церкви Максимовым. Скворцов весной этого года около сельсовета в антисоветском духе заявлял:«Плохо стало верующим. Советская власть с нас берет великие налоги. Хотя государство и говорит, что оно не вмешивается в церковные дела, что Церковь отделена от государства, а все же нас притесняет»».

Выслушав лжесвидетельства, отец Сергий не согласился с ними и потребовал от следователя, чтобы ему была устроена очная ставка, но следователь ему в этом отказал.

3 и 4 октября 1937 года следователь допросил священника.

— Дайте показания о контрреволюционных высказываниях Максимова.

—Мне во время бесед от священника Максимова относительно новой конституции приходилось слышать: «При новой конституции нам будет лучше». Высказываний контрреволюционного характера от него слышать не приходилось.

— Следствие располагает данными, что вы среди верующих поселка Дрезна проводили антисоветскую агитацию. Признаете ли вы это?

— Нет, я этого не признаю.

— Следствие располагает данными, что весной 1937 года, будучи в сельсовете, вы высказывали антисоветские суждения о советской власти, доказывая, что государство притесняет верующих.

— Нет, этого я не признаю.

— Дайте конкретные показания о ваших контрреволюционных связях с попом Максимовым и о его антисоветской деятель–ности. Нам известно, что вы заявляли: «Поп Максимов арестован за проповеди с амвона и антисоветские высказывания на поминках». Какие это были высказывания? Дайте показания.

— Я никаких связей контрреволюционного характера со священником Максимовым не имел, антисоветских высказываний Максимова не знаю и не слышал. Я слышал о причинах ареста священника от фотографа Цветкова.