Дневники св. Николая Японского. Том III

25 августа/6 сентября 1898. Вторник.

Токио и Тоносава.

Утром начал занятие переводом Священного Писания с Павлом На–каи’ем. С слова «иметь» следовало начать; показалось трудно, перешли на слово «имя», и это не смогли. Оказалось, действительно, утомление болезнию желудка, не прекращающейся и доселе. Бросил я все и уехал в путешествие. Следовало: быть в Тоносава, чтобы посмотреть, как произведены плотничьи работы по постройке столовой учеников и прочего, также окрасочные и прочие; в Одавара, чтобы вновь попытаться помирить немирных христиан с о. Петром Кано; в Кёото, чтобы посмотреть новокупленную землю и распорядиться употреблением зданий на ней; в Осака, чтобы посмотреть, как произвести ремонт зданий, и распорядиться устройством зимнего помещения для о. Андроника.

В десять часов уехал из Токио; в пять с половиною был в Тоносава, предупредив по пути о. Петра Кано, что буду на обратном пути говорить с немирными.

Ночевал у Фудзия. Ночью был ураган, наделавший много бед в Японии; между прочим повредивший чугунку, ведущую в Кёото. — По прибытии к себе, в Тоносава, выпил шесть стаканов горной чистой воды и сделался здоров, — такое–то благо чистая вода!

26 августа/7 сентября 1898. Среда.

Тоносава.

День прекрасный. Толковал с Михеем, — строго–настрого запретил ему безобразить деревья отпиливанием ветвей, к чему он имеет слабость, точно помешанный на том, — все деревья страшно обезображены, хотя я каждый год воюю с ним из–за этого. Гулял, пил воду и к вечеру совсем поправился. Вечером пришли двое немирных из Одавара просить о выселении о. Петра оттуда, о чем и речь не может быть поднимаема, как о деле, решенном прежде.

Ночевал в иностранной гостинице, в Таманою, — и вперед не буду — дорого. Англичанка с двумя дочерьми — красавицами, но красноволосыми, пристала с разговором: чтит графа Толстого, знает Скобелева, в глаза говорит русскому: «русскому нельзя верить»; муж ее служит в Афганистане, — должно быть, из побитых под Кушкой.

27 августа/8 сентября 1898. Четверг.

Тоносава. Хирацука.

Наполовину пешком (так как мосты снесены), наполовину по конке утром прибыл в Одавара. С о. Петром Кано пошли посещать немирных, — ни малейшего доброго успеха! Все приняли очень раздраженно; одно могло бы умирить их — перевод о. Петра из Одавара, но значительное большинство любит его. Кажется, в основе всего лежит желание отобрать церковную землю от о. Петра, чтобы продать ее за большие деньги. Но этого никогда не будет. Я дал знать во всеобщее сведение, что о. Петр должен представить земельный документ мне для хранения в Миссии; должен, вместе с тем, представить и свидетельство, что земля не его, а церковная, и прочее. Церковная земля в Одавара на слишком хорошем месте, в центре города; большие бы деньги можно выручить за нее; и это соблазняет Иова Уеда, Михаила Кометани и других коноводов, — оттуда и домогательство выжить о. Петра, с чем соединена передача земли на другое имя.

Хотел сегодня вернуться в Токио, ибо в Кёото дорога очень попорчена. Оказалось, и в Токио — тоже: за Хирацука железный мост разорван напором воды. Переправляться за реку в темный вечер на лодке оказалось невозможным. Ночевали мы с случайно встретившимся компаньоном, Mr. Hamilton, агентом жизнестраховой Ко, в лачужке на берегу моря, у учеников школы Фукузава, где оказались свободные комнаты; все гостиницы запружены народом; ученик же случайно встретился с Hamilton’oм на станции. Ежегодно это время бурное, неудобное для путешествий; иметь это в виду на будущее время.

28 августа/9 сентября 1898. Пятница.

Хирацука. Токио.

Вставши в четыре часа, в шесть часов переправились чрез реку на дощанике, в семь часов сели в вагон. У Mr. Hamilton’a вышли все деньги, и потому мне пришлось приплатить за него.

В одиннадцатом часу я был уже дома, на Суругадае. В Кёото и Оосака не поеду: можно списаться с отцами Семеном и Андроником; жаль больше отнимать время от перевода Священного Писания.

Вечером, на всенощной, были ученики Катихизаторской школы, прочие учащиеся занимались уроками; пели всенощную причетники. После нее я пошел в Катихизаторскую школу, чтобы познакомиться с собравшимися учениками: на младшее отделение ныне собралось человек десять, в том числе трое за сорок лет; на старшем только двое.

29 августа/10 сентября 1898. Суббота.

Токио.

Усекновение главы Святого Иоанна Предтечи.

К Литургии, в шесть часов, собрались все школы; из города тоже было несколько христиан; пели причетники. Первого класса у учащихся не было, остальные были. Я ездил в Иокохаму разменять в банке пришедший из Святейшего Синода вексель. Потом чтение писем. Между прочим, о. Петр Кавано, не бывший на Соборе, жалуется на то, что Илья Яманоуци, бывший катихизатором в Карацу, незаслуженно поносил на Соборе христиан Карацу, будто бы они постоянно ссорятся с своими катихизаторами, тогда как совершенно наоборот: Илья Яманоуци и следовавший за ним Симеон Оото сами всегда ссорились с катихизаторами и недостойно вели себя: первый «ленился и нес только службу сторожа при своем столе и жаровне» (цукуе–то хибацино баннинно сёкуо насита), второй бездельничал до того, что, наконец, убежал со службы, оставив за собою долги. Извлечение из письма о. Петра будет напечатано в «Сей–кёо–Симпо», в исправление «Гидзироку» и утешение обиженных христиан Карацу.

30 августа/11 сентября 1898. Воскресенье.

До Обедни крещено несколько детей, поступивших в Сиротский приют Даниила Тадаки.

После Обедни был Яков Мацудаира, катихизатора в Асикага, Микурия и Оокуба; первые два места хвалил, последнее — совсем в упадке, — христиане просто не принимают, когда он приходит посетить их; впрочем, церковка, построенная покойным стариком Лукою, врачом, в его доме, хранится по–прежнему. Советовал я Мацудаира на время поселиться в Оокубо; быть может, Бог поможет ему поднять несколько Церковь. Расстройство произошло главным образом из–за тяжбы за наследство после Луки, так как он имел неблагоразумие не оставить завещания.

С шести часов вечера мы с Накаем начали занятие переводом Священного Писания. Прошли за вечер слово «имя», остановились на «инако».

31 августа/12 сентября 1898. Понедельник.

Яков Яманоуци, бывший катихизатор в Ямада, и жена его посажены в тюрьму; значит, не один компаньон их виноват в растрате занятых товаров, как Яманоуци прежде говорил. Жаль! Если и выпустят из тюрьмы, катихизатором он уже никогда не может быть. — Между тем христиане Ямада требуют катихизатора. А где его взять? Написал я к о. Иоанну Катакура, чтобы частным образом поговорил с христианами и с бывшим катихизатором (но отставленным за прелюбодеяние) Симоном Тоокайрин’ом; если первые согласны принять его на время за своего руководителя, а последний, служащий ныне на почте, найдет время для занятий церковными делами, то пусть о. Катакура употребит его на сие от себя частно; вознаграждение ему будет четыре–пять ен в месяц, но тоже от о. Катакура, без всякого намека на Миссию, которая не может открыто употребить обесчещенного человека на церковную службу. Человек же он для церковного дела опытный — тринадцать лет состоял на службе и уже был намечен к выбору во священники.

1/13 сентября 1898. Вторник.

Илья Накагава, назначенный Собором в Иннай, теперь только прибыл на место службы. Будет за это лишен содержания с первого по десятое число сего девятого месяца. Ни на какой службе нет таких бессовестных лентяев, как на службе наших катихизаторов!

Георгий Мацуно, катихизатор в Хацивоодзи и Гундо, приходит проситься на службу в Токио; надоел, как видно, ему приход его, как горькая редька; оживить его он не в силах, а сам приход не оживляется. Сказал ему: пусть найдет кого–либо из тоокейских катихизаторов, который согласился бы поменяться с ним местом; тогда и может переместиться.