Преподобный Амвросий (СИ)

С перемещением о. Пафнутия в Малоярославец многие из его духовных детей стали теперь относиться к о. Амвросию. В 1865 году скончался брат архимандрита Моисея о. игумен Антоний, последний из великих оптинских старцев ― устроителей скита. Его ученики также в значительном числе обратились к о. Амвросию, ― и с этого времени в Оптиной пустыни явилось, таким образом, два главных духовных руководителя: о. Амвросий, старец, и о. Иларион, духовник братства.

К этому времени о. Амвросий становится уже известным и святителю Московскому Филарету, который в том же 1865 году, с одним бывшим в Москве оптинским монахом, прислал старцу на благословение образок Нерукотворного Спаса.

По вступлении в подвиг старчества о. Амвросий продолжал нести свой тяжкий крест болезней, которые стали его неразлучными спутницами до самой кончины.

В конце 1862 года, зимою, о. Амвросий, едучи из скита в монастырь навестить новопостриженных монахов, принятых им как старцем от Евангелия, какими-то судьбами вывалился из саней и вывихнул себе руку. Вследствие неудачного лечения он долго и сильно страдал. Здоровье его, и без того слабое, еще более ослабело, так что с этого времени он уже не мог ходить в храм Божий на церковные службы и даже причащался Св. Христовых Таин у себя в келлии через каждые три, две, а иногда и одну, недели. На воздух же в зимнее время не выходил до самой своей кончины.

Как бы в подкрепление телесной немощи старца, Господь в это именно время посылает ему несколько деятельных и преданных помощников. В 1863 году поступил в скит в число братии Константин Карлович Зедергольм, сын московского реформатского суперинтендента [49], человек с университетским образованием, друг Т. И. Филиппова и поэта Б. Н. Алмазова, магистр греческой словесности, бывший некоторое время чиновником особых поручений при обер-прокуроре Св. Синода графе А. П. Толстом, путешествовавший на Восток и хорошо знавший положение восточных церквей, за десять лет перед поступлением в скит присоединенный из реформатства в православие в том же скиту старцем иеросхимонахом Макарием. Это был человек глубоко верующий и преданный православию, которое с самого детства привлекало его к себе.

Поступив в скит, Зедергольм сделался одним из ближайших учеников старца о. Амвросия, помогал ему в его обширной переписке, а также и в книгоиздательстве, которое продолжалось и при о. Амвросии, как прежде при о. Макарии.

В монашестве Зедергольм получил имя Климента и, прожив в скиту 15 лет, скончался в 1878 году от воспаления легких [50]. Почти в одно время с о. Климентом поступили в скит взятые старцем к себе в келейники: из Москвы ― Максим, впоследствии иеромонах Михаил, около 20 лет келейничавший при о. Амвросии, и из Харьковской губ. ― Иоанн, в монашестве Иосиф, остававшийся при старце до переезда его в Шамордино и впоследствии старчествовавший в Оптиной пустыни до самой своей кончины в 1911 г. На этих двух лицах и на их помощниках лежал нелегкий труд доклада старцу о посетителях, а также и исполнение тех или других поручений старца и уход за ним. При содействии о. Климента, а также о. Леонида (Кавелина), о. Анатолия (Зерцалова), о. Агапита и других лиц, о. Амвросий продолжал начатое о. Макарием дело книгоиздательства. При нем и под его руководством Оптиною пустынью в 60-х и 70-х годах были изданы: 1) Сказание о жизни и подвигах старца Оптиной пустыни иеросхимонаха Макария (составленное архимандритом Леонидом Кавелиным), 2) Собрание писем о. Макария в шести томах, 3) новое издание аввы Дорофея, приготовленное к печати о. Климентом и о. Анатолием, 4) Симеона Нового Богослова 12 слов в переводе о. Климента и о. Анатолия, 5) Жизнеописание игумена Антония (составленное о. Климентом), 6) Преп. отца нашего Феодора Студита огласительные поучения в русском переводе ― труды о. Климента, о. Анатолия и о. Агапита, 7) Поучения Петра Дамаскина в переводе о. Ювеналия, 8) Жизнеописание старца Леонида (составленное о. Климентом), 9) Описание Козельской Оптиной пустыни (составленное о. Леонидом (Кавелиным), 10) Царский путь Креста Господня в переводе о. Климента, 11) Жизнеописание архимандрита Моисея (составленное архимандритом Ювеналием) и др. Кроме того, Оптиной пустынью в это же время издано двадцать брошюр разного содержания и печа­тались новые издания раньше выпущенных книг.

В августе 1868 года о. Амвросий снова тяжко заболел припадками своей обычной жестокой болезни ― геморроя. Кровотечения продолжались ежедневно целых пять недель. За отсутствием козельского уездного врача о. Амвросий девять дней оставался без медицинской помощи. И только шестого сентября приехал из Белева врач, который и помог несколько страдальцу. Ввиду того, что болезнь все-таки не прекращалась, бывший в это время в Оптиной пустыни почитатель о. Амвросия и его духовный сын граф А. П. Толстой, а также и другие духовные дети старца стали просить о. игумена Исаакия послать монаха в с. Калуженку (в 70 верстах от Оптиной) к тамошнему священнику с просьбою привезти в монастырь известную святыню ― чудотворную Калуженскую икону Божией Матери, чтобы всем вместе духовным детям старца Амвросия помолиться пред нею о его исцелении. Святую икону привезли, и в келлиях старца отслужен был молебен с акафистом Царице Небесной, а затем и келейное бдение. Хотя и после этого болезнь старца продолжалась еще некоторое время, но у всех оживилась надежда на его выздоровление. И действительно, к концу сентября старец поправился. Но едва ему стало легче, как 1 ноября о. Амвросий снова простудился и снова заболел. Простуда бросилась на правый глаз, в котором сделалось воспаление, так что старец месяца два не мог читать.

Дорожа молитвенным уединением и нуждаясь по временам в отдыхе, ввиду непрерывного наплыва посетителей и своих тяжких болезней, о. Амвросий имел обыкновение каждое лето проводить некоторое время на уединенных монастырских дачах в глубине леса.

В 1869 году его почитатели задумали устроить для него удобное помещение на одной из таких уединенных монастырских дач. Начало этому делу положено было следующим образом. В сопровождении своего секретаря о. Климента, письмоводителя обители о. Михаила (Струкова) и маленького сынишки последнего, Евгения, о. Амвросий прибыл на место, назначенное для постройки келлии. Обратившись к своим спутникам, старец сказал: «Благословите, братие, келлию здесь построить». Все молчали. Тогда старец, взяв руку мальчика, перекрестил ею назначенное место и заставил его повторять за собою слова: «Во имя Отца, и Сына, и Св. Духа. Аминь. Бог благословит на добро здесь пожить».

К следующему лету лесная батюшкина келлия была готова. Тринадцатого июля вечером о. Амвросий перебрался в новое помещение. Первым делом старца было освятить новое место пребывания молитвою. Было совершено всенощное бдение Божией Матери, св. Иоанну Предтече и св. Амвросию Медиоланскому. На другой день утром был отслужен молебен Спасителю, свт. Николаю Чудотворцу, преп. Макарию Египетскому и св. благоверному князю Александру Невскому. Была прочитана молитва на освящение дома, и все помещение было окроплено св. водою. Сюда, в это уединенное местечко, несколько лет кряду, старец Амвросий уезжал из скита, стараясь избирать неделю с будничными днями, и гостил здесь дней пять-шесть.

Один из духовных сыновей о. Амвросия, писатель К. Н. Леонтьев, так описывает это летнее местопребывание старца.

«В семи верстах от Оптиной, в лесной глуши, есть дача, на которую ездит иногда отдыхать от многолюдства давно уже изнемогающий оптинский старец отец Амвросий. Там на небольшой зеленой лужайке построена простая, чистая и просторная изба; в ней по нескольку дней проводит от времени до времени о. Амвросий. Люди, однако, и там находят его. Когда я посетил в первый раз Оптину, я должен был ехать на эту дачу, чтобы передать духовнику письма, которые у меня были к нему с Афона [51]. Вокруг избы на лугу уже было довольно много народа: монахи, крестьяне, крестьянки, монахини, дамы. Длинные жерди на столбиках были заложены со всех сторон, чтобы все разом не теснились к старцу и не мешали ему беседовать тихо с тем, кого он уже позвал. Все терпеливо ждали: иные сидели на траве, другие стояли, облокотившись на жерди, в надежде, что старец, проходя мимо, благословит их или скажет хоть два каких-нибудь слова. Многие, имея какое-нибудь дело, желали только одного, чтобы при начале этого дела старец молча перекрестил их. Больше ничего. Для этого многие приходят издалека. Было очень жарко. Болезненный старец в это время ходил тихонько по лугу под большим полотняным зонтиком и разговаривал с каким-то мужиком. Они беседовали долго. Когда очередь дошла до меня, то старец, уже утомленный ходьбой, позвал меня в комнату…»