Сочинения

«Немного пройдитесь со мной, взяв с собой для исполнения одного дела инструменты для копания земли». И когда они прошли некоторое расстояние по дороге, он, достигнув предуказанного ему места, повелел своим спутникам рыть землю. Они, принявшись за приказанное, прилежно стали копать землю. А когда размер углубления показался апостолу достаточным, он сказал братьям: «Ступайте, оставив меня здесь Господу». И затем, когда братья отошли подальше, как бы их учитель не увидел, что они стоят и смотрят, как он склонился к земле, по их свидетельству, они могли лишь видеть, как он лег в яму.

Подозревая, что он прилег, как обычно, поспать, братья оставили его ненадолго, а затем, вскоре поднявшись, братья достигают этой новой, приготовленной им могилы, и, пораженные этим, братья возвращаются домой, утешенные свыше. Ведь одновременно с тем, как святой Иоанн лег в приготовленную ими могилу, он, перенесенный незримо ангельскими руками, как Аввакум, в невещественную страну, преставился ко Господу согласно исполнению обещания Господа, так говорящего Петру: «Если хочу, чтобы он оставался, пока не приду и к тебе», ведь он ожидает и Грядущего судить живых и мертвых, все еще живой, и часто является достойным в различных обличиях.

4. Рассказав же перед всеми это, многое я опущу из–за объемности; хотя и хорошо известны многим явления святого Иоанна Богослова, однако, напомнив один очень известный и недавний рассказ, я поведаю его боголюбиво внимающим этому рассказу. Некто по имени Неофит, изначально и с юности подвизавшийся в чистой жизни, в миру … по должности императорский отрок, по профессии угольщик (а это занятие давало ему возможность постоянно питаться императорскими яствами), во дни государя Романа, пробравшегося на царство при помощи деревянного коня, достиг ночью храма святого Иоанна Богослова в Диипие, когда совершался праздник апостола, и, дождавшись там конца третьей песни утреннего песнопения, пошел в честной Халкийский храм Спасителя и, произнеся там молитву, стал возвращаться вверх по дороге на форум. Встретился ему словно некий священнолепный человек и, неким образом поприветствовав его, говорит: «Радуйся, господин Неофит». А Неофит поприветствовал его в ответ: «Радость да даст тебе Господь». И Богослов говорит ему:

«Брат Неофит, что там у тебя на празднике Богослова?» Неофит ему отвечает: «Всё там очень блистательно, и, как я полагаю, возвещают сейчас четвертую песнь». Тогда снова спрашивает его Иоанн Богослов: «Совершенно так же и я, брат, оставив только что в Эфесе четвертую песнь, прибыл сюда, чтобы отпраздновать в этом храме».

Если кто–то зоркий придет в недоумение, думая, почему это должен внушать доверие говорящий, что Богослов тот, кто беседовал с Неофитом, то такому я скажу, что частые явления святых достойным, очевидно, приятны и полны радости, а нападения бесов ужасны и полны страха. Ведь говорил и заверял всех сам Неофит, что «Радовалась душа моя, когда говорил со мной явившийся, как никогда в течение моей жизни»

5. Но, о предстатель веры, учитель благочестия и всего поднебесного мира всесиятельнейшее светило Иоанн, основание Церкви и всех верных прибежище и твердыня, этими мудрыми учениями своими ниспровергай еретическое заблуждение, всех же нас соблюди в честной и православной вере, всех нас сохрани, всех нас укрепи, всех нас утверди, сохраняя народ свой, предстоя святой своей церкви, промышляя о стаде своем, заступаясь за этот город — твоего раба, во всем и всегда защищая и уча нас, от предков твоих недостойных рабов, чтобы благодаря тебе, от тебя и для тебя мы стяжали вечные блага и удостоились бесконечного Царствия Небесного, милостью, щедротами и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков, аминь.

Перевод А.Ю. Виноградова. Вестник ПСТГУ 1:14. 2005. С. 143–145.

Жизнь и деяния святого отца нашего Николая

(Текст переведен по изданию: G. Anrieh. Hagios Nikolaos. Der heilige Nikolaos in der griechischen Kirche, Bd. I, 1913)

Сколь ни мудра рука зографа в искусстве подражать жизни и сколь ни изощрена воспроизводить образы предметов, слово сравнительно с изображением много искуснее показывает то, что ему угодно, и делает это наглядным, в более сильной степени побуждая к подражанию, подстрекая души к ревности и наставляя таким же деяниям. Потому боголюбезная жизнь, отображаемая словом, многих может наставить к добродетели и внушить им ревность о том же. Житие божественного отца Николая, как едва ли какое другое, услаждает слух, радует душу и путеводит [292] к добродеянию. Нам должно по мере своих сил пересказать его и представить словом (хотя оно известно большинству и знакомо) лишь одного ради, чтобы привести на память и тем усладить души, стремящиеся к добродетели.

Отчизна этого великого и пречудного отца — славный некогда ликийский город Патара, родители — люди благородные, достаточные, но не богатые, чуждые мирской славы и роскоши, прекраснейший для будущего их сына пример нестяжательности, ибо заботились только о добродетели и всячески к ней стремились. Они, посаженные при потоках благочестия, вовремя приносят плод  [19] ^— святого Николая, и затем чрево матери заключает родовые муки, так что она остается впредь бесплодной и бесчадной, словно сама природа признает, что невозможно женщине этой родить другое подобное чадо. Мать, родивши этого своего первого и последнего благородного отпрыска, дала, однако, вместе с мужем обильный плод духу (ибо они благословенны были подлинным благочадием), сокровищницу добродетелей, я разумею пречудного того Николая. Отпрыск таких родителей, святой Николай, бесплодием своей матери явил свидетельство сродства с Крестителем, потому что тот рождением своим разрешил родильные муки матери, а этот навечно скончал.  [20] Когда он был младенцем и лежал у материнской груди, Бог показал, каким будет Николай, достигнув разумного возраста. Ибо всю седмицу он, как младенец, сосал грудь, а по средам и пятницам вкушал молоко по разу в день, да и то лишь вечером, следуя еще до вступления в детский возраст святому правилу  [21] и с [293] самого начала показывая склонность к воздержанию.

Так он рос, усваивая добрые нравы частично от родителей, а частично, как тучная земля, сам порождал их и взращивал; когда же пришло время, его отдали учителю.

Вследствие своих природных дарований и остроты ума в краткое время Николай превзошел большинство наук; всяческую же суету презирал и сторонился недостойных сборищ и бесед, уклонялся вступать в разговор с женщинами и даже не смотрел на них, заботясь лишь об истинно разумном. Он простился с мирскими делами и все время проводил в домах Божиих, приуготовляя себя к тому, чтобы стать достойным домом Господним. Так как святой много потрудился для ведения Святого писания и разумения божественных догматов, был украшен множеством добрых качеств и неукоснительно соблюдал подобающую иереям неукоризненность жизни, а также и потому, что нрав у него и до того, как он стал стар, был спокойный и рассудительный, его хотят удостоить пресвитерского сана. Попечением дяди, заменявшего ему отца, тогдашний предстоятель церкви в Мирах рукополагает его во пресвитеры  [22]; так, Богом дарованный родителям, по их молитве он возвращается Богу. А этот архиерей Мир,  [23] удостоенный божественного духа, видя, что душа юноши цветет добродетелями, предрек грядущее преизобилие у него благодати, сказав, что он будет благим утешителем печалящихся, добрым пастырем душ, подателем спасения тем, кто в опасности, и призовет заблудших на [294] нивы благочестия. Дальнейший рассказ покажет, что это в дальнейшем исполнилось.

Что сказать о том, сколь велика была его ревность о подвигах после рукоположения, как он предавался бдению, постам и молитве, стремясь наблюдать бестелесную жизнь в смертном теле? Многих это заставляло весьма дивиться на него. Когда же упомянутый дядя его — тоже Николай — увидел, что отрок стяжал столь великую добродетель, он поручает ему попечение о храме Божием, который воздвиг во имя святого Сиона для основанного им монастыря, а в помощники дает тех, кого он знал как сподвижников его по добродетели, чтобы вместе с ним они несли эти заботы и прилежали в подобных трудах. Однажды пречудный этот Николай отправился в Палестину, чтобы поклониться животворящему Гробу Господню и спасительному Крестному древу, а сподвижники его, заменяя Николая, столь ревностно пеклись о храме, как если бы он сам был тут. Но об этом позднее. Когда родители его скончали жизнь свою и он стал наследником их достояния, Николай выказал то, что полагается любящему сыну после смерти добрых родителей, — не стал тотчас подсчитывать наследство и нимало не заботился о том, чтобы преумножать его и сохранить. Ведь он давно был далек от всяческих мирских соблазнов и стремился последующими деяниями своими явить праведные основы жизни и все дальнейшие поступки свои привести в соответствие с этим началом. Поэтому, все поручив Богу, он сказал: «Укажи мне, Господь, путь, по которому мне идти, ибо к тебе возношу я душу мою»  [24] ^— и: «Научи меня исполнять волю твою, [295] потому что ты Бог мой»,  [25] ибо «на тебя оставлен я от утробы; от чрева матери моей ты — Бог мой».  [26] Он слышал и такие слова божественного Давида: «Когда богатство умножается, не прилагайте к нему сердца»,  [27] а также слова Соломона: «Милость и истина да не оставляют тебя».  [28] И Николай неустанно творил благодеяния, и рука его не уставала подавать просящим, и даяния текли обильным и мерным потоком. Но пора уже по отдельности рассказать о добродеяниях Николая, чтобы яснее представить преизобильную доброту его.