Почему Господь прощает таких грешников, каких не простили бы люди?

Введение.

Богдан – подросток. Как и всякий подросток, он учится в школе, гоняет с приятелями на велосипеде и даже иногда ходит на рыбалку. Конечно, у Богдана есть мама и папа. А еще – две младшие сестры, погодки Тоня и Таня. Тоня серьезная и вдумчивая, Таня шумная и шаловливая. В общем - обычная семья.

А еще родители Богдана ходят в Храм Божий. И детей, конечно же, берут с собой. Сколько Богдан себя помнит, жизнь его семьи тесно связана с Церковью, с православным христианством. Утренние и вечерние молитвы, исповедь и Святое Причастие – все это хорошо знакомо и Богдану, и Тане, и Тоне.

Но, конечно, детям не все понятно, ведь жизнь сложна, и на многие вещи смотрят по-разному те, кого дети встречают в Храме, и те, с кем они общаются в школе или на улице. И у Богдана, и у его сестер возникает множество вопросов, и, конечно, за ответами они бегут к родителям. Они спрашивают маму и папу о том, и об этом, спрашивают на кухне и на улице, спрашивают после того, как их взволновал разговор в школе или после просмотра телевизора. Иногда вопросы детей простые, а иногда – довольно сложные, но папа с мамой стараются отвечать так, чтобы их любимым чадам было понятно.

Мы подслушали некоторые их разговоры, и передаем их вам.

Беседа 13.

Однажды, вернувшись из школы, Богдан спросил маму:

- Мам, а Сталин был злым человеком?

- С чего ты взял? – спросила мама.

- Мы сегодня на уроке истории говорили... – начал Богдан.

Но мама жестом остановила его.

- Я поняла. Видишь ли, сынок, - мама запнулась, подбирая слова, - я не знаю, злым или добрым был Сталин. Он умер задолго до моего рождения, так что я не имела возможности с ним познакомиться.

- Да, но о нем такое пишут!... – возмутился Богдан, но мама вновь жестом остановила его.

- Да, пишут, - кивнула она. – Но вот в чем дело, сынок – Бог запретил клеветать, то есть говорить ложь о других людях. Лучший способ выполнить эту заповедь – это не говорить того, что не видел своими глазами. Поверь – гораздо лучше сказать: «Я не знаю», чем оклеветать кого-то! Так что я не буду обсуждать с тобой Сталина. Извини.

- Но, мам… - не унимался Богдан.

- На протяжении всей человеческой истории был всего один безгрешный, а значит и по-настоящему хороший человек – Воплотившийся Бог Иисус Христос, - сказала мама строго. – Других не было и не предвидится. Все мы много грешим. Кстати, и у Господа были враги, и они пытались очернить Его своими языками. Фарисеи говорили о Нем, что в Нем бес (Ин. 8, 48), что Он «любит есть и пить вино, друг мытарям и грешникам» (Мф. 11, 19) – в этих слова фарисеи вкладывали пренебрежение. Но эти люди не говорили правды, клеветали на Господа, не понимая Его и не желая понять. Легко оклеветать человека, Богдан! Возможно, в чем-то оклеветали и Сталина. Только Господь знает, что на самом деле сделал этот человек, а что ему просто приписали. Так что пусть Господь его и судит, а я – не буду.

С минуту молчал и Богдан, обдумывая слова матери.

- Хорошо, мам, - сказал он, наконец. – Я, собственно, вот о чем хотел спросить... Например, жил человек… Ну, не Сталин, а… Ну – кто-то другой… И он на самом деле был злым, сделал другим много-много горя. Как ты думаешь – если перед смертью этот человек скажет Богу – «прости» - Бог простит его?

- Я думаю, что – да, - ответила мама, а потом добавила: - Если это «прости» будет искренним, конечно. Ложь ведь Бог сразу увидит!

- Мам, но ведь этот человек может не успеть сделать ничего доброго! – сказал Богдан. – Он не сможет исправить причиненное людям зло!

- Не сможет, - согласилась мама.

- Но ведь так – не справедливо! – выпалил Богдан. – Вот если бы он хоть что-то исправил! А так - ничего ведь!

Мама улыбнулась.

- С нашей, человеческой точки зрения – может быть и не справедливо. Но «милость превозносится над судом» (Иак. 2, 13), то есть – милосердие выше и важнее справедливости! Нам трудно это понять, ведь мы по-настоящему не умеем ни прощать, ни любить! А Бог умеет. Ты помнишь, что вместе с Господом были распяты два разбойника, и один из них покаялся перед смертью? Что сказал ему Христос? «Ныне же будешь со Мною в раю» (Лк. 23, 43). Сам подумай, Богдан – этому разбойнику оставалось жить совсем не много, он не мог исправить причиненное людям зло! Единственное, что у него оставалось – это покаяние и подвиг веры. Да, подвиг веры, Богдан! Не сложно узнать в Иисусе Христе Господа и Бога после Его воскресения, когда ты вложишь пальцы в раны от гвоздей на его руках (Ин. 20, 28). А вот для того, чтобы признать Господом Человека, умирающего рядом с тобой на соседнем кресте, нужна вера огромная! Но вера у этого разбойника была, и покаяние его было велико. Господь видел, что разбойник обязательно изменил бы свою жизнь, если бы у него оставалась такая возможность! Поэтому этот разбойник был прощен.

Богдан с сомнением покачал головой.

- Все равно, мам, мне трудно это понять!

Мама опять улыбнулась.

- И это еще раз доказывает, что мы, люди, не умеем, как следует, прощать, потому, что не умеем любить! Может, тебе будет проще понять Бога, когда ты вырастешь, и у тебя появятся собственные дети!

- Почему? – не понял Богдан.

- Ну, представь – родятся у тебя, скажем, пять сыновей. Четверо из них вырастут вполне благополучными, а пятый – негодяем. Уверяю тебя – ты сделаешь все для его исправления! Ты будешь его ласкать и наказывать, уговаривать и драть за уши, будешь заглаживать причиненное им зло и радоваться каждому его доброму поступку. И поверь – он тысячу раз скажет тебя: «Прости, пап, я исправлюсь, я так больше не буду!», и ты тысячу раз ему поверишь, хотя он будет подводить тебя вновь и вновь.

Мама замолчала.

Некоторое время молчал и Богдан.

- Я никогда так об этом не думал, - неуверенно сказал он, наконец. – Наверное, ты права...

- Ты помнишь притчу о блудном сыне (Лк. 15, 11-32)? – спросила мама.

- Да, конечно, - ответил Богдан.

- Эта история началась с того, что младший сын попросил у отца свою долю семейного имущества, - сказала мама. – По сути, он сказал отцу: «Папа, мне ведь и так отойдет часть наследства после твоей смерти. Отдай мне ее сейчас – я не могу дождаться, пока ты умрешь, чтобы начать жить так, как мне хочется»! Как, наверное, отцу было горько и обидно это слышать! Он, конечно, знал, что сын просит свою часть имущества не для добра – ведь на доброе дело так не просят - но все равно исполнил просьбу младшего, потому, что любил его. И дал ему уйти – потому, что любовь не признает цепей. И ждал, ждал... Конечно, младший сын растранжирил полученные деньги, а потом голодал, скитался, страдал. А потом решил вернуться. Помнишь, он хотел попросить у отца принять его в число наемников – то есть рабочих, которые трудятся за деньги, но остаются для семьи чужими? Отец не позволил ему этого! Когда оборванный и голодный, битый жизнью младший сын сказал: «Отец! Я согрешил и уже не достоин называться сыном твоим», отец не дал ему договорить, не дал ему попроситься в наемники. Он понимал то, чего не мог понять младший – сын не может быть наемником. Плохим, недостойным сыном – да, может, но наемником, чужим – никогда! И отец принял сына назад, и устроил праздник, и дал лучшие одежды... А как ты думаешь, Богдан, если бы этот сын опять ушел, и опять вернулся с покаянием, отец принял бы его вновь?

- Принял бы, - ответил Богдан.

- Принял бы, - согласилась мама. – Вот поэтому Бог принимает наши покаяния снова и снова. Принимает потому, что любит нас так, как Отец любит своих детей!