Дневник странствующего проповедника 1-13

Через несколько часов мне захотелось пить, я разбудил одну из стюардесс и попросил воды. Она проснулась, обругала меня по-русски и вскочила, чтобы взять бутылку воды. Принеся ее мне, она снова села в кресло и заснула.

В конце концов, командир экипажа объявил, что мы приближаемся к Иркутску, но нам придется кружить над аэропортом и ждать, пока рассеется туман. Спустя какое-то время ко мне подошли обе стюардессы.

- Командир попросил Вас помолиться Богу о нашем спасении, - сказала одна из них.

- У нас на исходе топливо, - добавила вторая, - и мы не можем больше кружить над аэропортом.

Они стояли рядом со мной и чего-то ждали.

- Ну, - не выдержала одна из них, - Вы собираетесь молиться?

Я поколебался, а затем сложил ладони, закрыл глаза и прочитал короткую молитву. Когда я закончил, они пошли доложить командиру.

Неожиданно самолет повернул влево и направился в другом направлении. Никаких объявлений не последовало. Полет продолжался примерно полчаса, а затем самолет начал снижаться. Я подозвал одну из стюардесс и спросил, что происходит.

- Мы садимся в Улан-Уде, чтобы подождать, пока рассеется туман над Иркутском, - нервно сказала она, попахивая ликером. - У нас только-только хватает топлива.

Мы оставили вещи в самолете, вышли и стали спускаться к терминалу. Когда я осмотрелся вокруг, мне показалось, что мы приземлились на другой планете. Огромная сибирская степь бесконечно тянулась во всех направлениях, и, хотя был конец лета, на улице было всего плюс шесть градусов.

Я потянулся за свитером, и в этот момент Уттама-шлока повернулся ко мне с улыбкой.

- Мой сосед сказал, что сейчас самое лучшее время, чтобы посетить Улан-Уде, - сказал он, - потому что уже нет ужасных комаров, а суровые морозы еще не ударили.

Когда мы зашли в терминал, там стояло несколько человек азиатской внешности, которые при виде меня почтительно сложили ладони.

- Кто это? - спросил я Уттама-шлоку.

- Здесь много буддистов, - ответил он. - Глядя на Вашу одежду, они думают, что Вы буддистский монах.

Я посмотрел в окно и заметил в вестибюле большое количество азиатов.

- Улан-Уде был основан казаками в 1666-м году, - стал рассказывать Уттама-шлока. - В силу своего географического положения, он стал торговым центром, соединяющим Россию, Китай и Монголию. Сейчас здесь живет 400 тысяч человек. Он стоит на отметке 5.640 километров по Транссибирской железной дороге.

Я удивленно посмотрел на него.

- Я помню это со школы, - рассмеялся он.

- Боже мой, - сказал я, - интересно, а в этой части Сибири есть преданные?

- Я слышал, что здесь есть буквально несколько человек, - ответил он.

Неожиданно я обнаружил, что забыл свои четки в самолете.

- Господи! - сказал я. - Я думал, что закончу свои круги, пока мы здесь.

Краем глаза я заметил сувенирный киоск. Мы подошли и увидели статуэтки и картинки, изображающие Будду. Там, также, были маленькие четки для медитации, которые используют монахи-буддисты, и большие четки, похожие на те, что используем мы для чтения джапы.

Я показал на одни из них.

- Посчитай количество бусин на этих четках, - попросил я Уттама-шлоку.

Он пересчитал бусины.

- 108, Гуру Махараджа, - сказал он.

Тут к нам подошел продавец и стал за прилавком.

- Харе Кришна, Махараджа, - поприветствовал он меня. - Я преданный, а это мой магазин. Я торгую буддистской и вайшнавской атрибутикой. Вам приглянулась эта джапа мала?

Уттама-шлока подмигнул мне.

- В каждом городе и деревне, - прокомментировал он.

Через две минуты я счастливо повторял круги на своих новых четках. У меня было предостаточно времени, чтобы повторять Харе Кришна. Прочитав двадцать четыре круга, я повернулся к Уттама-шлоке.

- Пойди и узнай, что происходит, - сказал я ему.

Он ушел и вскоре вернулся.

- Туман над Иркутском рассеялся, - сообщил он, - вскоре начнется посадка.

Мы с другими пассажирами направились к выходу на летное поле. Час спустя мы все еще ждали. Люди начали выходить из себя и кричать на обслуживающий персонал. Один мужчина даже что-то кинул в них.

- Подобное никогда не случилось бы в аэропорту Америки, - сказал я Уттама-шлоке.

Он пожал плечами.

- Америка в 9.680 километрах отсюда, - сказал он.

- Это ты тоже в школе выучил? - спросил я.

Он улыбнулся.

- Нет, - ответил он, - в Интернете нашел, пока мы сидели.

Через какое-то время крики стихли, и расстроенные люди сели - кто на сумки, кто прямо на пол. Уттама-шлока подошел к стойке и вернулся.

- Я слышал, как они обсуждали, в чем суть проблемы, - сказал он. - Пилоты уехали в город, чтобы продать товары.

- Что? - переспросил я. - Продать товары?

- Ничего удивительного, - ответил он. - Мы находимся в Богом забытом месте, и здесь можно быстро заработать денег, если привезти то, что пользуется спросом и продать перекупщикам.

Через час оба пилота вернулись.

В конце концов, мы приземлились в Иркутске, и нас повезли на квартиру, где мы должны были остановиться. Вечером мы приняли участие в первом дне фестиваля, где было 500 преданных. Там, также, были ББ Говинда Свами, Бхакти Чайтанья Свами и Прабхавишну Свами. Сибирским преданным редко выпадает возможность получить такое общение, поэтому они были особенно воодушевлены. Киртан шел часами.

Сибиряки очень закаленные и выносливые, поскольку большую часть года вынуждены жить в суровых условиях. Особенно трудно приходится зимой, когда температура опускается до -50 градусов. В отличие от Москвы и Санкт-Петербурга, которые сейчас являются современными и процветающими городами, Иркутск и другие сибирские города выглядят также как и в эпоху правления коммунистов.

Положительная сторона этого заключается в том, что здешние люди не питают иллюзий по поводу нелёгкого материального существования и открыты к духовной жизни. Поскольку я приезжал в Сибирь, начиная с 1990 года, у меня здесь много учеников. Очень немногие ушли из сознания Кришны, хорошо зная разницу между суровой материальной жизнью и полным блаженства преданным служением.

В течение трех дней между киртанами и семинарами я постарался дать свое общение как можно большему количеству учеников. Часто я спрашивал их, как они стали преданными.

Ко мне на даршан пришла Ачинтья-шакти даси, и я спросил ее, когда она присоединилась к нашему Движению.

- Одиннадцать лет назад, - ответила она.

- Значит Вам сейчас за сорок, - уточнил я. - Правильно?

- Нет, Гуру Махараджа, - рассмеялась она, - мне 71 год.

Я посмотрел на нее и покачал головой.

- Это невозможно, - сказал я.

- Я родилась в 1937, - ответила она.

- Но Вы выглядите вдвое моложе, - сказал я.

- Жизнь в Сибири может идти на пользу, - начала рассказывать она. - Я считаю, что мое хорошее здоровье основано на той простой жизни, которой я жила. Конечно, иногда она была чересчур простой, а точнее говоря, полной лишений.

- Вторая Мировая Война разразилась, когда я была ребенком. Всех мужчин призывного возраста забрали на фронт. Пока мужчин не было, женщины и дети должны были делать все сами. Средства связи и транспорта были сосредоточены под Москвой, и очень малая часть, если вообще что-либо, доходило до Сибири. Нам приходилось питаться только фруктами и овощами, которые мы выращивали в течение лета.

- Было мало машин, поэтому мы везде ходили пешком. После войны я продолжала ходить пешком семь километров до школы и обратно каждый день, даже зимой, а Вы знаете, что такое зима в Сибири.

- Мы жили простой, но здоровой жизнью. Летом мы вспахивали поля на лошадях, вручную собирали урожай, пили молоко из-под коровы и делали варенья из фруктов и ягод.

- Мы не много знали о том, что происходит в мире в годы правления Коммунистов. Выходила только одна местная газета, также у нас дома было радио, но вся информация подвергалась жесткой цензуре. С одной стороны, это было хорошо. У нас не было страхов и беспокойств из-за событий, не связанных с нами.