Дневник странствующего проповедника 1-13

Однажды вечером я попросил Амритананду пригласить Антони посидеть с нами на сцене на финальном киртане. Вернувшись, Амритананда смеялся.

"Он сказал, что ни за что не выйдет на сцену и через миллион лет. Он нервничает вблизи толпы. Поэтому большую часть фестиваля проводит в автобусе. Он выходит лишь, когда вы начинаете петь, и даже тогда садится в самый конец, где нет освещения".

И вот настал последний фестиваль сезона. Для всех преданных это был день смешанных эмоций. С одной стороны, все 230 из нас очень устали. Мы провели 46 фестивалей почти без перерывов. Но с другой стороны, мы не могли представить свою жизнь без радости распространения миссии Господа Чайтаньи. Все преданные чувствовали себя очищенными и вдохновлёнными таким служением. Я слышал, что даже у Антони произошла перемена в сердце. Теперь он был вежливым с преданными и помогал им, когда было нужно. Каждый вечер он продолжал свой ритуал, сидя позади толпы, почти в темноте, и наблюдая завершающий киртан на сцене.

Когда я сидел в микроавтобусе, отдыхая перед последним киртаном, ко мне подошёл Амритананда. "Антони попросил меня передать это Вам, - сказал он. - Он слишком стесняется подойти сам. Сказал, что это сюрприз".

Амритананда протянул мне старое изображение Девы Марии.

"Что? - удивился я. - Это же самое ценное, что у него есть!"

Амритананда улыбнулся. "Да, - ответил он, - и именно поэтому он отдаёт её Вам".

Я долго смотрел на это изображение.

Когда настал момент прощального киртана, я вышел на сцену перед огромной толпой. Глубоко задумавшись об Антони, я не знал, что сказать. После нескольких секунд молчания я начал: "Дамы и Господа, как все вы знаете, это последнее представление этого вечера, а также завершающая часть нашего фестивального сезона".

Я помолчал несколько секунд. "А сейчас, - объявил я, - я хочу посвятить этот последний киртан моему очень дорогому другу, который значит для меня очень много. Он научил меня видеть хорошее в других. Он научил меня смирению. Он дал мне веру в то, что святые имена Господа могут очистить сердце каждого".

Я опять сделал паузу. "Это водитель нашего автобуса, Антони" - сказал я.

Толпа взорвалась аплодисментами.

Я достал из кармана изображение Девы Марии и поднял его вверх, показывая всем. "И он подарил мне самый лучший подарок, который мне когда-либо дарили, - сказал я, - подарок от всего сердца".

Я окинул толпу взглядом. "Антони, - сказал я, - если ты там, - этот киртан для тебя".

Все преданные присоединились ко мне на сцене, и я начал киртан. Через 15 минут все мы пели и танцевали в блаженстве. Перед сценой танцевала большая группа детей.

Я пел с закрытыми глазами. Когда я их открыл, то увидел что Антони идёт из-за толпы к сцене. Он сел в первом ряду, закрыл глаза и стал сосредоточенно слушать. Через несколько секунд по его щекам катились слёзы.

"Мой дорогой Господь, - тихо сказал я, - только посмотри на силу Твоих святых имён".

Через 45 минут я подвёл киртан к завершению. Я встал, чтобы последний раз попрощаться этим вечером - и в этом сезоне - и увидел, что Антони все ещё сидит в переднем ряду, с опущенной головой.

"Дамы и Господа, прежде чем мы расстанемся, я хотел бы, чтобы вы попросили подняться на сцену человека, который подарил мне сегодня вечером этот особый подарок: Антони".

Люди зааплодировали, и Антони поднял глаза. Несколько мгновений он нервно ёрзал, а потом посмотрел на меня и улыбнулся. Он медленно встал и пошел к сцене. Чем ближе он подходил, тем громче звучали овации. Когда он поднялся на сцену, мы обнялись.

На этот раз сюрприз был у меня. Я достал из-за спины коробку в подарочной упаковке и протянул ему. "Сегодня, - сказал я в микрофон, - я купил подарок моему любимому водителю автобуса".

Публика засмеялась, а Антони открыл подарок. Его глаза широко раскрылись, когда он увидел внутри плейер для компакт-дисков. Там же был диск со всеми бхаджанами, которые мы спели на протяжении тура. Его глаза снова наполнились слезами, он повернулся и расцеловал меня в обе щеки.

"Дамы и Господа, - сказал я, - какой удачный момент для завершения нашего фестивального тура. Мы прощаемся с вами и надеемся снова встретиться следующим летом на этом фестивале любви".

Я сам с трудом сдерживал слёзы.

"Если сложить вместе все богатства или знания многих миллионов вселенных, то они едва ли могли бы сравниться с мельчайшей крупицей славы святого имени Кришны. Святое имя Кришны - это моя жизнь. Оно - цель моей жизни. Оно - средство, которым я воспользуюсь, чтобы достигнуть цели своей жизни". (Шрила Рупа Госвами, Падьявали, текст 23)

Глава 14

(26 августа - 8 сентября, 2006)

Наши сердечные молитвы

После польского фестивального тура я поехал в Нью Враджа Дхаму в Венгрии. Под руководством Шиварамы Свами эта община стала одной из самых успешных в ИСККОН. Я планировал читать и повторять джапу в царящей там духовной атмосфере, но вместе этого вышло, что я отдавал большую часть своего времени ученикам, некоторые из которых, чтобы увидеть меня, даже приехали из Хорватии, Боснии и других близлежащих стран. Я тоже стремился увидеться с ними, находясь в разлуке на протяжении года.

Затем я поехал на Украину, где принял участие в ежегодном недельном фестивале преданных в Одессе. Опять же, каждую минуту я проводил в обучении и наставлении своих учеников. Я часто спрашиваю их, как они присоединились к движению сознания Кришны, и в Одессе я услышал особенно интересную историю мамы и дочки. Часто падшие души воссоединяются с Господом и его преданными просто волшебным образом.

Кишори даси, которой 91 год, родилась в бедной, но благочестивой русской семье в 1915 году. В юности она видела, как её дед, не болевший ни разу в жизни, ушёл из жизни в возрасте115 лет, в церкви, повторяя имена Бога.

"Но зачем говорить о моей прошлой жизни? - смиренно возразила Кишори. - Там были одни и беды страдания".

"Иногда хорошо вспоминать прошлое, - сказал я, - чтобы оценить нашу теперешнюю удачу".

Она нехотя продолжила: "Мы жили в деревушке в пригороде России, я была младшей из 11 детей. Мама умерла, когда мне было 2 года, и отец пытался поддерживать нас, работая на заводе. Как только мы, дети, стали способны трудиться, мы стали работать на полях. Я помню, как в жаркое лето мы с братьями и сёстрами собирали сено, а суровыми зимами толпились у печи в нашем деревянном домике.

У нас почти никогда не было времени на игры. Единственной отрадой было посещение церкви по воскресеньям. Мы ходили пешком 12 километров туда и обратно. Я всегда молила Господа забрать меня в рай. Я говорила Ему, что несчастлива на земле.

Но стало еще хуже. Когда мне было 12, умер отец, и мы осиротели. У нас не было выбора, кроме как бросить школу и пойти работать. Или пришлось бы голодать. Я нашла работу на том же заводе, где большую часть своей жизни проработал и мой отец.

К счастью, учительница местной школы сжалилась надо мной и в свое свободное время обучала меня. В то время единственным смыслом моей жизни было посещение церкви и молитва, но когда я подросла, церковная проповедь перестала удовлетворять меня, так как там недостаточно объяснялось о Боге. "Как же мне узнать о Нём?" - часто говорила я подругам.

Жизнь в деревне всегда была одинаковой. Главным занятием мужчин были пьянство и драки. Я хотела уехать, но куда? И снова я молила Господа о помощи".

Кишори остановилась на мгновение. "Гуру Махараджа, - сказала она, - кому есть дело до моего рассказа? У большинства русских похожая история: тяжёлая борьба за существование".

"Согласен, - сказал я, - но уверен, что это сделает последнюю главу твоей жизни ещё более приятной. Пожалуйста, продолжай".