Путь Чхоты

- У меня было столько возможностей в жизни, но я от всего отказался, чтобы как следует выполнять семейные обязанности, - проговорил Падма. - И теперь у меня отняли даже это маленькое счастье. Но я по-прежнему привязан к ней. Это сумасшествие.

Чхота просто сидел и слушал. Он подумал, что это будет лучше, чем говорить что-то.

- Я очень жалею, - заплакал Падма, - что отошел от сознания Кришны.

Мне кажется, я должен опять поселиться в храме. Как ты считаешь?

- А можешь ли ты действительно жить в храме? - нахмурился Чхота. - У тебя столько дурных привычек. Не лучше ли действовать постепенно и с большей осторожностью. Да, сейчас ты думаешь, что готов все оставить и от всего отказаться, но… А почему бы тебе не остаться здесь на несколько дней?

Мы могли бы вместе читать и повторять мантру.

Падма просиял:

- Это было бы замечательно. Спасибо тебе.

- Но ты должен что-то делать здесь, а иначе это будет майя. Помнишь, как ты читал книги Прабхупады и учил наизусть стихи на санскрите? Почему бы тебе опять не попробовать это делать?

Чхота предложил отправиться на прогулку в лес. Он знал один «потаенный» водопад, находившийся наверху, среди холмов. Они пошли по берегу и вскоре увидели ручеек, впадавший в океан. Тропинка вдоль него вела в джунгли. Песок и пальмы скоро перешли в редкий лес, где росли баньяны и хлебные деревья, образовывавшие полутьму, которую тут и там пронизывали солнечные лучи. Дорога, по которой они шли, поднималась вверх, и поначалу, а также потом, когда подъем сделался более крутым, им было довольно трудно взбираться по ней. Ворон прыгал впереди, Чхота же то резво бежал за ним, а то почти полз. Чем дальше они забирались в лес, тем больше сгущалась тень и тем прохладнее становился воздух. Пение птиц начало заглушать шум океана. Птицы щебетали над их головами, а порой их громкие крики доносились откуда-то из глубины джунглей. Деревья становились все более и более высокими. С них космами свисал испанский бородатый мох, а папоротник покрывал землю, словно одеяло. Два друг шли молча под сенью деревьев, наслаждаясь ощущением свежести и прохлады и вдыхая влажный воздух.

В глубине леса тропинка уже не была такой протоптанной, и идти по ней стало намного трудней. На глаза им все чаще и чаще стали попадать попугаи и другие птицы с яркой окраской, которые перелетали с дерева на дерево, отыскивая самые спелые плоды и самые благоуханные цветы. Спустя какое-то время они услышали шум водопада. Звук этот напоминал шелест листьев или шум дождя, стучащего по крыше. Шум становился все громче, и они в предвкушении того, что увидят, прибавили шагу. Вода в ручье неслась все стремительнее, с журчанием огибая камни и бурля у берега. Наконец, они вышли на поляну, лежавшую на берегу озера, и их взору предстала пятнадцатиметровая стена водопада. Здесь было намного светлее, чем в лесу, - казалось, что лес отступил назад в своем восхищении перед этими каскадами струй. Сила, с которой обрушивалась вода, ослаблялась тем, что вода на своем пути встречала острые выступы скалы, и потому шум водопада, хоть и довольно громкий, не был оглушающим. Вода в озере была кристально- чистой, а дно было покрыто по краю плоской галькой. Чхота и Падма начали плескаться в недвижной воде; после палящего зноя побережья и утомительного пути плавать в озере было наслаждением. Искупавшись, они легли на берегу и начали обсуждать, какими фруктами им пообедать. Самыми сладкими были те фрукты, которые лежали на земле и которых уже отведали попугаи. Чхота собрал несколько яблок, бананов, плодов гуавы и манго. Они сделали великолепный фруктовый салат и с молитвами предложили его Кришне.

Падма, казалось, на время позабыл о своих бедах. Он повернулся к Чхоте и сказал:

- Кажется, тебе неплохо живется здесь.

- Я должен ухать через неделю, - ответил Чхота.

- Так скоро?

- Ямала уговорил меня вернуться.

- Ты думаешь, это будет правильно?

- Этого времени, конечно, недостаточно, - признал Чхота. - Я хотел, чтобы сосредоточенное повторение мантры и чтение настолько внедрились в мою жизнь, чтобы, вернувшись, я мог продолжать читать и повторять мантру с тем же вниманием и сосредоточенностью. Если же я уеду сейчас, только потому, что он так сказал, все пойдет по-прежнему.

- У тебя может обостриться язва желудка, - заметил Падма.

Чхота засмеялся:

- Ямала говорит, что Движение развалится без меня.

- Да, конечно, - согласился Падма, - твое присутствие очень необходимо.

Но ты можешь пока поддерживать с ними связь с помощью писем. И, может быть, ты мог бы приглашать несколько мышей сюда в экадаши, чтобы дать им возможность повидаться с тобой.

- Ямала будет бояться, что, если они уедут из храма, некоторые из них не вернутся.

- А не слишком ли ты заботишься о том, что он думает? - спросил Падма.

- Ямала, Ямала, кар-р, кар-р!

- Я еще не уверен в том, правильно ли я поступаю, - ответил Чхота. - Поэтому-то я и хочу увидеться с Нимаем Прабху. Но и беседы с тобой мне тоже помогают. Я не думаю, что вернусь прямо сейчас. Я только в самом- самом начале пути. Я лишь младенец в духовной жизни и мне еще нужно учиться тому, как повторять мантру, учиться читать и молиться.

Чхота начал делиться с Падмой тем, что ему удалось постичь. Он рассказал о своем методе чтения - о том, как чередует чтение с молитвой, и о своих стараниях каждый день разговаривать с Господом. Затем он сказал:

- Я также по твоему совету повидался с черепахой, занимающейся медитацией.

- Она тебе помогла?

- Немного. Она сказала, что, чтобы быть отшельником, нужно почувствовать призвание к этому. Да я и не собираюсь всю жизнь быть отшельником.

Пока друзья неторопливо спускались с холма, Чхота с жаром говорил о повторении и слушании святых имен:

- Повторение святого имени очень важно. Благодаря ему очищается сердце, и оно также помогает нам не предаваться четырем видам греховной деятельности. Но моя беда в том, что я ничего не чувствую при повторении.

- А разве ты обязательно должен что-то чувствовать? - спросил Падма. - Разве святое имя не является реальностью независимо от того, чувствуешь ты что-то или нет?

- Да, но если мы совсем ничего не чувствуем, то, как утверждает «Шримад-Бхагаватам», у нас каменное сердце.

Этим вечером Чхота и Падма читали «Кришну» вместе. Маленькая свеча освещала то место, где они сидели, тогда как сама хижина тонула в сумраке.

Возвышающаяся фигура ворона была почти неподвижна, а серая головка мыши двигалась то слева направо, то справа налево вслед за словами, складывающимися в одну строчку за другой. Через некоторое время Чхота перестал читать и поднял голову:

- Мне так нравится читать о том, как Кришна дразнит Рукмини. Он вдруг заявил ей, что она должна развестись с Ним, так как Он бездельник и совершенно недостоин ее.

Одно лишь упоминание о супружестве снова ввергло Падму в тоску и уныние, но Чхота заставил его вновь сосредоточиться на кришна-катхе.

- Давай прочитаем тот кусок, где Рукмини анализирует одно за другим самоуничижительные замечания Кришны, усматривая в Его «недостатках» истинные признаки величия.

Чхота начал читать:

«О Господь, Твое утверждение, что Ты поступаешь не так, как обычный человек, имеющий определенную цель в жизни, абсолютно верно. Даже Твои великие преданные и слуги, почитаемые великими мудрецами и святыми, ведут такой образ жизни, что никто не имеет ни малейшего представления о том, какова цель их жизни. Общество считает их сумасшедшими и циниками. Их цель жизни остается загадкой для простых людей; те, кто находится на низшей ступени духовного развития, не способны понять ни Тебя, ни Твоего слугу. Тот, чье сердце не очищено от скверны, не в состоянии даже представить, что существуют игры, которым предаешься Ты и Твои преданные».

- Да, - улыбнулся Падма, - это очень интересно, что она употребляет здесь слово «циник». Материалисты считают нас циниками, потому что мы отвергаем чувственные удовольствия, которых они ищут с такой страстью.