Жизнь с совершенным учителем

“Если человек не приходит к сознанию Кришны,— сказал Прабхупада, — то это большая неудача. Если кто-то приходит к сознанию Кришны, то он очень удачлив. Но если человек приходит к сознанию Кришны и затем, не достигнув зрелости, уходит от него, то он — самый большой неудачник.’’“Прабхупада? — сказал Бхуриджана, — вчера вы сказали, что я должен съездить на майапурский фестиваль, а я сказал, что не хочу. Но если вы желаете этого, то я поеду.” “Да, — сказал Шрила Прабхупада, — и прихвати с собой несколько китайцев.” Гонконговские газеты пестрели заголовками о пресс-конференции Шрилы Прабхупады — “Духовный Лидер Движения Харе Кришна Называет Популярного Гуру Мошенником.” На следующий день журнал Ныосуик опубликовал короткую статью, озаглавленную “Проблема в

Нирване”. Читая ее, Прабхупада прищелкивал пальцами. “Они процитировали меня точно,— отметил он, — Я не хотел говорить против него, но они настаивали. Я не мог удержаться. Я должен был сказать это: он — мошенник. Он говорит, что он — Бог, но, если у него начнется головная боль, он попадет в затруднительное положении. Что же это за Бог?” Бхуриджана хотел отчитаться перед Шрилой Прабхупадой об успешных результатах своей проповеди. Он сказал, что один китайский джентльмен желает встретиться со Шрилой Прабхупадой. Слово “джентльмен” Бхуриджана использовал, чтобы описать Юнг Пак Хэя, которому было всего двадцать пять лет. Он считал, что это подходящее слово, так как Юнг был солидным молодым человеком и носил рубашку с галстуком. Но, когда Бхуриджана привел его к Прабхупаде, Прабхупада, ожидая увидеть пожилого мужчину, спросил: “А где же джентльмен?” Юнг Пак при-влекся сознанием Кришны благодаря проповеди Бхуриджаны, и теперь он повторял шестнадцать кругов и жертвовал деньги со своего инженерского заработка.

В уважительном и доверительном духе он стал вопрошать Шрилу Прабхупаду. “Я все еще привязан к своей семье. И я хочу знать, могу ли я при этом практиковать сознание Кришны?” С обезоруживающей простотой Прабхупада ответил: “Нет ничего удивительного в том, что ты привязан к твоей семье. Даже птицы, собаки и кошки привязаны к своим семьям.” Юнг Пак воспринял замечание как джентльмен и очень привязался к Шриле Прабхупаде. Когда он увидел Шрилу Прабхупаду в следующий раз, он поклонился, растянувшись перед ним на полу.

“Вот это продвинутый преданный, — воскликнул Шрила Прабхупада, — тот, кто предлагает поклоны духовному учителю, а не тот, кто уходит искать собственного престижа.”

В последнее утро в Гонконге, которое выдалось особенно холодным, Шрила Прабхупада попросил меня воздержаться от утренней прогулки и приготовить ему на завтрак немного халавы. Как обычно, на прогулку шли искренние молодые китайцы, а это означало, что будут хорошие вопросы и ответы. Я бы с удовольствием пошел гулять со Шрилой Прабхупадой на тот высокий китайский холм. Но с ним шли также Бхуриджана и его жена, так что у Прабхупады была большая компания. Остаться и готовить было моей обязанностью.

Как всегда, мне пришлось посуетиться, чтобы добыть необходимые ингредиенты, на этот раз в ресторане отеля. Они дали мне масла и крупы в количестве достаточном для приготовления одной порции. Я старательно трудился в течение часа, полный решимости приготовить хорошую халаву. Я знал, чего я хочу: густую, маслянистую, горячую халаву, со слегка темноватыми зернышками. Правильная консистенция, соответствующее количество воды, достаточно сахара, но не чересчур…

Прабхупада и преданные вернулись как раз в тот момент, когда я заканчивал.

Они выглядели замерзшими, и Бхуриджана сказал, что он попросил Прабхупаду вернуться домой, потому что тот сам был уже недалеко от простуды. Халава была сейчас как нельзя кстати.

Прабхупада сел завтракать, и я поставил перед ним большую миску богатой халавы. Примерно через десять минут он позвонил в колокольчик. Я вошел в его комнату и начал прибирать место, где

он только что кушал. Он съсл почти все содержимое миски. Я уже был на седьмом небе, когда ол спросил: “Кто приготовил эту халавуТ “Я”, — ответил я.

“Она очень хороша.” — сказал Прабхупада и, не глядя на меня, он вошел в ванную комнату, чтобы прополоскать рот. Удовлетворять Прабхупаду тем, как ты готовишь — в этом всегда было что-то необыкновенное, и на этот раз в особенности.

Я просто-напросто со старанием приготовил немного халавы. Но мое удовлетворение, которое принесли слова его похвалы, было настолько глубоко, что оно рассеяло все мои беспокойства и несчастья. Нет высшей награды, чем видеть, что духовный учитель удовлетворен.

Я думал, что в Индии, куда мы собирались ехать дальше, мы не будем часто сталкиваться с анти-исконовской проповедью Анандаджи. Насколько я мог понять, он попытался вызвать раскол в движении Прабхупады. Прабхупаде пришлось принять меры по его предотвращению. Мне раскол представлялся наиболее опасной вещью. Поэтому я хотел расспросить об этом Прабхупаду поподробнее, хотя до сих пор я не был слишком вовлечен во все эго. Я выбрал подходящий момент, подошел к Прабхупаде и спросил: “Шрила Прабхупада, а как насчет раскольнических идей в нашем движении?” Он сразу же отрезал: “Никакого раскола не существует, есть только неискренность, это все. Я повторяю шестнадцать кругов, следую принципам и проповедую, ты тоже. Если только кто-то неискренен и не придерживается принципов.” Я не сказал больше ничего. Само употребление слова “раскол” казалось ему дерзостью. Его резкую реакцию я воспринял как

ГЛЛИЛ ТРЕТЬЯ

подтверждение тому, что нет оправдания тем ученикам, которые действуют против движения своего духовного учителя. Его движение и указания, которые он дает — совершенно ясны, и им нужно следовать. Если кто-то не следует, ему не делает никакой чести то, что он создает нечто отдельное, как будто “отколовшаяся группа” является новым духовным организмом. Такая личность скорее погибает духовно. Он становится асара, или бесполезным, как непокорные сыновья Адвайты-ачарьи, которых Прабхупада описал в одном из комментариев к Чайтанья-чаритамрите. Те, кто оставляют ИСККОН, являются апа-сампрадйей. Подобные ветви, отломившейся от дерева, они засыхают. Таково, по крайней мере, мое понимание. Наблюдая действия Шрилы Прабхупады, которые он предпринимал, борясь со всплеском пропаганды против ИСККОН во время своего путешествия по Гавайям. Японии и Гонконгу, я сделал вывод, что он не собирался признавать никакого раскола.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

/^77 Индии у меня впервые появились сомнения относительно того, что быть СJ(J секретарем и личным слугой Прабхупады— это действительно мое вечное служение. Время от времени я чувствовал какую-то неустроенность. Все виды служения-имеют свои трудности, это относится также и к положению слуги. К примеру, обычно я жил в комнате по соседству с комнатой Шрилы Прабхупады, и поэтому мне приходилось повторять джапу бесшумно. Поскольку в любой момент Прабхупада мог вызвать меня, у меня не было возможности приходить на араты в храме или общаться подолгу с моими братьями в Боге. Насколько же несерьезно звучат эти доводы, если учесть, что как слуга я имел уникальную привилегию всегда находиться в обществе величайшего из всех чистых преданных.

Мое чувство неустроенности было вызвано в действительности не только тем, что мне приходилось оставаться безмолвным, будучи в непосредственной близости от комнаты Прабхупады, или тем, что я не мог посещать храмовые программы. Сильнее всего оно проявлялось, когда я видел, как Шрила Прабхупада говорил с ведущими учениками, вдохновляя их па решительную и 82

продуктивную проповедь. Я чувствовал своего рода зависть, когда, например, Шрила Прабхупада написал Панчадравиде Свами с Гавайев, вдохновляя его продолжать путешествовать по южной Индии, как настоящий саннъяси, проповедуя там от имени своего духовного учителя, или, когда Рамешвара вместе с другими преданными Джи-Би- Си прилетели, чтобы встретиться со Шрилой Прабхупадой, получили его указания и улетели назад с тем, чтобы от его лица осуществлять управление важными делами. Я печатал письмо к Панчадравиде Свами, готовил и раздавал прасадам Рамешваре и остальным, но иной раз не мог удержаться от чувства, что я чем-то похож на Золушку из чулана. До сих пор я старался удерживаться от мысли, что хорошо там, где меня нет. Путешествие на восток было очень насыщенным, и были моменты нектарного личного общения со Шрилой Прабхупадой. Я все время был занят, продолжая предпринимать попытки научиться делу секретаря и слуги, и я всегда испытывал глубокое волнение от того и черпал силу в том, что имел возможность видеть, что называется своими собственными глазами, как Шрила Прабхупада разрешал противоречия и защищал ИСККОН. Но по прибытии в Индию чувство неустроенности усилилось.