Магия чудес

Фактор магии появляется именно тогда, когда стопа касается огня и, несмотря на это, на ней не остается ожогов.

На протяжении двух столетий безустанно ведется война против всевозможных «предрассудков». Развитие науки во многом зависело от того, могли ли люди, зани­мающиеся исследованиями в той или иной области, побороть в себе и других суеверия, закостенелые взгляды и всяческие табу религиозных догматов. Однако сегодня тот факт, что наука отвергает любые парапсихические явления, превратился в догмат самой науки. На протяжении многих лет наша школа и наши средства массовой информации делали все, чтобы дискредитировать любые необъяснимые — с их точки зрения — явления. Появился стереотип: «Темное суеверие!» Это привело к тому, что обычный человек выработал в себе устойчивое убеждение, будто все магические явления, а особенно такие, как хождение по огню, являются проделками шарлатанов. Если эта книга вызовет у читателя доверие, я берусь в ней доказать, что магия существует. В то же время, к тем, кто изначально уверен, что никакие доводы не смогут их убедить, я обращаюсь со следующим призывом: попробуйте прочитать эту книгу. Она содержит много интересного и полезного материала для размышления. В случае, ее можно прочитать для развлечения и приятно провести время. А после прочтения, пожалуйста, подумайте и ответьте, можете ли вы предложить лучшее объяснение описанных здесь явлений.

Для большей ясности почти весь фактический материал я буду облекать в форму «случая». Каждое подобное описание будет предваряться коротким комментарием.

Для описания первого случая я использовал исследования д-ра Бригэма, его личные наблюдения и личный опыт.

Случай 1

Доктор Бригэм ходит по раскаленной лаве

Вступительные замечания

Повсеместно хождение по огню объясняется тем, что на подошве стопы грубая кожа, которая не подвержена ожогам; либо тем, что стопа смазывается квасцами или другими химическими средствами. Говорится также, что уголь или раскаленные камни покрыты слоем пепла либо не настолько горячи, чтобы обжечь кожу.

Гарри Прайс пытался объяснить хождение по огню, продемонстрированное в 1936 году Куде Буксом (мусульманином из Кашмира) в Обществе Парапсихологических Исследований при Лондонском университете.

Он писал: «Я думаю, не следует объяснять, что при быстрой ходьбе человек не дотрагивается до поверхности сразу всей ступней. А стало быть, при ходьбе по раскаленным углям отдельные фрагменты кожи не соприкасаются с углями дольше, чем в течение 0,5 сек.»

Описанный ниже случай доказывает, что ни один из приведенных аргументов не состоятелен.

Все происходящее рассказано мне непосредственно доктором Бригэмом. Я немного окрасил этот эпизод собственными впечатлениями, чтобы сделать его более пластичным и доступным для визуализации.

Описание случая

Когда началось извержение лавы из жерла одного из вулканов, — сообщил мне д-р Бригэм, — я как раз находился в Южной Конии в Напупу (Napoopoo). Я задержался на несколько дней, чтобы сориентироваться, как долго это будет продолжаться. Когда началось извержение лавы, я послал сообщение трем моим приятелям-кахунам. Когда-то они мне обещали, что научат меня ходить по огню. Я попросил их прибыть в Напупу.

Они прибыли только через неделю, поскольку пришлось плыть на каноэ из самого Кау. Но встретившись , мы не сразу приступили к нашим опытам. Для них наша встреча была событием куда более важным, чем какое-то там хождение по огню. Мне ничего не оставалось, как только раздобыть где-то поросенка и приступить. к совместному луау (народный обычай гавайцев).

Это был большой шумный луау. В нем участвовала почти половина окрестных жителей. Когда празднество окончилось, мне пришлось ждать еще целый день, пока один из моих кахунов отрезвел настолько, что смог отправиться в путь.

Большую часть дня нам пришлось убить на то, чтобы отделаться от тех, кто каким-либо путем узнал, куда мы направляемся, и любой ценой хотел присоединиться к нам. Наконец, ночью мы отправились в путь. Я был бы не против взять с собой всех желающих, но — увы! — я не был уверен, что смогу ходить по огню, когда дойдет до дела. Когда-то в Килауэа я наблюдал за этими тремя кахунами, которые босиком прыгали из одного потока лавы в другой, и воспоминания об этом жаре не приводили меня в восторг.

Ночное путешествие было необычайно трудным. Мы поднимались по покатому склону, пробираясь между застывшими потоками лавы и держали путь к горным зарослям. У кахунов на ногах были сандалии, однако острые куски базальта, оставшиеся в старой вулканической массе, то и дело ранили им ноги. Нам приходилось постоянно останавливаться и ждать, пока кто-нибудь из нашей группы отдирал приклеенный к ноге шлак.

Когда мы поднялись выше, туда, где росли деревья и папоротники, была уже глубокая ночь. Мы спотыкались о корни деревьев и время от времени проваливались в разломы. Через некоторое время мы прекратили наше путешествие и оставшуюся часть ночи проспали в корытообразной ложбине из застывшей лавы. Утром мы съели немного пои и сушеной рыбы и отправились на поиски питьевой воды. Это отняло у нас уйму времени, поскольку в окрестности не было ни источников, ни ручьев. Нам пришлось искать лужи с дождевой водой в скальных углублениях.

До самого полудня мы взбирались под дымовой завесой, а плотность серных испарений становилась все гуще. По дороге мы еще раз подкрепились рыбой и пои и через час добрались до источника излияния лавы.

Это было восхитительное зрелище. Склон горы резко обрывался сразу за линией леса и переходил в большую расщелину, из которой в нескольких местах вырывался фонтан магмы, с рычанием выстреливая на высоту 20 футов, после чего опадал, превращаясь в огромный кипящий бассейн, из которого выплывал поток лавы. За час перед закатом мы начали спускаться вниз в поисках подходящего места для нашего эксперимента.

Плавный поток магмы стекал вниз по наиболее покатой траектории, как это чаще всего и бывает. По обе его стороны образовывались стены шлаковых нагромождений. Они были шириной в тысячу ярдов, а горячая лава текла между ними, образовывая в скале ложбинообразное русло.

Несколько раз мы поднимались на эти шлаковые завалы, перебирались через них, чтобы взглянуть на плывущую вниз красную массу. Гравий достаточно остыл, чтобы можно было по нему ходить, однако то здесь, то там в скальных расщелинах краснела раскаленная магма. Время от времени мы обходили места, где языки бесцветного пламени выстреливали в небо, высвечиваясь сквозь завесу дыма красноватым блеском.

Мы спускались все ниже, к тропическим зарослям. По дороге мы не обнаружили ни одного места, где бы поток лавы проник через шлаковые ограждения. Потратив на это путешествие довольно много времени, мы вновь остановились на ночлег. Утром мы двинулись дальше и через несколько часов нашли, наконец, то, что так долго искали. Здесь поток двигался по менее отвесной горной цепи шириной где-то в полмили. Поднимающиеся по бокам шлаковые наслоения переходили в плоские террасы с покатыми уступами между одним уровнем и другим. Время от времени какой-нибудь влекомый лавой валун или груда камней преграждали путь горячему потоку в месте, где начинался уступ. В этот момент поток лавы поворачивал вспять, и она «выходила из берегов», чтобы потом, когда препятствие было преодолено, вновь вернуться в свое русло, оставляя после себя широкую, гладкую поверхность, по которой, когда она остывала, можно было ходить.

Мы остановились у наибольшего из трех «разливов» и долго смотрели на прилив и отлив горячей вулканической массы. Жар был просто невыносимый, даже на высоте, на груде шлака. Внизу под нами красная лава плыла словно вода в потоке, с той лишь разницей, что вода не могла бы нагреться до такого уровня и плыть беззвучно при скорости двадцать миль в час и к тому же по неровной поверхности. Всякий раз наблюдение за потоком лавы заставляет меня задуматься. Там, где вода должна искать себе путь, протекая через скалистые углубления и уступы, лава выжигает все на своем пути и прокладывает себе русло такое гладкое, как дно глиняного сосуда.