Естественно, магия (СИ)

Валентин Искварин

Естественно, магия

Пролог в кабинете

За три дня до окончания испытательного срока, в начале лета, когда Катя уже начала сомневаться в том, что работа аналитика вообще может быть интересной, пришло долгожданное оживление. Ну, ещё во вторник были какие-то учения, но стажёрки-воровки они не коснулись.

Правда, после них начальница, добрая и заботливая мама Вера, стала задумчива и молчалива. Сегодня же и вообще заперлась в кабинете почти до конца рабочего дня.

В 16:47 она влетела в зал, бросила из дверного проёма: «Не расходиться до распоряжения!» — дважды словно пересчитала взглядом подчинённых и снова сбежала. Борис Венедиктович и Ангелина только пожали плечами.

Через пару минут Владу, сидевшему за соседним столом, на блюдце упало письмо.

— Интересно, как они определяют эти противофазы? — пробормотал он, поднимаясь с кресла.

— Ты куда?

— К Игнату… — и развёл руками, мол, прочее — секретно.

Ладно, коли так. Влад сам отличный парень: добрый, умный, отзывчивый. Будет дозволено что-нибудь рассказать — отмалчиваться не станет. Жаль, от размолвки с противной Маринкой никак не отойдёт, а так бы всё могло бы очень интересно повернуться… Особенно, если он окончательно уйдёт из оперативников в аналитики…

Вернулся он очень скоро, и в ответ на немой вопрос в глазах Кати сказал, поморщившись:

— Говорят, и без меня разберутся. Наблюдатели сообщили, что там спонтанный квартет четвёртого уровня. — Лекарь махнул рукой. — Марину тоже услали.

Игнат, конечно, сильнее Марины, но в его квартете нет лекарей. Вместо них — четыреста процентов уверенности в себе.

— По-моему, зря они так… — воровка попыталась подбодрить товарища.

— Не сомневаюсь, — Влад криво усмехнулся. — И не беспокоюсь.

Как-то иначе представлялось Кате стать свидетелем, наблюдателем, а то и участником захвата группы мага. И маг какой-то худосочный, и в Ордене охотников — склоки, недоверие, презрение — вместо собранности и слаженности…

Через полчаса оживился Борис Венедиктович: принялся негромко переговариваться через портовокс с группой наблюдения и ведения. Похоже, Влад всё-таки ошибается: беззаконный маг действительно слаб, давно в разработке — и схватят его с лёгкостью.

Рабочий день закончился, но никто не спешил распускать аналитиков по домам.

Но вот, дверь распахнулась и мама Вера снова влетела в зал. Окинув всех конфузливо-тоскливым взглядом, вздохнула и произнесла чуть дрогнувшим голосом:

— Ничего не делайте.

Пожилой разведчик, всё сидевший в портовоксе, не услышал её, потому сдержанная и предупредительная начальница вдруг сорвалась в почти истерический крик:

— Боря!!! Я же сказала: совсем ни-че-го не де-лай-те!!!

Борис Венедиктович обернулся и уставился на Веру Анисимовну. Та закрыла глаза, сжала губы, пробормотала «извините» и медленно вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Повисшее недоумённое молчание прервал Влад:

— Не понимаю.

— Мы чего-то не учли? — пикнула стажёрка-воровка.

— В чём? — спросил Владимир Павлович, обожающий двусмыслицы.

Люди в зале тихо загудели предположениями: противофаза, уровни, степень разработки, фигуранты, давность планирования, последние поднятые прожекты. Быстрый обмен репликами между мужчинами растекался вокруг Кати, будоража низкими и средними тонами, гипнотизируя, перенасыщая разум и уже известным и откровенно новым. Мысли в Катиной голове то вставали ровным незыблемым строем, то снова распадались на невнятный гул недомолвок.

Но скоро Борис Венедиктович поднял левый указательный палец, а правым указал на мигающий огонёк портовокса.

— Началось.

Что? Начался захват? Как это вообще бывает?

Катя замерла, силясь услышать хоть что-нибудь из маленького динамика портовокса, лежавшего на столе разведчика.

— Диктыч, ты хоть послушай что ль… — попросил Владимир Павлович.

— Они всё равно переговоры прерывают, когда выходят на операцию, — монотонно заметила Ангелина. — Инструкция 34-Г, пункт 19.

— Алин, не нуди, а? — шепнул Владимир Павлович. И прошипел: — Боря, леща тебе за шиворот! Хоть узнаем, как закончится!

Разведчик всё же надел устройство.

Минуты растекались в пустоту, секунды вдыхались и выдыхались людьми, пытавшимися на разные лады понять, чего же именно они не понимают. У Кати пересохло во рту, но наливать воды в столь неожиданно серьёзный момент показалось кощунством, и девушка терпела неудобство.

— Связисты рапортуют, — наконец буркнул Борис Венедиктович. И замолчал.

— Ну! — не выдержал Владимир Павлович.

Заместитель начальника снял с головы портовокс. Сдвинул брови, потёр переносицу и начал:

— Влад, ступай готовить операционную: Игнату отрубили кисть. Лина, связывайся с Алисой — пускай возвращается в офис. Володя, мы с тобой — в префектуру по факту смерти группы мага. Записывай: Виктор Само… — тут прервал сам себя, обратясь к воровке: — Катенька, а ты беги к…

В третий раз распахнулась дверь. Снова начальница, ещё более растерянная и печальная, но вдруг оставившая суету и метания, оглядела подчинённых и дважды размеренно кивнула.

— Борь, префектура подождёт. Сообщите им через известное, и хватит с них пока что, — негромко распорядилась она. — К нам через десять минут приедет носитель воли.

— Зачем!? — крякнул Владимир Павлович.

— Кто? — удивлённо прошептал Влад.

Наш маг ранен! Кате чуть подурнело, стоило представить, как это — оказаться без части руки. Девушка попыталась прогнать из головы страшную картинку, но воображение лишь добавило брызжущую кровь, отчего у молодой воровки перехватило дыхание и помутнело в глазах.

Чуткий Влад дотронулся до её руки, и Катя тут же вынырнула из своего пустого ужаса.

Дева-Хранительница! Что же такого случилось, отчего всё пошло наперекосяк, а в провинциальный Париж мчится кто-то из высших чинов Ордена!?

Пролог под водой

Лира проснулась от холода за полчаса до назначенного времени. То, что мёрзнут пальцы ног — дело давнее, и волшебница привыкла игнорировать это неудобство. Но сейчас ныла грудина, и под солнечным сплетением всё никак не могли улечься поудобней невидимые стылые щупальца. Именно это на десятилетия забытое ощущение от запасённого сложнейшего заклинания вытащило Лиру из болезненной дрёмы в её тоскливый неприветливый мирок.

Комнату, в которую она с Элеонорой недавно переехала, Гильдия вырвала у реки полгода назад. Магическая просушка только на время отбросила сырость и промозглость, но не поборола сонное дыхание глубин.

И всё-таки даже тут лучше, чем в прежней, опостылевшей до ломоты в зубах каморке, где они ютились ещё с двумя волшебницами. И уж здесь-то всё своё: честный камень пола, честный кирпич стен, потолок с отбитой штукатуркой, поддерживающие его округлые арки — серьёзные, внушающие уверенность. Здесь нет иллюзий в дюжину слоёв, которыми балуется большинство магов Гильдии. Двух старых волшебниц и давних подруг перестали тешить такие игры. Жизни осталось совсем немного — скудной, полной лишений. Пусть уж она будет настоящей, пусть впитывается всей своей сыростью и затхлостью в кости, в потерявшую юную свежесть кожу — пусть будет по-честному, без приятного глазу обмана.

В горле мучительно запершило. Лира села, стиснув тонкими сухими пальцами ворот грубой сорочки, попыталась закрыть смятой в кулаке тканью рот и сдержать кашель, чтобы не разбудить подругу, отдыхавшую у противоположной стены, но сделала только хуже: кашель вышел громкий, с пугающим хрипом, заставившим Элеонору вскинуться с плоской сбившейся на бок подушки.