Четыре направления - четыре ветра

Я решил, что я заснул и мне снился сон. Одиннадцать тысяч фугов, весь вчерашний день мы шли пешком, грандиозное великолепие этих мест и моя физическая усталость — этого было более чем достаточно. Конечно, я просто упал в траву и заснул, и мне снилась дева и спуск в Землю, стены пространства внутри Земли, мое расщепленное сознание, много моих сознаний, калейдоскоп экстатических состояний… Сон.

А Эдуардо не стал мешать моему сну, укрыл меня своим пончо и оставил здесь, среди лугов и сновидений.

— Ты сношался с Богом, compadre, — были первые слова Эдуардо, когда он проснулся.

Эдуардо стоял неподалеку и наблюдал за моими любовными утехами с девой.

Я решил проверить его. Как опытный клиницист, я ничего не говорил, только слушал. Его описание индеанки было точным до мельчайших подробностей. Он хохотал, рассказывая о моем совокуплении со старухой на лугу возле камня.

Он сказал, что, по-видимому, я впал в транс, un ensueno. Он боялся приблизиться, боялся нарушить мое состояние. Он сидел недалеко, расположившись в удобном для наблюдения месте.

Ночь жила, наполнялась энергиями — повсюду были светящиеся фигуры, многие с золотыми нагрудниками, мужчины и женщины в капюшонах, закрывавших лица, белые кондоры с морщинистыми шеями, светлячки в воздухе… В своих грезах он очутился на вершине Хуайна Пикчу, где, как он сказал, был давно разрушенный Храм Луны: стены, колонны, порталы — все это существовало в виде энергии, принявшей геометрические формы, и на входе было изображено Солнце, обрамленное двумя половинками Луны, по форме похожими на двух Котов, это символизировало брачный союз Солнца и Луны, мужского и женского. Он вернулся на луг, увидел, что я сплю, и прикрыл меня пончо.

Мы попрощались с Пачамамой, пересекли площадь и по ступеням поднялись к Инти Хуатана, «Месту привязывания Солнца»: здесь инки-жрецы «привязывали» Солнце в период зимнего солнцестояния.

Когда Солнце поднялось на гребень восточных гор и первые его лучи упали на камень, каждый из нас также прижался лбом к холодной поверхности гранита. Так мы благодарили это место за его дар, признавали наше повиновение духам тех, кто жил здесь и умер здесь; признавали истинность видений, явившихся тому, кто пришел к этим камням с чистой целью и безупречными намерениями.

ВОСТОК

*20*

Нет нужды особенно распространяться о годах нашей совместной работы с Эдуардо. Как он и предвидел, мы вместе путешествовали, вместе смеялись, вместе открывали места силы и изучали их соответствие этапам Волшебного Круга.

Хотя интерес к не-западным методам лечения, как физическим, так и психологическим, привел меня к изучению и документированию традиций целительства в Мексике, Бразилии и Перу, весь накопленный опыт позволил понять и нечто фундаментальное в шаманизме: невозможно изменить здоровье, не изменив образа жизни. Со временем мой интерес к целительству перешел в интерес к трансформациям личности. Становилось все очевиднее, что путь по Волшебному Кругу, путешествие на Четыре Стороны Света, — это путь в Эрос, в женское, в интуитивный разум, местонахождение мифов и снов.

Большинство человеческих существ продолжает жить под диктатом логоса, патриархального рационального мышления конца второго тысячелетия.

Концепция психологии священного стала обретать форму, и в 1983 году я пригласил двенадцать человек из пяти стран предпринять вместе со мной и Эдуардо путешествие посвящения; оно задумывалось как первые, вводные ступени силы на Волшебном Круге. Мы поедем по нашему с Эдуардо маршруту: Паракас Бей — Наска — Храм Солнца и Храм Луны возле Трухильо, а затем к Мачу Пикчу. Опыт сверхъестественного, пережитый этой разношерстной группой, лег впоследствии в основу книги «Целительные состояния» и шестичасового документального фильма с таким же названием.

В шаманизме не существует определенного рецепта трансформаций. Есть концепция Волшебного Круга, или путешествия на Четыре Стороны Света; однако усвоенные на этом пути уроки и приобретенное мастерство не связаны непосредственно с какими-либо определенными местами силы. Шаманизм — это не религия и не система регламентированной преданности. В сущности, это позиция. Индивидуальная дисциплина, состояние разума. Однажды я спросил Антонио, можно ли считать, что целительный дух находится в бессознательном разуме. Он покачал головой и ответил, что дух — это и есть разум в самом чистом виде. Подобные вопросы-ответы всегда открывали мне что-нибудь существенное в его учении.

Как бы то ни было, мы с Эдуардо разработали удобную программу и маршрут путешествия в соответствии с этапами Волшебного Круга: высокие плато, священные вершины и дикие джунгли Перу станут моей лабораторией, классной комнатой, где я экспериментирую, учу и учусь.

Может быть, мой Восточный путь и состоит в том, чтобы создавать сообщества, для обучения через опыт, водить группы в подобные экспедиции. Согласно легенде, путь орла по Восточному пути — это возвращение в свое племя. На Восточном пути человек обретает дар видения вместе с обязанностью использовать это видение для построения лучшего политического, экологического и личностного мира, а также для сновидения возможного будущего. Меня действительно не интересовали люди, ищущие трансцендентного опыта для личных целей. К счастью, те, кто тогда путешествовал со мной, использовали свой опыт в основном как исходный материал для путешествий, а не как конечный результат.

Но, хотя я и воображал, что мне удалось найти Восточный путь, я был прав лишь наполовину. Как обычно, сразу же за горизонтом возникли проблемы.

Дон Флореитино Гарсиа был учителем Эдуардо, его наставником. Я никогда не встречал старика, но мне пришлось ощутить последствия его смерти. Дон Флорентино был хозяином священных лагун Лас-Хуарингас; сюда, гласили легенды, в течение многих столетий приходили шаманы, чтобы пройти посвящение в мастера. Когда в один из февральских дней старик умер, Эдуардо надлежало занять его место, то есть отправиться к лагунам и принять в свои руки управление водами и посвящениями. Согласно неписаной традиции, в распоряжении Эдуардо был один год после смерти дона Флореитино для возложения на себя обязанностей покойного.

Однако Эдуардо, мой друг и compadre, стал постепенно поддаваться очарованию собственной силы, упиваться своей персоной и лестью Новейшей Европы и Соединенных Штатов; он совершал турне в качестве шамана-участника фольклорных спектаклей. Эта ловушка ожидает всех, кто отождествил себя со своим учением, превратил себя в идола. Мы продолжали работать вместе, но я скоро стал ощущать его нарастающую слабость.

Он избегал поездки к лагунам, но ответственность преследовала и истощала его силы.

Приближался февраль, а с ним и годовщина смерти дона Флореитино. Я пригласил избранную группу друзей и компаньонов присоединиться к Эдуардо в его паломничестве и участвовать в церемонии вступления во владение Лас Хуарингас. Предстояла нелегкая экспедиция через горы, с лошадьми и вьючными ослами.

Когда все собрались в Куско, Эдуардо объявил, что мы никуда не пойдем. Сейчас время дождей, дороги и тропинки размыты. В другой раз, сказал он.

Делать было нечего. Вместо запланированной экспедиции мы отправились в Сан-Педро Лас-Кастас и к лагунам Маркахуасн, расположенным на плоской вершине холма-останца на высоте двенадцати тысяч футов. Мы спустились к лагунам через древние руины и естественный амфитеатр, окруженный гладкими гранитными монолитами; изъеденные временем и стихиями, они напоминали человеческие лица и внушали суеверный страх. Там мы совершили церемонию посвящения, подобную той, от которой Эдуардо уклонился в Лас-Хуарннгас. Это была хорошая практика для участников путешествия, но не то, что нам надлежало сделать; наблюдая за Эдуардо, я понял, что ему не удалось справиться с испытанием. Он упустил свою возможность.