Звери скального храма

Всматриваясь, он как будто бы стал чувствовать холодок в груди: ему показалось лежащее тело до боли знакомым. Да и вся эта ситуация, когда он старался узнать его, когда-то уже происходила.

И тут новая мысль молнией пробила его сознание:

— Да это же мое тело!

Мгновенно быстрой лентой перед его взором раскрылись картины прошлого. Он вспомнил все: и падение, и вход в пещеру, и его разговор с Проводником, и то озеро…

— Так вот где я! — понял Стефан.

Внезапно появившаяся тоска по прошлой жизни будто позвала его обратно в тело… Но, в то же время, другая сила, возникшая от нового состояния, удерживала от каких-либо действий в этом направлении.

И вновь извечный вопрос человечества встал перед ним со всей своей актуальностью: быть или не быть? Сознание зависло в нерешительности.

В это время старый монах, стоя у изголовья тела и как будто услышав эту внутреннею борьбу двух желаний сознания и словно всё поняв, мягко и даже как-то удовлетворенно улыбнулся.

Сказав несколько слов своему помощнику, он встал с правой стороны от ложа и, беря по одной подаваемые учеником иглы, стал их вкалывать в тело с четко прослеживаемой закономерностью. Вскоре все оно, начиная с головы и заканчивая пятками, было утыкано иглами.

Окончив устанавливать иглы в нужной последовательности, старик вновь стал внимательно всматриваться в тело. А помощник, развернув еще один сверток, достал измельченную в порошок траву, и начал ее понемногу засыпать в выемки игл.

Затем монахи стали поджигать траву лучинами, зажигая их от факелов. Та же не загоралась, а только тлела. Однако, судя по удовлетворенному выражению лиц врачевателей, это был именно тот эффект, которого они и добивались.

В результате тления от травы поднимался голубовато-сизый дымок. Стефану показалось, что он даже, по ассоциации, ощутил горьковатый запах полыни, который напомнил ему детство, когда он осенью на покосах жег сухую траву.

Дым постепенно образовывал облачко, от которого Стефан слегка опьянел. И хотя он понимал, что это невозможно из-за отсутствия органов чувств, все же сила ассоциативной памяти продолжала вызывать в нем знакомые и дорогие сердцу образы.

Находясь в таком умиротворенном состоянии, он увидел, как лицо Старца раздвоилось, будто бы с него сняли маску, и фантомный образ, постепенно увеличиваясь в объеме, подплыл к границам духа летчика.

У Стефана возникло ощущение, что он смотрит сквозь круглый аквариум на это старческое лицо. Их взгляды встретились. Глаза Старца лучились мудростью.

Улыбаясь, он что-то говорил — это было видно по его шевелящимся губам, однако Стефан не слышал ни единого звука.

— Необходимо сконцентрироваться, — осознал он.

И тут же услышал мелодичные звуки, словно сотканные из журчания весеннего ручейка, летнего щебета птиц, шелеста осенней листвы и шепота рождественского снегопада. Но о чем говорил Старец, ему было неведомо.

Однако духу летчика очень захотелось понять смысл этой певучей речи, и он сосредоточил на этой идее все свои ментальные силы. В ту же секунду у него как будто переключилось реле, в результате чего внутри себя он услышал слова:

— Пора домой, пора возвращаться в тело…

В сознании Стефана поднялась волна протеста:

— Не хочу, да и страшно!

— Почему страшно? — спросил старик.

— Смерти боюсь, — ответил Стефан. — Ведь это труп, и если я войду в него, мое сознание там умрет.

— Ну что ты, — увещевал Старец, — совсем необязательно. Посмотри… Видишь серебристую нить, которая тянется от тебя к его голове?

Это знак того, что ты с ним до сих пор соединен ею, а значит, вы оба живы. И не надо сознанию жить отдельно от тела. Ты просто выскочил от страха, а теперь от радости вернись.

Сознание Стефана в отчаянии завибрировало:

— Да, я хочу вновь обрести свой дом! Но если возвращаться, необходимо знать, как это сделать. А я даже не помню, как вышел из тела. Помоги! Покажи вход!

— Вот, — улыбка старика стала еще шире, — это совсем другое дело! Легко помогать тому, кто сам хочет добиться цели!

Смотри — видишь нить вашего соединения? На самом деле это спираль. Тебе нужно только начать движение — и, вращаясь по ее линиям, ты сможешь войти в себя.

После некоторой заминки сознание все же решило попробовать. Оно даже почувствовало некоторую тоску по прошлому. Да, ему захотелось домой, назад, обратно в тело, чтобы там жить…

С огромным напряжением в самом себе, возникшем от понимания важности происходящего, ментальное поле попыталось создать вращение, закрутиться вихрем.

Однако все его потуги были напрасны: ничего не выходило. И вновь чувство страха заполнило сознание. Но теперь это был другой страх — страх не вернуться.

Старик, улыбнувшись еще раз, ободрил:

— Не спеши, действуй без напряжения, ничего не бойся, и все получится. А я тем временем вернусь обратно к телу и открою у тебя на голове энергетическую точку, — и Стефан услышал незнакомое название, — "Бать-хой". Через нее, по этой спирали, ты и войдешь в свое тело.

Это было сказано так проникновенно, что Стефан, как-то сразу успокоившись, проникся изрядной долей уверенности. И поэтому, когда лицо Старца стало отплывать от него, удаляясь и опускаясь вниз, Стефан нисколько этим не обеспокоился, а даже внутренне стал подгонять его:

— Давай, давай! Быстрее!

Лицо старика вернулось в естественное положение, как будто раздвоенная картинка воссоединилась в фокусе. Старец открыл глаза, повернул голову и гортанно что-то крикнул в проход-нишу.

Оттуда сразу же послышался ответ, а вслед за этим из нее показался человек с корзиной, в которой лежало что-то, завернутое в чистую белую холстину.

Быстрыми движениями старик откинул края ткани, и Стефан увидел, что там лежали лепешки горячего хлеба, как видно, только что из печи, потому что от них сразу же потянулся горячий пар.

Он не только физически ощутил колебания воздуха, но и тепло, идущее от лепешек. К своему удивлению, Стефану на ум пришла мысль о том, что он давно уже ничего не ел. И ему так захотелось назад, в тело, что от этой мысли у него закружилась голова.

— Вот оно, нужное мне вращение, — отметил Стефан и полностью отдался ему.

Мысль о еде подстегивала его. Ему даже показалось, что он проглотил слюну.

— Я уже начал чувствовать свое тело! — радость от предстоящей встречи торопила сознание.

В это время старик накрыл голову Стефана куском белого полотна и положил на ткань теплый хлеб. Центр лепешки пришелся прямо на макушку.

Затем он накрыл лепешку еще одним куском полотна, но уже гораздо более толстым. А помощник, взяв другую лепешку, проделал ту же процедуру со стопами лежащего.

Удивительно, но вращение ускорилось. Стефану почудилось, что он движется по краю гигантского водоворота, и его неумолимо затягивает в центр.

Всасывающая сила была настолько могуча и всепоглощающа, что сознание даже не имело возможности ни противодействовать, ни ускорять этот процесс.

По мере приближения к центру воронки скорость нарастала. Все яснее слышался какой-то грозный гул. Стефан полностью отдался этому движению. На душе у него было спокойно. Он верил — как Старец сказал, так и будет!..

Приблизившись вплотную к роковой черте, отделявшей его от ревущей бездны, он застыл на миг. И тут же ринулся внутрь энергетического тора, как будто бросившись головой в пропасть. Оглушающий звук достиг своего апогея, раздался резкий хлопок, и наступила абсолютная тишина.

Не было ничего: ни пещеры, ни старика, ни тела. Повсюду была только одна немыслимая черная пустота, поблескивающая яркими отсветами с радужными разводами.

Но постепенно и эти звездочки стали угасать, как бы удаляясь, а вскоре и совсем погасли. Пустота сжала Стефана мертвой хваткой. Все растворилось в небытие.

*

В тот самый момент, когда сознание было поглощено вечностью, на теле Стефана (вокруг тех мест, где стояли дымящиеся иглы) кожа стала принимать розоватый оттенок.