Майя (СИ)

... Вся ночь прошла в мучительном пограничном состоянии между явью и сном - очень хотелось спать, усталость была просто катастрофической, но полноценно уснуть никак не получалось. Тело болело как при гриппе, голова ныла даже после приема мощных обезболивающих. В животе несколько раз возникали легкие спазмы, и я с ужасом думала о том, что может начаться понос, и тогда придется вылезать из палатки в стужу и тьму и морозить попу, которой так хотелось быть в тепле!

Утро наступило стремительно, солнце мгновенно нагрело воздух, я высунулась из палатки, но облегчения не наступило - мороз и всё пронизывающий ветер сменились удушливой жарой, дышать стало еще тяжелее, я чувствовала себя как на раскаленной сковородке.

Никогда еще не приходилось с таким трудом выпутываться из спальника и выползать из палатки. Напрочь вылетело из головы, что надо надевать очки и мазаться кремом, но как только я высунулась наружу, слепящее солнце мгновенно напомнило мне об этом.

- Ну вот, а вчера обижалась, что я обращаюсь с тобой как с ребенком, - пробормотал Олег.

- ??? Я ведь этого не говорила... Или говорила?

- Какая разница, ведь это было?

Я была уверена в том, что не говорила этого, хотя после такой изнурительной ночи уже ни в чем нельзя было быть уверенной. Мне расхотелось об этом думать - воспоминания, как и все остальное, давались с трудом, зато страх от предстоящего восхождения с Олегом только усиливался.

Снежные поля отражали солнечный свет как одна огромная линза, собирая тепло в едином фокусе. Просто удивительно - невыносимая жара, а снег не тает, наверное этому есть какое-то объяснение. В воздухе - ни единого шевеления, застывшая снежно-ледовая печка, в которой я, кажется, сейчас задохнусь. Сунулась обратно в палатку и тут же выскочила обратно - внутри настоящая сауна.

- Господи, да как же это возможно - на такой высоте среди льдов и снегов - такая парилка!

- В тени будет хорошо, - донеслось из палатки. - Сейчас снимем тент, откроем палатку и все будет ОК.

Из тента ребята сделали небольшой навес, закрепив один его край на палатке, а другой - ледорубами, воткнутыми в снег. В тени в самом деле оказалось неожиданно прохладно. Двигая рукой из тени на солнце я наблюдала, как руке становилось то прохладно, то жарко.

- Да, здесь так, - Андрей разводил примус, но есть не хотелось совершенно, - такая разница температур в тени и на солнце добавляет проблем при хождении в зоне трещин, поскольку на солнце может быть и плюс 80, а в тени трещины, когда ты спускаешься в нее, чтобы перебраться на другой ее край - минус 10, и если идешь по жаре раздетый, то, попав на пару минут в тень, можешь простудиться, а бронхит на большой высоте... это большая проблема. Я уж не говорю о такой довольно банальной ситуации, как падение в трещину - хоть ты и не провалишься глубоко - ну может на пол метра, метр, поскольку идешь в связке, и кроме того тебя может задержать снег, которым часто плотно забиты трещины, - а все равно можно серьезно простудиться за те две-три минуты, пока тебя оттуда вытаскивают.

- Да, бронхит это неприятно...

Андрей сухо рассмеялся.

- Это внизу бронхит - неприятность, а здесь - большая проблема и серьезная опасность для жизни. На высоте, от начала заболевания до летального исхода - сутки, двое. А кашель, как видишь, одолевает почти всех, и вот попробуй определи - это у тебя уже начинается бронхит, или просто кашель. Если бронхит - надо немедленно сбрасывать высоту, что, как ты понимаешь, срывает восхождение, а если это просто кашель - можно идти дальше, но цена ошибки велика.

Увидев мою озабоченную физиономию, он рассмеялся.

- Не бойся, на такой малой высоте - до 5.000 метров - это все не так страшно, но простудиться можно все равно при таких температурных перепадах, поэтому приходится быть утепленным даже при такой жаре.

Вообще восхождение представлялось мне несколько иначе. Я воображала людей, преисполненных решимости, испытывающих радость преодоления, бодро вырубающих ступеньки во льду, а на самом деле... на самом деле у меня была полная апатия, вообще ничего не хотелось, я сидела на коврике на снегу и не могла даже пошевелиться - малейшее движение было вымученным. Огромные затемненные очки делали мир тусклым, а снять их было невозможно - снег мгновенно слепил, и за пару минут можно было ослепнуть совсем. В безветрии очки постоянно запотевали, и их приходилось протирать руками. Снизу лицо закрывала марлевая маска, иначе бы все сгорело до пузырей, и я чувствовала себя как в скафандре в духовке... и вообще я чувствовала себя крайне отвратительно.

Решила отказаться от завтрака - невозможно в себя впихнуть ничего, ну разве что попить куриного бульона... что там приготовили ребята... ооо... какая гадость... кофе... рыбная консерва...

- Да, вот такая она, горная болезнь, - похлопал меня по плечу Андрей, - ничего не хочется, предпочтения к еде обостряются до невозможности, но делать нечего - есть надо даже через "не хочу", иначе не сможешь идти. Впихивай в себя еду, заливай воду, даже если будет тошнить. А ты молодец, не ноешь, не жалуешься. И запомни - если будешь вот так сидеть - будет становиться все хуже и хуже.

- Я помню... А что же делать?!

- Что угодно. Хоть носи рюкзак с места на место. Лучше, конечно, сделать что-нибудь полезное, а самое лучшее - походить вверх-вниз.

- О!!! Походить!! Да ты что, я встать то могу с трудом...

- Тебе остается поверить мне на слово. Чем больше ты будешь хоть что-то делать, тем легче будет становиться. Здесь никто не поможет - либо ты сама преодолеваешь свою болезнь, либо она преодолевает тебя. Встань и начни для начала паковать свой рюкзак. Через пару дней начнет наступать акклиматизация, полегчает.