Звери скального храма

Стефан решил подвести итог своим знаниям, которые он усвоил в результате этой встречи.

Первым, на что сразу обратило его внимание и запало в душу, была сила здоровья, которым так и дышало гигантское тело животного.

Затем неизгладимое впечатление произвела на него физическая мощь. Это тело двигалось как огромная, постоянно сжимающаяся и разжимающаяся пружина.

Его мышцы, видимо, никогда не были знакомы с таким, столь известным для всех состоянием, как усталость.

Кроме того, он отметил напор и несгибаемость в достижении поставленной цели, а также обязательную доводку намеченного до конца, без потери интереса к нему в силу возникающих трудностей либо длительности пути.

Все это делало такое существо идеальной боевой машиной.

Образ завершала способность животного реально оценивать не только свои, но и внешние, противоборствующие силы, принимая компромиссные решения в случае возникновения непреодолимого препятствия.

Например, это мог быть обход, без каких-либо отрицательных эмоций, — просто маневр.

Что еще привлекало в этом существе, так это быстрые переходы от активности к покою.

И было видно, что это не эмоциональная неуравновешенность, а вполне осознанное, волевое действие.

Поражало воображение и то, как быстро это огромное и тяжелое существо могло переходить не только от медлительных движений к стремительному, моментальному броску, но также и то, как легко оно меняло вектор направленной силы, будто на него по-иному действовали законы инерции.

Особенно путнику запомнился эпизод, возникший в момент встречи, когда дракон на полном ходу внезапно остановился, увидев Стефана.

Он просто застыл как изваяние, будто всегда здесь и находился, а затем так же свободно двинулся вперед. Да, этому надо было еще поучиться, хотя начало, в виде знания, уже было положено.

К тому времени мама-дракон, закончив плескаться, вышла на берег и, отряхиваясь, стала приводить в порядок свое тело. Завершив свои гигиенические процедуры, она направилась обратно, начиная подъем на уже известный нам склон.

Приблизившись к камню, за которым начиналась та самая крутизна, дракониха обернулась, трубно позвала своего детеныша, как-то махнула головой, приглашая того в обратный путь, и начала свой подъем.

Стефан стоял посреди реки в глубокой задумчивости, все еще находясь под впечатлением пережитого. Идти за драконом у него не было никакого желания, к тому же он уже начал выходить из образа детеныша, и его звал вперед собственный путь.

Мама, показавшись на самом верху и, видимо, уже успев забыть о существовании наследника ее опыта, как бы на прощание махнула хвостом и скрылась, увлекаемая повседневными заботами.

Стефан, перейдя вброд реку, уже к тому времени полностью вышел из созданной им самим тени.

Решив последовать примеру драконихи, он пошел дальше своей тропой, ведущей к находившимся вдали горам.

*

Двигаясь вперед вдоль русла реки и наслаждаясь красотой окружавшей его природы, человек, тем не менее, продолжал сохранять настороженность, внимательно оглядывая кусты, плотной массой прижимавшие тропинку, иногда к самой воде. Там могло быть все, что угодно.

Тайная, скрытая в глубине зарослей жизнь постоянно давала о себе знать внезапным шуршанием, писком, повизгиванием, а порой и довольно грозным рычанием, раздававшимся то сзади, то спереди.

Все это заставляло Стефана, соответственно с этими звуками, ускорять, но чаще всего замедлять шаг и сжиматься, готовясь к возможной схватке.

Продвигаясь таким образом, он в какой-то момент вдруг почувствовал страшный дискомфорт от своего испуганно-напряженного состояния.

Новая, незнакомая прежде ему волна поднялась и заполнила собою все его сознание. Стефан почувствовал себя гораздо сильнее, но, главное, совершенно исчез панический страх перед неизвестностью.

Его слух стал четко различать звуки, характерные для твердой, уверенной поступи какого-то мощного и, видимо, бесстрашного животного.

Пытаясь в этом разобраться, путник сделал ошеломляющее открытие. Оказывается, эти звуки издавало его собственное тело. Говоря иначе, он шел походкой дракона.

И, что самое важное, — Стефан явственно ощутил тишину, внезапно разлившуюся по только что рычащим и угрожающим ему зарослям. Да, сила и мощь дракона ожили в его сознании, и были преобразованы в походку силы.

Но прежняя рациональная часть сознания продолжала свою линию недоверчивости и сомнения. Стефан при этом несколько раз оглянулся и даже потрогал рукою у себя за спиной:

— Нет ли там кого-нибудь сзади? Того, кто постоянно шепчет мне на ухо советы, содержащие рекомендации по осторожности и благоразумию?

Выслушивая Советника, Стефан от некоторых доводов брезгливо отмахивался, как от надоедливых мух. Но один, постоянно вращаясь, наконец не только заставил обратить на себя внимание, но и сумел доказать свою целесообразность.

Смысл его заключался в следующем:

— Любая сила, сколь велика бы она ни была, — это сила всего лишь одиночки, а следовательно, она конечна.

Значит, во-первых, транжирить мощь этой энергии на такие пустяки, как походка, грозный вид и прочие внешние атрибуты, безрассудно.

И, во-вторых, растратив таким образом большую часть своей силы на это так называемое представительство, что ты сумеешь противопоставить реальной угрозе, которая, возможно, ждет нас впереди?

Да, это было логично и достаточно убедительно. Стефан не мог с этим не согласиться. И едва он подумал о возможности разрешить эту, неожиданно возникшую проблему, как тот же голос напомнил ему то, что он и так давно знал.

— Ну да, конечно же! Это должна быть снова моя всемогущая тень! Верно — продвигаясь в тени, я не только увеличу уровень своей безопасности, но и без особых затрат сохраню большую часть своей энергии.

Однако одно дело — придумать, а другое — сделать. Стефану так и не удавалось создать форму тени. Прикидывая и так, и этак, он вновь и вновь отвергал предыдущие варианты. Время шло, а решение все не приходило.

— Наверное, я действую по одному шаблону. Должны же быть и другие варианты? Точно! — Стефан вспомнил, как голос однажды упоминал об агрессивной форме тени, когда она создается не за счет какого-то образа, а силой его множественности.

Эта идея показалась ему интересной, и Стефан решил вывести теневые образы драконов.

Верное и послушное его воле внимание немедленно создало шагающий рядом с оригиналом дубль, выведя его на некоторое расстояние вперед — как это обычно бывает, когда свет падает сзади.

Затем он создал второй образ, аналогичный первому, и теперь направил его следовать за собой, также соблюдая некоторую дистанцию.

Для второго дубликата тень была образована как бы светом, направленным спереди. Это было несложно придумать, так как подобное несколько раз ему уже доводилось видеть.

*

Наиболее четко память выдала сюжет, когда к ним в часть приезжал один известный бард-исполнитель, и, находясь на сцене в лучах четырех юпитеров, отбрасывал столько же теней.

Тогда внимание курсанта только отметило и зафиксировало в памяти этот, казалось бы, мало, что значащий факт. Но, очевидно, в нашей жизни нет ничего случайного или неважного. И вот теперь Стефан в очередной раз убедился в справедливости этой мысли.

Для удержания этого двойного образа ему, оказывается, было достаточно просто смотреть на самого себя одновременно с двух сторон.

И, словно следуя мановению волшебной палочки, впереди и позади него послушно, в такт оригиналу, стали идти два таких же, как и он сам, дракона.

Однако Стефану показалось, что этого заслона ему недостаточно, и было бы неплохо организовать круговую оборону, где справа и слева от него тоже шагали бы призванные защищать его союзники.

Исполнить это было уже гораздо сложнее. Образы послушно множились в длину. При желании он мог создать целый караван из шагающих друг за другом монстров.

Раздвоить внимание было легко, но вот "расчетверить" его казалось совершенно невыполнимой задачей.