Учиться как учиться. Психология и духовность на суфийском пути

Саади в Rose Garden говорит:

Убежище впереди, тать позади,

Если идешь — достигнешь, если спишь — погибнешь.

Если вы выполняете духовные упражнения, в то время как еще не способны отличать их от эмоциональной активности, вы лишь усилите вашу эмоциональную жизнь. Вот почему в подлинных школах их всегда предписывают, в отличие от круговой системы в имитационных культах, где каждого заставляют делать их.

Возможно, один из наилучших способов запомнить вышесказанное — провести аналогию с историей о толстяке, поедавшим непомерное количество пищи. Кто-то сказал ему: «Разве вы не на диете?» Тот ответил: «Да, но мою сегодняшнюю диету я уже съел, а это мой обед».

Обусловленность может быть столь всеобъемлющей, что вступает во владение системами, которые изначально были гибкими и специфическими, обобщая их до полной неузнаваемости, хотя не лишая их, к сожалению, популярности.

Это породило довольно грустную шутку, которая, тем не менее, имеет определенные угрожающие черты:

ЗНАЕТЕ КТО Я?

Бродячий дервиш сел на обочине вблизи взъерошенного субъекта, который проговорил:

«Я не могу молиться, я не в силах понять суфийских классиков, мне не нравятся эзотерические упражнения…»

«Так бросьте все это», — посоветовал дервиш.

«Но как я могу? Я же известный в этих краях "суфийский учитель"…»

В: Вы, кажется, говорите, что многие обычные институты воспитывают людей способом, который называется "прополаскивание мозгов" или обусловливание. Но если психологи открыли, что человек воспитывается таким образом, то что можно поделать с этим и что в этом неправильного?

О: Нет сомнения, что люди обусловлены и что те мнения и верования, которые они называют своими, зачастую не их собственные, а насаждены другими людьми или институтами. Суфий Аль-Газали, среди прочих, указал на это почти тысячу лет назад.

Но предполагать, что все воспитание, образование и развитие человека должно осуществляться такими методами так же необязательно, как и воображать, скажем, что, раз помидор может быть выращен ускоренно-принудительно, то нет другого способа его вырастить.

Обусловливание необходимо, но оно будет работать только для определенных целей.

Другие цели требуют других подходов.

В Anwar-i-Suhaili сказано:

Мир — это холм, наши действия — крик;

К нам возвращается эхо от крика,

Хоть и длинна тень от стены,

Все же к стене возвращается тень.

Суфийское учение приходит, так сказать, через питание, в том смысле как ответил Тустари на вопрос «Что такое пища?» Он сказал: «"Пища" — это созерцание Живущего».

По мнению Ибн Араби и других сообщество самореализованных — «органическое», если не учитывать то, что эта организация значительно более тонкая и эффективная, чем та, что вызвала у нас данную аналогию.

Вторичное «я» препятствует учебе, оно останется обусловленным пока не будет «очищено» — другой технический термин, уподобляющий его зеркалу, на котором пыль. Это подчеркивается классическими и современными представителями суфизма, а также Ибн Араби (в его Fusus).

всегда приходит время, когда материалы-инструкции, которые изначально применялись, чтобы направить внимание определенных людей на определенные цели, принимаются в качестве ‘Евангелия" или упрощаются до потери полезности и толкуются поверхностно.

Возможным примером последнего является распространенная идея о смысле Диогеновского поиска, с горящей лампой среди бела дня, честного человека.

Люди думают, что он делал так, чтобы показать, как редки честные люди. На самом деле, эта процедура может рассматриваться как очевидный пример привлечения внимания к проблеме в целом: не только к тому, что честные люди редки, но и к вопросу, можно ли их найти, как и где. Двусмысленность толкования появляется только тогда, когда ученик не придает равного значения обоим толкованиям.

Диоген, умерший в 323 году до н. э., известен как основатель школы Киников. Их целью было учить, что привязанность "вещам этого мира" является рабством. Сегодня, по иронии, киники (циники) привязаны к цинизму, являются его рабами.

С другой стороны, честность, как архетип, должна иметь образец вне фактической нечестности человечества. Саади дает такую молитву:

Поступай со мной так, как достойно Тебя,

А не так, как достойно меня.

Действие учений весьма отличается от их описания. Следовательно, учения всегда должны оставаться свежими и гибкими, и нам не нужно общаться на языке той "тайной травы", которую я упоминал в Женеве [11].

Честность, конечно, нелегка: так как без затруднений настоящая честность практикуется тогда, когда она — проявление внутренней реальности, а не обязанность или затруднение. Но для иллюстрации деятельности честного человека определенные принципы могут быть использованы.

РАССКАЗ О ХАТИМЕ

Когда Хатим аль-Асамм из Балха (сейчас в Афганистане) пришел в Багдад, люди окружили его, говоря:

«Ты не араб и говоришь запинаясь, но заставляешь умолкнуть любого».

Он ответил: «Три правила позволяют мне превзойти моего оппонента. Я счастлив, когда он прав, печалюсь, когда он неправ, и я стараюсь не вести себя глупо по отношению к нему».

Ибн Ханбал спросил Хатима, как сохранить человечность в этом мире. Тот сказал:

«Вот четыре правила. Прими невежество других и избавь их от своего, удели им из того, что имеешь, и не жди ничего от них».

Как знает каждый, поза честности — не то же самое, что сама честность. Но многие ли люди могут сказать, честны они или ведут себя так, как будто они честны?

Для того, чтобы выразить этот важный вопрос, был придуман один рассказ. Для иллюстрации, он был вложен в уста двух помешанных, что, в действительности, не должно заставить нас думать, что подобное не может случиться с нами, удивительно нормальными людьми:

Первый (помешанный религиозный фанатик): «Господь говорил со мной!»

Второй (такой же): «Я этого не делал!»

В: Меня заинтересовали ваши слова о том, что один и тот же человек или группа людей может применять совершенно различные техники для достижения одной и той же цели. Но как может один метод быть так же хорош, как и другой?

О: Если дом в огне, то к одному окну могут быть приставлены две лестницы. Обе ведут на землю. То, что они разного цвета, может затемнить тот факт, что они — лестницы.

В: Но как мы узнаем, что это лестницы?

О: Вы узнаете, научившись распознавать лестницу, когда вы ее видите.

В: Как это сделать?

О; Знакомясь с лестницами.

В: И взбираясь по ним?

О: В то время, как вы учитесь распознавать» вы взбираетесь по ним, что есть часть учебы.

В: Но некоторые люди настаивают на том, что есть только одна лестница — их собственная.

О: Они правы, если говорят так только для того, чтобы сфокусировать внимание на спасительной лестнице, как на средстве. Если это работает, то это эквивалентно тому, что она единственная правильная. Для практических целей это так.

В: Правы ли они в каких-то других случаях?

О: Редко, потому, что, если бы они действительно были правы, они учили бы не тому, что «Есть только эта лестница», а «Посмотрите на все эти лестницы; они могут — или могли — действовать. Наша, однако, подходит для вас и для меня». Неумение сделать это выдает невежество.

Замечание: Но у них мало времени.

Комментарий: Так же, как и у всех.