Там, где страшно

Здесь нам может помочь четвёртый совет: воспринимать человека, который разгневан, сам гнев и объект гнева как иллюзию; рассматривать всю свою жизнь как спектакль, в котором мы временно играем главную роль, как нечто несерьёзное и несущественное. Сделайте паузу и спросите себя: «Кто я такой, чтобы чувствовать себя до такой степени оскорблённым? И кто этот человек, чтобы я на него так обижался? Почему эта похвала или это обвинение так сильно меня задели, будто я рыба, пойманная на крючок, или мышь, попавшаяся в мышеловку? И почему эта ситуация ввергла меня в такое уныние, что в ней такого важного?» Все эти ситуации, эта борьба, мы сами и другие люди гораздо менее значимы, чем нам кажется.

Смотрите на любые внешние обстоятельства, на собственные эмоции и раздутое чувство «я» как на нечто проходящее и несущественное — как на кинофильм или сновидение. Пробуждаясь ото сна, мы осознаём, что враги, которые нас преследовали, просто иллюзия, и тогда все наши страхи мгновенно рассеиваются.

Чувствуя приступ гнева или агрессии, полезно вспомнить, что ни для реагирования, ни для подавления никаких оснований нет.– нет оснований ни для ненависти, ни для стыда. По крайней мере, можно начать исследовать и подвергать сомнению свои привычные убеждения. Кто знает, может быть, погружаясь в сон или бодрствуя, мы просто переходим из одного сновидческого состояния в другое?

Эти четыре метода прекращения гнева и развития терпения были переданы нам тибетскими мастерами кадампа [13]  одиннадцатого века. Они помогали воинам-бодхисаттвам в прошлом и также могут быть полезны в наше время. Мастера кадампа советовали не откладывать практику. Они подчёркивали, что очень важно применять эти методы прямо сейчас, в этот самый момент, в этой самой ситуации, и никогда не говорить себе: «Лучше я попробую потом, когда у меня будет больше времени».

Духовный друг

Воину, идущему по пути, необходим наставник — мастер, учитель или духовный друг, который направлял бы его. Существуют разные уровни отношений учитель—ученик. Для некоторых может быть достаточно просто прочитать книгу или послушать учение какого-то учителя. Другие могут захотеть стать учениками этого учителя, чтобы он непосредственно руководил их продвижением. Такой вид отношений очень ценен. Однако мало кто с самого начала готов к безусловной преданности учителю и непосредственной работе со своими главными проблемами; мало кто готов предстать перед другим человеком без всех своих защитных масок. Поэтому сначала нужно развить майтри по отношению к себе и полное доверие к учителю. Это — предварительные условия для установления более глубоких отношений с духовным другом. В 1974 году, когда я попросила Трунгпа Ринпоче стать моим учителем, я не была ещё готова к безусловным отношениям. Но это был первый человек в моей жизни, который был по-настоящему свободен, чей ум не поддавался никаким влияниям, и я поняла, что под его руководством тоже смогу этого достичь. Меня привлекало то, что не было никакой возможности им манипулировать — он мог разоблачить любые человеческие уловки. Это пугало, но в то же время давало надежду. И всё же мне потребовались годы, чтобы развить достаточно доверия к нему и майтри к себе, чтобы я смогла полностью открыться этим отношениям. Сближение с человеком, который смертельно опасен для твоего эго, требует времени. Отношения с учителем либо должны достичь безусловного доверия и любви, либо ничего не произойдёт. Важно не противиться процессу. В любом случае, отношения с учителем побуждают нас верить в собственную внутреннюю мудрость, быть верным себе. Согласно традиции, и учитель и ученик оба полностью пробуждены, но между ними должна произойти встреча — встреча двух умов, двух душ. Задача учителя состоит в том, чтобы помочь ученику осознать, что его пробужденный ум и пробужденный ум учителя — одно и то же. На определённом этапе должно произойти радикальное изменение точки зрения ученика — мы перестаём отождествляться со своим неврозом и начинаем верить в собственную изначальную мудрость и доброту. Это очень важный момент: без этой веры в себя дальнейшее продвижение с учителем невозможно. Однако когда мы становимся готовы вступить в безусловные отношения с учителем, нам приходится учиться оставаться непоколебимыми в любых ситуациях. Вступление на подобный уровень отношений с одним человеком готовит нас к тому, чтобы мы могли быть открытыми не только в отношении учителя, но и в отношении всего своего опыта. Учитель — это не какой-то духовный идеал, а просто более зрелый человек. В отношениях с ним, как в любых других отношениях, нам может что-то нравиться и что-то не нравиться; мы также можем испытывать смятение и опасность. Отношения с учителем показывают, насколько открыто наше сердце, готовы ли мы вобрать весь спектр жизни, а не только то, что нам приятно. Насколько мы способны принимать своего духовного друга, настолько же мы способны принимать мир таким, какой он есть, со всей его жестокостью и нежностью, подлостью и отвагой. Мы обнаруживаем, что начинаем открываться так, как никогда от себя не ожидали.

Путь воина-бодхисаттвы учит нас относиться к жизни с полным принятием и вовлечённостью — нет таких эмоций или действий, которые были бы недостойны нашей любви и сострадания, нет такого человека или ситуации, которые были бы неприемлемы и недопустимы. Этот путь требует дисциплины, но также руководства. В какой степени мы готовы принять руководство — это уже другой вопрос. Когда нет чётких ограничительных правил, нам необходим наставник, который подсказывал бы, когда мы сходим с пути, и которого мы готовы были бы слушать.

Учитель очень гибко и лояльно подходит к процессу нашего пробуждения, что бы с нами ни происходило. Этот воин-мастер служит зеркалом, отражающим наш собственный ум со смущающей точностью. Чем больше мы доверяем себе и учителю, тем в большей степени способны допустить и принять это отзеркаливание. В конце концов, можно дойти до того, чтобы позволять каждому человеку быть нашим зеркалом и учителем. Тогда нам станет понятна заповедь: «Будь благодарен каждому».

Однако не следует относиться к учителю как к абсолютному авторитету: такая установка таит в себе слишком много надежд и страхов. Если бы я должна была беспрекословно подчиняться своим учителям, я не смогла бы долго оставаться в учениках. Но мои учителя, напротив, всегда побуждали меня использовать свой критический разум и не бояться высказывать сомнений. Они советовали никогда не принимать на веру никаких правил и авторитетов.

Важно понимать, что встреча двух душ, учителя и ученика, происходит не в результате полного подчинения авторитету учителя, а благодаря сосуществованию двух взглядов, благодаря способности принять неопределённость и парадокс. В противном случае ученика неизбежно ждёт разочарование. Как только учитель перестанет соответствовать нашим представлениям, мы уйдём от него. Нам могут не понравиться его политические взгляды, или что он ест мясо, употребляет алкоголь или курит; нас могут не устраивать какие-то организационные изменения, нам может казаться, что нас недооценивают или уделяют нам мало внимания; или мы привязываемся к «медовому месяцу» отношений с учителем, страстно желая, чтобы нас любили только так, и не иначе, тогда мы неизбежно разочаровываемся и затаиваем обиду, чувствуя, что нас использовали, предали или обманули. И, не желая испытывать таких болезненных чувств, мы уходим.

Всё зависит от нашей готовности открыться. Любые фиксированные идеи ограничивают наш ум. Какую бы форму они ни принимали, оправдания или обвинения, они неизбежно порождают страдания. Когда мы говорим: «Учитель совершенен и никогда не ошибается», или: «Учитель шарлатан, ему нельзя верить», в любом случае это проявление ограниченности ума. Нам нравится говорить о широком, открытом уме, чистом и свободном. Но можем ли мы сохранять эту открытость и чистоту, когда разрушаются наши иллюзии?