«Был жестокий бой»

Меня всегда настораживали любые мало-мальски естественные складки какой-либо местности. Может быть это стало привычным рефлексом после Афганистанских моих прогулок, когда наша разведгруппа № 613 в пешем порядке или же на броне покоряла всё новые и новые километры явно недружелюбного пейзажа. А теперь, когда окружающая картина несколько видоизменилась… Когда бескрайние просторы афганских пустынь Дашти-Марго и Регистан сменились чеченскими долинами и вайнахскими взгорьями, по которым нашей военной братии следовало двигаться только вперёд… То и теперь моя привычка шарить бдительно-настороженным взглядом по всяким там подозрительным оврагам, кустам и пригоркам… Увы… Но эта афганистанская привычка только лишь усилилась. Наверное, от одной только мысли о том, что сейчас мы едем-едем-едем… Но не в далёкие края, а чуток поближе — в самое пекло чеченской войны.

Вот именно на полпути к этой возвышенности нас и обстреляли.

Как всегда это бывает, ничто не предвещало очередных наших неприятностей… Сначала вполголоса ругнулся мой солдат-водитель. Потому что тянувший нас Урал затормозил, как шутится, всеми четырьмя колёсами. Денисовский автомобиль резко остановился прямо на дороге. Мой водитель успел грамотно отреагировать, так что мы ни во что не врезались. Да и ни в кого тоже… Ведь из кузова стали шустро выбираться все бойцы. Причём, так встревожено и быстро, словно их чем-то там ошпарили…

Пока первые пассажиры спешно покидали свои места…Пока эти вооружённые до зубов солдаты спецназа неуклюже переваливались через задний борт, я увидел выскочившего из кабины командира роты. Ничуть не заботясь о чистоте своего обмундирования, капитан Батолин стремглав кинулся в придорожную канаву, да прямо в ней и принял положение для стрельбы лёжа. Выставив автомат вперёд, ротный повернул голову к уже десантировавшимся бойцам и что-то им закричал… В этот момент я уже спрыгивал со своей подножки… поэтому мне удалось разобрать слово «Быстрей!» и далее что-то явно непечатное… Про каких-то не очень хороших людей, стреляющих куда ни попадя.

Заняв боевую позицию напротив кабины своего Урала, я внимательно огляделся по сторонам. Из третьего Урала тоже повыскакивали бойцы и их командиры… То есть сам Пуданов и вдобавок к нему Юра Денисов. По левому флангу занимали оборону первая и вторая группы… А общее руководство осуществлялось как подполковником Тарасовым, так и капитаном Батолиным.

Я сначала хотел было перебраться поближе к своим бойцам, но они лежали в канаве вперемешку с денисовскими солдатами. Поэтому я остался на уже занятой позиции. Странным было то, что вся обстановка вокруг нас оставалась спокойной. Не слышалось ни коротких автоматных очередей, ни длинных пулемётных… Не раздавались даже одиночные снайперские. А ведь спешивающийся из грузовых автомашин личный состав является самой лакомой целью для вражеских диверсантов, устроивших здесь засаду.

Но всё вокруг было спокойно. Где-то далеко позади нас по дороге медленно двигалось несколько отставших от колонны спецавтомобилей связи. Перед нашими Уралами шоссейка была пуста. Низменность между плоскогорьем и рекой Терек выглядела совершенно безопасной и абсолютно безлюдной. Лично я не обнаружил там ни малейшего признака хотя бы одного затаившегося боевика или его товарища — наёмника из жарких стран. Правда, вот на возвышенности, что находилась слева в полукилометре, просматривались небольшие кусты и неглубокие ложбины… Кое — где были даже овраги, прорезавшие склон тёмными бороздами… Но и там всё было по-прежнему спокойным… Ни мерцающих огоньков автоматных выстрелов, ни малейшего облачка порохового дыма или взметённой выстрелами пыли…

— Отбой тревоги! — послышалось слева. — По машинам!

Это командир роты отдал необходимые приказания. Ведь противник больше себя не обнаружил и теперь можно было двигаться дальше. Я отряхнул своё горное обмундирование и, пока бойцы загружались в кузов, быстрым шагом прошёлся до кабины первого Урала.

— Во-от она! — произнёс Батолин с явно злорадствующей усмешкой. — Семь шестьдесят два! Зараза!

— Снайперская. — сказал Тарасов и взял из руки ротного свежевыпущенную пулю.

Её только что вынули из недр армейского бронежилета, который ещё совсем недавно прикрывал правое окошко их кабины. Такая мера предосторожности была только на втором Урале. Ещё перед началом марша Батолин перекинул наружу через окошко половину своего бронежилета и поднял стекло до самого верха. И получилась у него дополнительная защита, когда передняя часть броника находилась снаружи оконного стекла, а задняя — внутри кабины. Так товарищ капитан и ехал почти всю дорогу. А несколько минут назад раздался звук глухого удара, тут же начало крошиться оконное стекло и бронежилет стал быстренько сползать вниз. Батолин сразу же сообразил, что снаружи в броник ударила пуля, которая застряла в керамических пластинах. Но вот стекло удара не выдержало и сразу же раскрошилось на сотни маленьких кубиков.

В ту же секунду и прозвучала команда «К Бою!». Личный состав занял долговременную оборону, готовый сражаться здесь до последней капли крови проклятого врага… Но коварный противник уже куда-то смылся… А может быть и затаился в какой-нибудь ложбине. Но сейчас у нас не было времени заниматься его поисками. Нам срочно требовалось ехать дальше. Однако на торжественное извлечение пули несколько минуток всё же нашлось.

Однако разглядывание вражеской пули продолжалось недолго. Двигатели Уралов уже звали нас в дальнейший путь. Поэтому мы быстро разбежались по своим командирским местам в кабинах. Капитан Батолин вновь перекинул свой бронежилет, но уже поверх самой двери. Ну, чтобы его спасательный броник хоть и болтался в пустом оконном проёме, но всё-таки опять прикрывал своего хозяина от очередной чеченской пули. Автомобильная дверь, конечно же, сопротивлялась и не хотела закрываться… Однако российский офицер одержал победу и в этом трудном деле.

Потом мы долго ехали по этому плоскогорью. Вернее, по чеченской возвышенности. Как оказалось на топографической карте, неподалёку расположилось большое селение Толстой-Юрт. Оно было названо так местными жителями в честь великого русского писателя Льва Толстого. Ведь это именно он написал такие рассказы, как «Кавказский пленник», а тем более «Хаджи-Мурат». И литературная русская речь в этих произведениях классика шла как раз-то о многолетних чечено-российских войнах. правда, в своих произведениях Лев Николаевич почему-то называл чеченцев вовсе не чеченцами, а татаринами. Однако такая неточность местных жителей ничуть не коробила и они очень даже уважали Их Сиятельство графа Толстого. Ведь он писал именно о них… Даже в гости к ним регулярно сюда приезжал. Пил с чеченцами местный кумыс, ел ароматный шашлык и ночевал в кочевых юртах.

«А то, что Лев Николаич называл чеченца татарином… — думал я. — Так в те стародавние времена в России почти что всех нерусских, то есть мусульман, называли татарами. Это после революции все национальности и народности стали называться по-другому… А вот в девятнадцатом веке всё было по-иному… Тогда даже азербайджанцев называли какими-то там татарами. О-о!.. Вспомнил!.. Азербайджанцев тогда называли сельджукскими татарами! Или азербайджанскими татарами! Во как!»

В само селение Толстой-Юрт мы не заехали. потому что трасса проходила в стороне. Данное обстоятельство выглядело очень даже приемлимым. Ведь сейчас почти в каждом чеченском селе или ауле найдутся недоброжелатели и даже злопыхатели.

«Глядишь, надоест им недобро так желать нашей смерти или же зло пыхтеть по поводу хорошего здравия российских военнослужащих… Вот и возьмутся они за камни или булыжники… а то и гранаты да автоматы… Так что… Как там было?.. Если будете у нас на Колыме, то милости просим! Нет! Уж лучше вы к нам!»

Неподалёку от Толстой-Юрта мы увидали, ну, очень уж большое скопление наших войск. Огромное поле было сплошь заставлено спецавтомобилями связи и грузовыми машинами, арт-установками и многоствольным Градом, штабными вагончиками-КУНГами и санитарками, всевозможной бронетехникой и ещё многими-многими единицами колёсно-гусеничного парка Российской Армии. Однако помимо уже имевшихся здесь войск, именно на это огромное поле въехала и вползла более чем добрая половина вышедшей из Моздока колонны. А остальная, то есть явно недобрая, вернее, отъявленно агрессивная часть сегодняшней автоармады продолжила своё движение дальше. стало быть, непосредственно боевые подразделения не остановились в поле у Толстой-Юрта, а пошли прямиком к Грозному, оставив позади себя всю эту массу броне- и автотехники вместе с обслуживающим их персоналом.