Крылья Победы

— Лети к подполковнику Терехову, вручи карту и расскажи, как эти цели выглядят. Пусть он своих бомбардировщиков посылает к нашему аэродрому, а мы тут поднимем сколько надо истребителей для прикрытия, и они вместе пойдут на задание.

О напряжении, с которым действовали наши бомбардировщики, можно судить по боевым распоряжениям тех дней. 25 июля: «Обнаруженные колонны противника в районе Велиж, озеро Щучье, Ильино в течение 25.7 уничтожить повторными ударами. Атаковать скопление пехоты, артиллерии и танков на левом берегу реки Западная Двина на участке Петрово, Севастьянове. Главная задача: остановить противника на этом рубеже и не допустить подхода танков и пехоты к реке Западная Двина». А вот распоряжение от 27 июля: «Всеми имеющимися силами организуйте удар по наступающей пехоте противника. Как можно быстрее. Угрожающее положение». Оба документа адресованы командиру 37 сбап подполковнику Терехову. И надо сказать, бомбардировщики отлично выполняли поставленные перед ними задачи. В архиве сохранилась телеграмма от командования дивизии летчикам полка: «Действовали хорошо. Бомбили отлично. Передайте экипажам: надеемся, что и впредь будете так же громить фашистских захватчиков».

Мы знали, что немецкие истребители в первые дни войны пытались дробить наши крупные группы, чтобы уничтожать их по частям. Поэтому предупреждали бомбардировщиков: держитесь в плотном боевом порядке, создавайте сильный огневой заслон.

Успеху содействовало и то, что часто сами разведчики водили группы бомбардировщиков на обнаруженные ими скопления танков и пехоты противника. В случае необходимости срочного удара по движущимся объектам мы посылали своих «ястребков» из 29-го полка. С большим искусством, я бы сказал виртуозно, штурмовали, и очень метко поражали колонны противника капитаны П. Чистяков, А. Дрожжиков, А. Привезенцев, старший лейтенант В. Хитрин, лейтенанты П. Бондарец, И. Шершенев.

Обстановка в воздухе с каждым днем все более усложнялась. На направлении Невель, Великие Луки, кроме нашего соединения, никаких других авиационных частей не было.

С 22 июля, когда фашисты начали воздушные налеты на Москву, летчикам дивизии довелось участвовать в их отражении. Фашисты в этом районе пролетали в вечерних сумерках (туда) и на рассвете (обратно). Мы хорошо изучили повадки врага, своевременно поднимали истребители наперехват. Наши «ястребки» уверенно действовали в сумерках, сбивали гитлеровцев, расстраивали их боевые порядки, заставляли поворачивать назад.

Кто летом 1941 года находился на фронте, тот знает, какое это было трудное время. Почти повсеместно фашистские армии наступали. Наши войска отходили под натиском превосходящих сил врага. Бывали моменты, когда на некоторых направлениях не существовало стабильной линии фронта. Такое положение сложилось, например, у нас на участке Великие Луки, Старая Русса. Это вызвало серьезную тревогу: фронт открыт, как бы нас фашисты не обошли с правого фланга, не ударили по аэродромам.

Правда, со своей стороны мы принимали меры: там, где возможно, установили посты воздушного наблюдения. Наладили телефонную и личную связь с секретарем и райкомом партии Андреапольского района, а через него и с колхозами. Стоило фашистам появиться на каком-либо участке, выбросить десант на парашютах — к нам сразу поступали сообщения об этом, и мы могли наносить удары по врагу.

Помню, это было севернее Великих Лук. Нам передали по телефону, что появились фашисты на велосипедах, на ферме готовят обед, а многие отправились на реку Ловать купаться.

— Вот бы вы на них налетели! — говорит нам телефонистка.

— Даю команду, — ответил я, — сообщайте нам о результатах.

Поднялась в воздух группа истребителей, имевших под плоскостями осколочные бомбы. Их атака застала фашистов врасплох. Много гитлеровцев полегло от метких ударов советских «чаек». Об этом с восторгом сообщила мне телефонистка, наблюдавшая за самолетами.

В районе наших действий у города Демидов фашисты оборудовали крупный аэродром, который был прикрыт большим количеством зенитных средств, в воздухе постоянно патрулировали истребители. Встала задача: ударить так, чтобы нанести врагу наибольший урон. Главное, естественно, действовать внезапно. А как этого достичь? Мы решили нападение на Демидов произвести в обеденное время, между двумя и тремя часами дня. Мы знали о пресловутом немецком педантизме и убедились, что гитлеровцы неохотно отступают от своих привычек даже в военных условиях.

И вот в назначенный час группы бомбардировщиков СБ и Пе-2 в сопровождении истребителей МиГ-3 и И-16 взлетели с разных аэродромов. Мы организовали вылеты так, чтобы бомбардировщики и на маршруте и при атаке цели все время находились под надежной охраной истребителей.

Удар получился настолько неожиданным для врага, что он не сумел организовать серьезного сопротивления. Несмотря на мощную противовоздушную оборону аэродрома, лишь два наших бомбардировщика и один истребитель были подбиты огнем вражеских зениток.

Бомбардировщик СБ, который пилотировал майор А. А. Ковбаса, получил серьезные повреждения и не мог продолжать полет в общем строю. А до аэродрома экипажу предстояло пролететь не менее двухсот километров.

Тогда от строя наших самолетов отделились один Пе-2 и один МиГ-3. Они пристроились к поврежденной машине и организовали ее прикрытие. На обратном пути четыре «мессершмитта» пытались атаковать подбитый СБ, но всякий раз, когда фашисты приближались к нему, они встречали мощный заградительный огонь с Пе-2, а стремительный МиГ-3 умело отбивал яростные атаки врага. Из этой неравной схватки наши летчики вышли победителями. Особенно порадовал своей выучкой и огневым мастерством экипаж Пе-2, очень удачно использовавший возможности бортового оружия.

Посадив подбитую машину на своем аэродроме, майор Ковбаса вылез из кабины и первым делом спросил:

— Кто эти летчики, которые прикрывали меня?

— Васякин и Калараш, — ответили ему.

А через несколько минут Ковбаса, Васякин и Калараш горячо жали друг другу руки, обсуждая подробности напряженного, полного драматизма полета, сделавшего их боевыми побратимами.