Адмирал Ямамото. Путь самурая, разгромившего Перл-Харбор. 1921-1943 гг.

Командование 1-го флота моментально оказалось застигнутым врасплох, но все равно, настроенное предвзято, с трудом принимало это сообщение всерьез. Тем не менее Амари дан приказ продолжать наблюдение за противником. Пятьдесят две минуты спустя Амари прислал еще одно сообщение:

Это сообщение оказалось решающим: если появился авианосец, значит, что-то здесь не так. На палубах японских авианосцев разразился пандемониум. Самолеты атаки, уже выстроившиеся на палубе, оснащенные обычными бомбами, срочно отправлялись вниз, в ангары, где их опять перевооружали торпедами. Провести такую операцию под таким давлением — нелегкая задача. Элеваторы работали на спуск и подъем, перемещая самолеты, от их предупреждающих звонков стоял непрерывный шум, а в это время трюмные команды, истекая потом, беспрекословно загружали самолеты во второй раз. Но у них уже не было времени сложить снятые бомбы в нужном порядке, и они бросали их в углах ангаров, где позднее они стали взрывать друг друга по очереди. Даже в этом случае перед каждым авианосцем стояла задача принять на борт самолеты первой волны и самому приготовиться к бою с американскими самолетами, которые были на подходе со своих наземных баз. Фучида Мицуо — он поднялся на палубу, несмотря на физическую слабость после операции — спросил у Масуды Шого, командира эскадрильи на «Акаги», который час.

— Семь пятнадцать, — со вздохом ответил Масуда, взглянув на наручные часы. — Боже, какой длинный день!

Через пять минут поступил приказ второй волне по мере готовности немедленно взлетать.

Авианосцы развернулись против ветра, пропеллеры бомбардировщиков — наконец-то оснащенных торпедами начали вращаться, и через пять минут все они уже летели атаковать американскую ударную группу, когда вдруг с небес на «Акаги» ринулись черные контуры трех пикирующих бомбардировщиков противника.

Три бомбы поразили цель, и вскоре «Акаги» потрясли страшные взрывы своих собственных бомб. К этому времени «Кага» и «Сориу», которые были видны с «Акаги», оба стали извергать черный дым и быстро разделили ту же участь.

8

Примерно тогда же линкор «Ямато» с Ямамото на борту плыл на восток, к пункту в 800 морских милях к северо-западу от Мидуэя, в сопровождении «Мутсу» и других кораблей главных сил. От флота Нагумо их отделяло примерно 500 морских миль, и командование «Ямато» не имело представления, что там тратят время, неистово стараясь поменять боеприпасы на своих самолетах. Так что, когда пришло сообщение от разведсамолета с «Тоне» об обнаружении флота противника, поначалу это приняли за хорошую новость. Если вторая атакующая волна Нагумо, стоящая в готовности и в ожидании появления авианосцев противника, взлетит сейчас, не теряя времени, — успех, все думали, обеспечен; приятная волна оптимизма ощущалась под внешним напряжением, которое испытывали офицеры штаба Ямамото.

Сам Ямамото, правда, едва ли произнес хоть слово — он стоял на боевом мостике, бледный от недавних болей в желудке.

Вскоре после этого Ямамото получил сообщение:

Он сжал губы и что-то проворчал, но офицеры вокруг ужаснулись. Тот факт, что радиограмма пришла с второго по рангу корабля на флоте Нагумо, «Тоне», наводил на мысль, что «Акаги» уже не в состоянии посылать радиограммы и, возможно, сам Нагумо в опасности.

Один офицер штаба командования Объединенного флота взволнованно предположил, что, если японские самолеты взлетят с торпедами, можно по крайней мере надеяться, что и противник тоже пойдет на дно. Но платформы на полетных палубах трех авианосцев уже искорежены от высокой температуры, а пламя вырывалось взрывами из чрева кораблей; взлететь с них уже невозможно.

Единственное, что «Ямато» вместе с другими линкорами могли сделать, — это увеличить скорость до двадцати узлов и сразу же направиться на помощь группе Нагумо на Мидуэй. Авианосцы «Риуйё» и «Юнъио» группы Какуты на севере получили приказ немедленно повернуть на юг и соединиться с главными силами. Примерно в это время главнокомандующий Нагумо и начальник штаба Кусака спаслись через окно на мостике «Акаги», уже охваченного пламенем, и, оставив свой горящий корабль, переносили командный пункт на легкий крейсер «Нагара». И вот здесь Фучида Мицуо, прыгнув с мостика, сломал ногу.

Единственный боеспособный в этот момент авианосец в водах вокруг Мидуэя — «Хирую», флагман командующего 2-м дивизионом авианосцев контр-адмирала Ямагучи, с капитаном Каку Томео на мостике.

В общей сложности в атаке на авианосец участвовало около ста пятидесяти американских самолетов, но «Хирую» был все еще на плаву, после того как его поразили двадцать шесть торпед и семьдесят бомб. Ямагучи, человек с даром глубокого видения и боевого духа, в то время имел весьма высокую репутацию на флоте; многие моряки впоследствии заявляли, что хотели бы, чтобы он возглавил ударную группу. Хотя он был моложе Ямамото и окончил Морскую академию на восемь лет позже, они старые друзья и именно Ямамото устроил вторую женитьбу Ямагучи после смерти его первой жены. Лучший из представителей морского офицерства старой закалки, он часто заявлял, что за все свои годы на флоте никогда не сожалел о своем выборе; отправляясь на Мидуэй, сказал жене:

— Мы идем туда, где нас ожидает враг: на этот раз я могу не вернуться.

После потери трех однотипных с «Хирую» кораблей контр-адмирал Ямагучи взял на себя командование воздушным боем. Подтвердив, что американская ударная группа состоит из кораблей «Энтерпрайз», «Хорнет» и «Йорктаун», он послал Томонагу Джоичи, вернувшегося из первой атаки и ожидавшего дальнейших приказов, во главе группы из десяти торпедоносцев и шести истребителей, приказав ему атаковать противника.

Самолет с авианосца, на котором летел Томонага, — из ремонта, левый топливный бак пробит и поврежден в утренней атаке — не мог заправиться нужным количеством топлива. Однако Томонага распорядился заправить полностью правый бак и, отказавшись от предложений своих подчиненных лететь на их самолетах, взлетел с «Хирую» с запасом горючего только в один конец, с тем чтобы никогда не возвратиться.

Атакующие самолеты нанесли тяжелый урон «Йорктауну», который потом добила японская подводная лодка «И-168». Появление «Йорктауна» вызвало шок у японского флота. Японский авианосец «Сокаку», получивший повреждения в битве в Коралловом море в мае, не участвовал в этой операции и находился в Куре в ремонте, которому предстояло продлиться еще три месяца. Считалось, что «Йорктаун», получивший повреждения примерно того же характера в той же битве, также останется в ремонте около трех месяцев. На самом деле флоту США удалось залатать его за три дня интенсивной работы в Пёрл-Харборе, а затем отправить на Мидуэй. К возвращению эскадрильи Томонаги на корабль без командира на «Хирую» оставались только шесть истребителей, пять бомбардировщиков и четыре торпедоносца. Поскольку днем мощная атака уже невозможна, Ямагучи решил перенести ее на вечер и на ночь и стал готовиться. Долгий, изнурительный день близился к концу, и команды доедали свой боевой рацион, когда раздался звонкий крик дежурного наблюдателя:

— Над головой самолеты противника! Начинают пикирование!

«Хирую» отчаянно маневрировал, сумев уйти от первой, второй и третьей атак, но пикирующие бомбардировщики все-таки добились прямых попаданий в ходе следующих трех волн атак. Полетная палуба немедленно была выведена из строя, а вскоре начали взрываться собственные бомбы и торпеды корабля. Борьба с пожаром продолжалась и после наступления темноты. Наконец прекратилось электроснабжение и руль стал бесполезен; все еще пылая, корабль стал постепенно переворачиваться. Машинное отделение продолжало отзываться на команды, хотя и очень слабо, через интерком, и крик отчаяния достиг мостика: потолок машинного отделения накалился докрасна, а матросы начали падать как мухи. Каку попросил разрешения Ямагучи приказать всем покинуть машинное отделение, и тот неохотно согласился.