Десантники Великой Отечественной. К 80-летию ВДВ

Иван Иванович родился в деревне Лозы Высокогородецкого сельсовета Толочинского района Витебской области. Семья батрацкая, горбили спины на помещика в имении Хохловка. До 1929 года он вместе с отцом пас скот. А потом – Красная Армия. Служил до 1946 года. Трижды ранен. А воевал он беззаветно: два ордена Красной Звезды, орден Отечественной войны I степени и Красного Знамени тому свидетельство.

Жизнь Ивана Ивановича – пример для меня, моих детей и для всех, кто хоть раз сталкивался с ним на ратном и трудовом пути».

Иван Николаевич Шишкин, что ныне живет в селе Верховине Кировской области, служил до войны в саперных войсках. Понюхать пороху довелось при освобождении Западной Белоруссии, а позднее – в боях с белофиннами. Осенью 1940 года попал наконец в родную деревню.

В конце лета 1941 года Юрьянский райком комсомола отобрал десять боевых ребят в десантную часть. В числе первых был назван Ваня Шишкин. И вновь он стал сапером. Теперь под началом лейтенанта Семенова рвал мосты на дорогах, линию связи, минировал зимники, цистерны с горючим, нападал на обозы и машины врага. Все имущество – за плечами. Взрывчатка. Шнур. Особо – запалы. И один сухарь на четверых. Броски до 20 километров в сутки! В тылу фашистов саперы занимались посадочными площадками: ровняли снег, утаптывали сугробы, готовили сигнальные костры, строили шалаши…

Разное помнится саперу, но два момента из жизни в тылу 16-й немецкой армии особо отчетливо. Попал в окружение «кукушек». Сапер Михаил Ефимович Скопин метко сшибал их – мешками сваливались с сосен вниз. Был ранен лейтенант Семенов, выбыл из строя комиссар отдельной роты Зингер. Из того переплета живым вышел Шишкин. Потом был выход к своим. Реку пересекали мелкими группами. Тут-то и подсекла пуля правую ногу сапера. Хорошо рядом был земляк Виктор Медведев – перевязал наскоро. В группе Шишкина сперва было восемь парашютистов. Потом немец накрыл минами – как не бывало шестерых. Его снова ранило. Пока связист перевязывал – немец!

Попал в лагерь военнопленных, как в ад. Такие мучения вытерпел – вот и второй момент!.. Век бы не видеть и не слышать!..

«Меня ранило в ногу 2 апреля 1942 года при попытке пересечь демянскую дорогу, – сообщает из Красногорска бывший шифровальщик 1-й МВДБ Лев Андреевич Рослов. – Выходили из тыла немцев в ночь на 8 апреля. За шесть суток нога распухла, помороженные пальцы онемели. Держался святым духом. Леша Бархатов шел сзади меня, отобрав мешок и автомат, материл меня последними словами, подгонял палкой. Немецкий берег – низкий, а другой – крутой и заснеженный. Бархатов карабкался первым, делая ступеньки для меня. На самом гребне я сорвался, по насту – вниз. Не оставил меня Леша. Под огнем фашистов сбежал на лед, на себе вытащил к своим…»

Мухамет Муртазович Амиров пишет из Перми о том, как вели бой при выходе из кольца врага и как он, подбитый пулей, попал в плен. Там встретил старшину Жунду, раненного в обе ноги, старшего сержанта Кошкина, тоже покалеченного в схватке с противником. Они намеревались, едва окрепнув, бежать к своим, и только эпидемия тифа помешала смельчакам. В лагере таких, как Амиров, Шишкин, Жунда, Кошкин, Овсянников, лечили русские же медики. Тут и слышал Шишкин от врачей, будто бы в плену командир десантников, чуть ли ни голова бригады, мол, немцы на речке Поле взяли раненого. Там, на льду, неходячие оставались, и он, мол, отбивался. В плену Шишкин с ним лично не встречался. Передает со слов русского лекаря, что иногда перевязывал больных десантников…

В 1986 году автору удалось отыскать порученца комбрига Н.Е. Тарасова. Откликнулся он из Перми. После войны, до выхода на пенсию, Николай Полыгалов служил в органах МВД.

«При первой попытке выйти из тыла немецкой 16-й армии, – рассказывал бывший порученец, – штаб соединения попал в артиллерийский мешок. Убило представителя штаба Северо-Западного фронта подполковника Латыпова, ранило комиссара Мачихина и комбрига Тарасова. У командира я вынул осколок из плеча. Тогда же осколками посекло ноги и живот Абакумова, порученца комиссара бригады.

На этом драма не окончилась. Прямым попаданием мины был разгромлен штабной шалаш – начальника штаба Шишкина насмерть! Разорвало пятку и ступню начальника отделения штаба Рыбина. Я снял у Шишкина планшет с картами, пистолет ТТ вместе с кобурой и ремнем…

И вот ночь на 8 апреля 1942 года. Бригада пересекала речку Полу. Большая часть здоровых лыжников была уже на той стороне. С комбригом находились командиры служб штаба и майор-разведчик Решетняк, бригадный врач Ковалев. Группировались раненые и обмороженные. Человек 50–60 всего. Впереди были изгородь и спуск к речке. Немцы уже зашевелились в траншеях. По нашей группе фашисты открыли пулеметный и автоматный огонь. И справа. И слева. Тарасова ранило в кисть левой руки навылет. Главврачу пулей пробило голову – без дыхания! Я быстро перевязал руку комбрига. Нам удалось преодолеть изгородь. До реки оставалось метров 20–30. Нас обнаружили немцы, и огонь уплотнился. Тарасов, ползший первым, вдруг вздрогнул и замер. Я к нему: «Что с вами?» Молчит. Уткнулся головой в снег. Я потормошил – не отзывается. Немец кричит: «Рус, сдавайс!» И мы, способные двигаться, отхлынули к лесу. Было уже совсем светло.

Документов и оружия комбрига Тарасова я не взял. Признаться по-честному: испугался! Немцы от нас были в считаных шагах. Я различал их лица. И мысль одна: скорее вырваться из кольца! Не попасть в плен!

Убедившись, что командир не подает признаков жизни, а тащить его с поля боя я не в силах (немцы подступили вплотную!), я бросился за ребятами. Они вели плотный огонь по гитлеровцам, прикрывая отход от реки раненых и обмороженных, служб штаба бригады.

Старшина взвода боепитания Жунда командовал, куда откатываться. У самой закраинки леса я набежал на лежавшего раненного в грудь разрывной пулей представителя разведотдела штаба Северо-Западного фронта Решетняка. Узнав меня, он попросил не бросать его, так как самостоятельно не мог передвигаться. Подбежали еще двое, подхватили его и вынесли из зоны обстрела в лес.

На окраине болота собралось нас человек до пятидесяти. С нами немощный майор Решетняк и командир роты связи Хуторной. Рации у нас не было. Продуктов – тоже. Располагались в лесу группами по 5–6 человек. Решетняк и Хуторной намечали маршруты выхода к своим, организовали отпор наседавшим немцам. Мы еще надеялись, что командиры и комиссары, вырвавшиеся за Полу, пошлют помощь…

Мытарились мы по лесам и болотам, на островках среди водопола до половины мая 1942 года. Вышло нас к своим только двое…»

В публикации 1977 года в журнале «Волга», а позднее и в книге «Тревоги без отбоя» мною приводилась справка Советского комитета ветеранов войны: «…Н.Е. Тарасов вместе с девяноста тремя руководителями и участниками антифашистской организации БСВ был зверски замучен в концлагере Дахау…» Сведения эти оспаривались десантниками. Дополнительное уточнение показало: сомнения имели основания! В приказе НКО СССР от 7 февраля 1945 года значится: «…майор Тарасов Николай Ефимович находится в плену с 8.04. 1942 года». Как указывается в документе компетентных органов, следы бывшего комбрига затерялись в глубине Германии среди тех, кто не вернулся на Родину…

У Победы соавторов миллионы. Живых и мертвых. Известных и забытых. Любой из нас, ныне здравствующих, обязан помнить: «Жив потому, что кто-то погиб за меня!» Помнить воевавших в снегах, болотах, лесных чащобах под Демянском в марте – апреле 1942 года.

Приложения

Е. Дужинская, В. Злоказов, В. Комлев

1-я МВДБр в Демянской операции 1942 года

Подготовка Демянской операции

Весной 1942 года командование Северо-Западного фронта (СЗФ) провело крупную десантную операцию в Демянском районе Новгородской области в тылу окруженной 16-й армии вермахта. Целью ее было нарушить тыловую инфраструктуру окруженной группировки немцев и перерезать коммуникации, по которым происходило снабжение немецких частей. Эта героическая страница истории Великой Отечественной войны практически не исследована отечественными историками. Вот как об этом сказал американский историк Дэвид Гланц: «Удивительно, что, несмотря на большое число военных исследований, сделанных советскими историками начиная с конца войны, и изобилия архивных материалов, опубликованных в последние годы, фактически нет ни одной работы, описывающей эти операции или перечисляющей советских солдат, погибших здесь».