Сектор обстрела

…У него оставалось несколько секунд. Он сделал первое, что пришло в голову — упал под стену и охватил голову руками. Тут же пронзила мысль: "Это уже не спасет. Он стреляет не болванками с полигона". Лихорадочно перебирая локтями, Равиль пополз в соседнюю комнату. Уже на пороге вспомнил: "Автомат остался". На колебания ушло еще несколько мгновений: "Возьмут живым — нужно вернуться". Путаясь в лямках бинокля, он развернулся к пролому в стене, через который должен был прилететь снаряд…

Рустам никогда не стрелял механическим спуском.

— Мася! Аккумулятор! Чё ты чешешься, мать твою?! — заорал Рустам так, что сам испугался: "Хоть бы триплекса не полопались. Где ж этот мех. спуск?"

— Я не знаю, где он включается! — голосом полным отчаяния откликнулся Маслевич из отделения механика-водителя.

— Тумблер справа, баран!

Только отсюда Равиль заметил — в стене, за чудом уцелевшим столом, что стоял в углу на трех ножках, чернел небольшой проем в еще одну комнату. "Может, еще и успею…"

— Мася!

— Все! Есть! Включил!

В ту же секунду Рустам нажал спуск.

Равиль еще только руку протянул за ППШ под стеной. Со стен и потолка посыпалась туча пыли. Инстинктивно, он снова обхватил голову руками и приготовился к боли. "Что за?.. — Равиль даже растерялся. — Это не осколки".

— Та, мать твою, это пулемет, — выругал себя вполголоса Рустам и приготовился нажать на кнопку электропуска орудия.

Равиль ждал взрыва каждой своей косточкой. До чернеющего в стене лаза ему оставалось всего-то пару метров. Когда снаряд ворвался в дом, ему оставалось только нырнуть в этот спасительный проем в стене. Взрывная волна обдала его смешанным с песком и осколками раскаленным потоком и швырнула в лаз. В тоже мгновение проем с адской силой запечатало остатками стола. Ему показалось, что он попал в преисподнюю. Равиль успел только поблагодарить Всевышнего за славную смерть — груда камней и глины обрушились на него сверху…

Глава пятая

"Я приглашаю Вас на праздник, Где будет все для нас двоих…"

Магнитофон рвал динамики последним хитом Примы.

А Алексей с Сашкой уже таскали посуду на кухню. Только им, сестре и Женечке, Валентина не позволила хлопотать по хозяйству. "На этой кухне будет только одна хозяйка", — то ли в шутку, то ли всерьез заявила она и скомандовала мужикам сносить посуду на кухню.

Лидия перевернула очередной лист фотоальбома:

— Жень, а, правда, что Вы с Сашкой учились в одном классе?

Евгения слегка поколебалась:

— Только два года, 9-й и 10-й. Мы на севере раньше жили.

— А у вас тогда ничего не было?

Евгении, похоже, воспоминания из юности доставляли удовольствие. Но все же, она еще явно смущалась при новых знакомствах. Ответила неопределенно:

— Ну, он такой смешной тогда был.

Лидия только подбросила с лукавой улыбочкой:

— А если честно: записочки друг другу писали?

— Ну, я замечала его, конечно. Но, мы ж еще маленькие были…

— Ой, ой, ой… А ща взрослые такие стали…

Евгения неожиданно смутилась еще больше:

— Ну, он же такой смешной тогда был.

Лидия открыла лист с общей фотографией выпускников.

— О! И здесь он на тебя уставился… А тебе с длинными лучше. И зачем такую красоту было срезать, Женя?..

— Ну, теть Лид, это ж сассон, модно же.

Лидия оживилась:

— Ой, какая старая фотография. Смотри, это Сашка твой Богданчика на репетицию привел.

Евгения не любила особого внимания к собственной персоне. Потому охотно переключилась на Сашкиного брата.

— Это Ваш?

— Это Данко мой, маленький еще — четыре года всего было.

— Саня столько рассказывает о нем…

— А шкода была… Мальчики тогда ему барабан дали. А чтобы не мешал, палочки спрятали. Так он в эту гитару вцепился и всю репетицию им сорвал. Гля, как рыдает. Это, как раз, Сашка попробовал ту гитару отобрать. Ага… Попробуй у него отбери чего нибудь. Гля, какие сопли распустил. Ха…ара…актер…

О том, что случилось дальше Женя жалела всю свою оставшуюся жизнь. Но кто же мог знать?.. Чтобы получше рассмотреть пожелтевшее фото, она придвинулась поближе и так неловко протянула руку. Альбом качнулся и из-под его обложки выпала другая фотография.

Женя успела подхватить ее на лету. Она еще так обрадовалась, что сумела поймать этот листок и исправить свою неловкость:

— Ой, а это кто?

— Это?.. Это Богданчик мой… Тоже… А у нас такой нету. Что это?

Горячая волна ужаса обожгла Лидию. Только сейчас Женя начала понимать, что произошло. На фото, своей белозубой сияющей улыбкой на черном от сажи и загара лице, красовался на фоне залитых солнечным светом горящих дувалов Богдан Белоград. В правой руке он держал автомат. Ствол его упирался в затылок стоящему на коленях человеку в чалме.

Алексей будто почувствовал перемену настроения у жены — замер в дверях.

"Я приглашаю Вас на праздник, Где будет все для нас двоих…" Магнитофон рвал динамики последним хитом Примы.

— Саня, выключи его!

— Леша, что это?.. Это же не Армения, Леша? Саша, это не Армения!.. Вы меня обманывали?.. Да?.. Вы обманывали меня?.. Как же вы?..

Сердце, казалось, подкатило к горлу и перекрыло доступ воздуха в легкие. Комната в глазах у Матери поплыла по кругу… Пожелтевшая от жары и пота фотография ее сына выскользнула из руки и, словно пожухлый осенний лист, качнувшись в воздухе, легла на пол.

"Таких смешных и очень разных, Я приглашаю Вас на праздник…"

Глава шестая

Двенадцатая машина остановилась на дороге в полукилометре от развалин. Больше стрелку спрятаться было негде. На всю округу только этот десяток безжизненных домов портил пейзаж. Кузнецов согнал пехоту с борта и приказал наводчику расстрелять кишлак. Уже через десять минут, все было кончено — руины дымились черными клубами. Оставалось только прочесать эти развалины. Хотя ротный уже не сомневался, что после расстрела из трех стволов, в этих горящих дувалах и паучка живого не найдешь, пехоту на прочесывание он все же отправил. Причем, с обеих машин на дороге. Сам же, вместе с замполитом, отправился на пост.

На четвертой машине уже "рвали духа". Бойцы уже «пересчитали» пленному все ребра и выкачали несчастного в пыли. Кузнецов едва успел остановить разъяренных бойцов окриком:

— Хальт! — ротный никогда не терял чувства юмора.

Солдаты остепенились. С надменно-брезгливой миной на лице Кузнецов продолжил:

— Вас ист льо…ос?

Бойцы еще не успели дух перевести. Кузнецов указал пальцем на полуживого афганца и скорчил удивление:

— Вас ист дас?

Первым пришел в себя Белоград. Он то еще на перекате душу отвел:

— Товарищ старший лейтенант, разрешите доложить…

Но ротный, казалось, был настроен повеселиться еще. Все с тем же напускным удивлением он ткнул пальцем в сержанта и, акцентируя на «ист», снова изрек:

— Вас ист дас?

Дан ненадолго растерялся в замешательстве. Затем, сам не зная отчего, он подыграл командиру:

— Дас ист — сержант Белоград!..

С неизменной иронией Кузнецов перебил сержанта:

— Да…а? Осталось лычки на пузо пришить и сержант будет.

Богдан, как выбрался из воды, так и стоял перед командиром — в мокрых штанах и по голый торс. Ротный умел заставить своих подчиненных чувствовать себя нашкодившими школярами.

Кузнецов заметил в руках Мамедова пиджак афганца и, присаживаясь за стол, попросил абсолютно непринужденно:

— Гебен зи мир, битте, дизес фигню.

Мамедов с готовностью положил пиджак на стол, перед ротным. Кузнецов деловито заворчал:

— На полчаса оставить нельзя… Старостенок! На пост!

Старый одним броском взлетел на башню.

— И чё за войну вы тут устроили?.. Халилов?!

Старший стрелок с готовностью принялся докладывать, стараясь не упускать подробностей: