Ветер богов

Угрюмый Савада вылез из люка на палубу и, вытирая руки тряпкой, подошел к боцману.

— Где мы сейчас?

Боцман посмотрел на него с презрением:

— Рыбак называется, — буркнул он. — Мы же здесь всё время ловили, только чуть подальше от острова, тогда гор не было видно.

— Простите за невежество, что это за остров? — как можно учтивее переспросил Савада.

— Тебе бы в земле ковыряться, а не плавать. Любой мальчишка из Номуры узнал бы. Там русские… Следи за мотором: здесь течение сильное; случись что — прямо к ним в лапы угодим.

— Слушаюсь, — Савада поспешно отошел от него и скрылся в люке.

Боцман смотрел на горы. «Эх, сколько рыбы можно было бы взять у тех берегов, — думал он. — Там всю войну не ловили… Но красного окуня тут сроду не было».

— Эй, боцман! — раздался голос сэндо. — Позови дохляка Ояму, пусть постоит на руле, а мы с тобой выпьем за удачу!

— Иду, иду! — подобострастно осклабился боцман. — Вы самый удачливый сэндо на всём Хоккайдо.

* * *

До полуночи «Ирука-мару» дрейфовал с погашенными сигнальными огнями. Сэндо только изредка подымался на палубу и снова скрывался в кубрике, где сидел разомлевший от выпитого сакэ боцман. Сэндо до тошноты надоели его подобострастные излияния, томило ожидание опасности. Утешало одно — к самому берегу приставать не придется. «Рыбак», фамилию которого он так и не узнал, доберется туда вплавь, что, конечно, облегчало задачу, но… сэндо трусил, хотя и сам себе не признался бы в этом. Он по-своему был храбрым человеком, не боялся ни штормов, ни других обычных в рыбацкой жизни опасностей, да и в войну служил в военном флоте. Но здесь, здесь дело другое…

Выйдя из кубрика, он сам встал за штурвал. Ояма, облегченно вздохнув, поплелся отдохнуть. Вскоре в рубку пришел «рыбак».

— Ну как, уважаемый? — спросил он.

— Пошли! — ответил сэндо, перекладывая руль. «Да помогут мне боги!» — молился он про себя.

— Надо приготовиться, — бросил незнакомец и вылез из рубки.

Сэндо чувствовал всей кожей, как «Ирука-мару» подбирается к той черте, которая отделяет территориальные воды русских от открытого моря. За этой чертой каждая миля, каждый пройденный метр грозили опасностью. Граница всё ближе, ближе, и наконец «Ирука-мару», словно вор, переполз эту незримую линию. Сэндо беспокойно вертел головой, но нигде не сверкал острый, как лезвие ножа, луч прожектора. Только там, в черноте ночи, где должен быть берег, мерцали далекие огоньки. Прошло ещё минут десять, полных напряжения и томительной тревоги. Внезапно, как винтовочные выстрелы, раздались взрывы выхлопных газов — и мотор умолк. «Ирука-мару» по инерции проскользил ещё некоторое расстояние и закачался на волнах, окончательно остановившись.

Сэндо бросился к моторному отсеку.

— Что у тебя там? — задыхаясь, спросил он сквозь крышку люка, не решаясь его распахнуть, чтобы не демаскировать «Ирука-мару». — Скорее заводи!

Свет в моторном отсеке погас, люк открылся — и в лицо сэндо ударила струя отработанного газа, пара и масла. На палубу вывалился Савада, жадно ловя ртом воздух.

— Что случилось, негодяй?

— Авария! — просипел механик.

— Авария? — опешил сэндо. — Немедленно почини, или тебя, каракатица, своими руками задушу!

«Ирука-мару» развернуло бортом к волне, и сэндо бросился в рубку. На палубе, послышался топот ног встревоженных матросов. Хмельной боцман, высунув голову из дверей кубрика, никак не мог понять, что происходит. В темноте слышалась ругань, крик сэндо, который чего-то требовал от Савады и от него, боцмана.

Около механика появилась щуплая фигура Оямы.

— Где «рыбак»? — прошептал Савада.

— Вот он, — тоже шепотом ответил Ояма, протянув еле различимую в темноте руку.

«Рыбак», проклиная сэндо и его злосчастное судно, стоял у борта, соображая, как ему поступить — решиться плыть или остаться.

— Столкни его! — приказал Савада.

Ояма нерешительно топтался на месте.

— Ну!

Тщедушный ткач, ступая на носках, крался к «рыбаку». Вот он оказался за его спиной и двумя руками резко толкнул. Над бортом мелькнули ноги и раздался приглушенный вопль.

— Человек за бортом! — закричал Савада.

— Боцман! Немедленно сигнальные огни! — одновременно заорал сэндо.

В тот же миг с моря ударил пронзительно яркий луч прожектора…

Пока советские пограничники вылавливали «рыбака», сам сэндо уже успел подписать протокол о задержании судна. Подписав его, он ещё раз заявил, что границу они нарушили из-за аварии мотора: снесло течением.

«Ирука-мару» так вспарывал носом воду, идя на туго натянутом буксире, как это не удавалось ему даже в дни молодости.

Яркий прожектор с пограничного катера освещал всю палубную надстройку. В рулевой рубке маячила бескозырка советского матроса, второй с автоматом стоял на корме.

Савада сидел, свесив ноги в люк, положив руку на плечо Оямы, которого тряс озноб.

— Не бойся, — уговаривал его Савада. — Русские разберутся, виноваты мы с тобой или нет. Могло быть и хуже, я это чувствую.

Механик достал из кармана махорку, которую успел выпросить у пограничников, и свернул огромную папиросу. С удовольствием затянувшись, он выдохнул огромное облако дыма.

Савада давно не пробовал русской махорки.

6

Сэндо продолжал упорно отмалчиваться. Сидя перед следователем — советским капитаном, он твердил одно и то же: да, границу нарушил, но только потому, что случилась авария с мотором. Он не браконьер. Советские пограничники знают, что он всегда ловил рыбу неподалеку, но никогда не пытался войти в чужие территориальные воды. Новый рыбак? Он его раньше не встречал. Мало ли кого пришлет на корабль всесильный амимото. Ведь он, сэндо, не хозяин «Ирука-мару». Это видно из документов. Его амимото? Господин Сибано из Номуры. Известен по всему восточному Хоккайдо. Давно ли знает остальных из команды? Только боцмана. Других — всего два месяца. Набрали из пришлых безработных.

Ответив на эти вопросы, сэндо замолчал, бросая настороженные взгляды на капитана. Его всё время мучила мысль: «Успел ли «рыбак» выбросить в море своё снаряжение? Что известно советскому офицеру?»

Но лицо капитана было невозмутимым, он спокойно задавал вопросы, внимательно выслушивал ответы. Сэндо приходилось встречаться с офицерами морской охраны у себя на родине, но те вели себя иначе. Поэтому спокойствие и вежливость советского пограничника пугали его.

— Ну что ж, — подытожил капитан. — На сегодня хватит. Мы ещё поговорим с вами. Уведите!

— Смотри-ка, ещё запирается, — удивленно проговорил лейтенант-переводчик. — Ведь вы же могли сразу его прижать, товарищ капитан!

— Мог бы, — усмехнулся тот. — А зачем? Выдавливать из него признания по капле? Он сам всё выложит. Пусть подумает. Поговорим с другими членами команды. Люди в ней разные, это и по документам видно.

Боцман, ответив на обычные вопросы, ничего не добавил к показаниям сэндо. Даже подробности аварии и задержания «Ирука-мару» он как следует не помнил.

— Как же так, вы же боцман? — удивился капитан.

Моряк опустил свою крупную узколобую голову, густая краска пробилась сквозь стойкий загар на лице.

— Простите, господин офицер. Ничего не помню… Я был пьян.

— Пьян? Боцман?!

— Меня угостил сэндо. Разве я посмел бы сам.

— И часто так случалось?

— Нет, господин офицер, первый раз. Я, признаться, люблю выпить — человек одинокий, но пью на суше. Если бы не сэндо…

Боцман поднял голову и вытянулся:

— Всё, господин офицер. Клянусь богами!

Савада волновался. Поверят ли ему? Как им доказать, что он друг?..

Сдерживая волнение, он ответил на первые вопросы: кто, откуда, сколько лет…

Вдруг капитан отложил бумаги в сторону и покачал головой:

— Такой опытный механик — и вдруг авария с мотором…

— Авария? — переспросил Савада. — Никакой аварии не было. Сам заглушил мотор и поджег тряпку с маслом.