Танковые засады. «Бронебойным, огонь!»

Но к концу сентября под впечатлением действий бригады Катукова мнение «Быстроходного Гейнца» о возможностях Т-34 существенно изменилось:

«…Я составил доклад о данной ситуации, которая является для нас новой, и направил его в группу армий. Я в понятных терминах охарактеризовал явное преимущество Т-34 перед нашим Pz.IV и привел соответствующие заключения, которые должны были повлиять на наше будущее танкостроение…»

В итоге 4-я дивизия Панцерваффе понесла значительные потери. Намеченное быстрое наступление Гудериану пришлось отложить.

* * *

Однако ситуация на фронте менялась с молниеносной быстротой. И в этот же день, шестого октября, немецкая 17-я танковая дивизия захватила Брянск, а 18-я танковая дивизия атаковала Карачев, отрезав, таким образом, силы Брянского фронта. Командующий фронтом генерал Еременко был вынужден отдать приказ подчиненным ему армиям о бое «с перевернутым фронтом».

Безнадежное для наших войск оборонительное сражение окончилось крахом: в окружение под Брянском попали силы 3, 13 и 50-й советских армий. В общей сложности — двадцать семь дивизий, две танковые бригады, девятнадцать артполков Резерва Главного Командования и управления 50, 3-й и 13-й армий Брянского фронта.

Во время выхода оставшихся сил из окружения погиб командующий 50-й армией генерал-майор Петров. При попытке выхода из окружения 13 октября и сам Еременко был серьезно ранен и был эвакуирован в Москву специально присланным за ним самолетом.

* * *

В такой сложной оперативно-тактической ситуации решительные действия 4-й танковой бригады Михаила Ефимовича Катукова против частей 4-й танковой дивизии Вермахта под Мценском в октябре 1941 года позволили реализовать новый принцип так называемой «активной обороны». Но для ее полной реализации нужны и соответствующие мобильные подразделения, имеющие к тому же мощное вооружение. И талантливые, имеющие реальный боевой опыт командиры.

Первым таким подразделением и стала 4-я танковая бригада.

Командовал ею полковник Михаил Ефимович Катуков. Он уже имел серьезный боевой опыт. Под его руководством 20-я танковая дивизия принимала участие в жесточайшем и самом масштабном сражении в треугольнике под Луцком — Дубно — Бродами.

Это была страшная битва, самое кровавое и масштабное танковое сражение. Контрудар наших войск 26 июня 1941 года превратился фактически во встречное сражение с подразделениями 1-й танковой группы Вермахта. Особенно сильное поражение было нанесено 48-му немецкому моторизованному корпусу. Одна из дивизий — 11-я танковая, те самые «призраки», — была практически полностью разгромлена. ^[7]

Однако полностью замок окружения замкнуть не удалось по причине слабого взаимодействия и разведки, а также катастрофических перебоев с радиосвязью.

Вот что написал впоследствии в своих мемуарах B. C. Архипов, в то время командир разведбата 43-й танковой дивизии 19-го мехкорпуса:

«Слабая, с длительными перерывами радиосвязь была причиной опоздания информации, направляемой с линии фронта в высшие штабы. Потому и решения, которые принимались в штабах, в свою очередь, передавались на фронт, часто не соответствовали изменившейся боевой обстановке.

К примеру, вечером 26 июня, когда, смяв правый фланг 11-й немецкой танковой дивизии и разгромив один из ее танковых полков, наша дивизия вышла к Дубно, никто из нас не знал, что с юга, нанеся огромные потери другим соединениям 48-го немецкого моторизованного корпуса, успешно продвигается к нам навстречу 8-й мехкорпус генерала Д. И. Рябышева. Забегая вперед, отмечу, что подобная ситуация повторилась и на следующий день, когда все три корпуса — 36-й стрелковый, 8-й и 19-й механизированные — опять наступали на Дубненском направлении. Опять мы и наши соседи, стрелки 36-го корпуса, вышли на подступы к Дубно, но не знали, что в город уже ворвалась 34-я танковая дивизия полковника И. В. Васильева из 8-го мехкорпуса. Таким образом, 26 и 27 июня советские танковые клинья дважды и очень глубоко — до тридцати километров — врезались в оба фланга немецкого 48-го моторизованного корпуса. Однако отсутствие связи между этими клиньями и взаимная неосведомленность не позволили довести дело до логического конца — до окружения 48-го мотокорпуса между Бродами и Дубно…» ^[8]

Но однозначно принижать значение приграничного танкового сражения тоже не стоило. Гитлеровцы понесли огромные потери в живой силе и технике, но главное — враг понял, что русские не сдадутся и даже в самых сложных условиях будут драться за каждую пядь родной земли с небывалой отвагой и ожесточением. Два бронетанковых клина, два клинка: выкованный в сумрачных, похожих на глубины ада, цехах Круппа и булатный, путиловский, вобравший в себя почти тысячелетнюю историю витязей-русов. Они высекли искры залпов башенных орудий и лязгнули друг по другу со звуком разрываемой брони и стальных траков гусениц.

Там сражался и сам Горелов вместе со своим другом, старшиной механиком-водителем Степаном Никифоровичем Стеценко. В тех боях закалился молодой командир. Однако за тяжелую науку побеждать пришлось заплатить самую высокую цену: собственную кровь и кровь своих боевых товарищей, которые погибли, чтобы он мог и дальше громить фашистскую гадину. Горелов до сих пор вспоминал с содроганием огненное лето 1941 года на советско-польской границе. Это тогда у молодого парня из Сталино ^[9]появились первые седые волосы. Старший лейтенант Горелов вместе со старшиной Стеценко сражались сначала на пятибашенном тяжелом танке Т-35. «Сухопутный крейсер», как его называли в войсках до войны, был своеобразным символом мощи Красной Армии. Его даже отчеканили на медали «За отвагу»! Но в бою только подготовленные экипажи могли полностью реализовать весь боевой потенциал тяжелого пятибашенного танка. Большинство же этих машин пришлось бросить из-за технических поломок. Но экипажу, в котором были Горелов и Стеценко, все же удалось повоевать, уничтожив несколько танков и много пехоты противника.

В одном из боев немецкие «панцеры» окружили их громадный, но неповоротливый танк и расстреляли его практически в упор. Командир Т-35, опытный танкист майор Корчагин геройски погиб, прикрывая отход своего экипажа. Он сражался до последнего в уже охваченной огнем головной орудийной башне. Пока не сдетонировал оставшийся уже немногочисленный запас снарядов…

Уже потом, перед самым штурмом Дубно, Горелов получил под командование тяжелый «Клим Ворошилов». На нем он вместе со своим бессменным механиком-водителем воевал и сейчас.

Да, многие были обязаны жизнью нынешнему командиру 4-й танковой бригады. В августе 1941 года Михаил Ефимович вывел из окружения остатки своей 20-й механизированной дивизии, а потом был назначен на должность командира вновь сформированной в Сталинграде 4-й танковой бригады.

Она была создана по новому образцу, не по полковой, а по батальонной системе. Это позволяло более гибко использовать все наличные силы. Что Михаил Ефимович и делал, причем с большой эффективностью. Но делал он это точно и расчетливо.

* * *

— Сейчас вы — наша последняя надежда! Именно от слаженности действий экипажей тяжелых танков КВ-1 и приданных вам подразделений зависит успех всей активной обороны! — Инструктаж перед боем проводил лично Михаил Ефимович. Всего в бригаде оставалось семь тяжелых танков «Клим Ворошилов», и одним из них был стальной богатырь с размашистой надписью белой краской: «Смерть фашистам!» Командовал им старший лейтенант Николай Горелов. — Активно используйте радиосвязь и надежно маскируйте танки на позициях. А после первых же выстрелов — сразу же меняйте позиции. Каждому тяжелому танку отводится свой район ответственности: развилка дорог, мост, господствующая высота. И ваша задача — не только удержать этот объект, но и максимально измотать силы врага, нанести механизированным и танковым соединениям гитлеровцев максимальный урон! Вам будут приданы подразделения автоматчиков и легкие танки Т-40. На пункте боепитания бригады получите дополнительный боекомплект бронебойных снарядов, зарядите и снарядите танки всем необходимым. Теснее используйте взаимодействие частей, которые имеются у вас в наличии. Громите фашистскую гадину по-суворовски: не числом, а умением!