Люди ратного подвига<br />(сборник)

— Да ведь помощь-то не всегда вовремя поспевает… — скороговоркой вставил Моргунов. — Может, к тому времени нам уже…

— Не всегда! — гремел расходившийся Терентьев. — А чтобы была вовремя, ты вот и того, езди поумнее да побыстрее, зря снарядам бока не подставляй, даром что они железные. Держись, словом… Конец войне идет, а ты хочешь, чтоб фашисты нас побили? Гва-ардеец! Да мы сейчас…

— Танки! — ровно и спокойно выкрикнул Толстов, наблюдавший за противником.

— По местам! — скомандовал хотевший было вмешаться в спор Депутатов. И, странное дело, как только он подал команду, все встрепенулись, на лицах появилось оживление, усталости как не бывало.

Снова вражеские танки шли в атаку, и экипаж гвардии лейтенанта Депутатова вступал с ними в единоборство. Так продолжалось до самого вечера, пока не случилось то, чего так долго и терпеливо ожидали танкисты. Внезапно Депутатов вздрогнул, услышав идущий от переправы, еще слабый, но такой знакомый гул моторов. Сначала он не поверил себе. Не послышалось ли? Он внимательно посмотрел на Толстова. Побледнев, тот тоже напряженно прислушивался к чему-то. Снизу, приподнявшись с сиденья, повернув голову в сторону Депутатова, Моргунов шепотом, словно боясь спугнуть этот еще не ясный шум, проговорил:

— Товарищ гвардии лейтенант! Это ведь наши, да?

А шум все нарастал, приближался. К яростному реву моторов уже примешался лязг гусениц, и уже слышно было легкое дрожание потревоженной земли.

Шли танки.

Поторапливая один другого, танкисты вылезли на броню. В радостном возбуждении они махали ребристыми засаленными шлемами, приветствуя стремительно проносившиеся вперед с красными звездами на башнях «тридцатьчетверки». Переминаясь с ноги на ногу, словно у него под ногами горела земля, Депутатов взглянул направо, где стоял Борисов с автоматчиками.

— Придет санитарка, отправишь раненых, — приказал он ему и быстро посмотрел на подкручивающего ус Терентьева. Словно сговорившись, все члены экипажа молча переглянулись. И поняв, что они согласны, Депутатов хрипло, но весело прокричал:

— В машину! По местам, гвардейцы!

С Героем Советского Союза Иваном Степановичем Депутатовым я встретился в той танковой части, в составе которой он воевал и на фронте. Сейчас Депутатов командует подразделением, занимающим одно из первых мест по боевой и политической подготовке. В своей воспитательной работе с молодыми танкистами он широко использует боевые традиции своей гвардейской части.

Недавно я присутствовал на беседе, в которой офицер Депутатов рассказал то, что я попытался изложить выше. Естественно, у меня возник ряд вопросов о судьбе героев рассказа. И хотя выяснить мне удалось немногое, я считаю своим долгом поделиться с читателями.

В боевой истории части записано, что за стойкость и мужество, проявленные в бою, командиры всех трех танков, орудий и механики-водители были удостоены высокого звания Героя Советского Союза. Все остальные награждены орденом Красного Знамени. Лейтенант Тулупов скончался от тяжелого ранения и звание получил посмертно…

Командир орудия Толстов закончил танковое училище и стал офицером. Что же касается остальных членов экипажа Депутатова, то все они демобилизовались и работают в народном хозяйстве.

В частности, Депутатов слышал, что его бывший радист-пулеметчик Терентьев живет под Красноярском, работает председателем колхоза. Говорят также, что он до сих пор носит густые, закрученные в стрелки, чапаевские усы.

Боевая дружба

Зееловские высоты еще курились дымом недавнего боя, а грохот орудийной канонады уже переместился далеко на запад. Советские войска преследовали разбитые гитлеровские части, стремясь как можно быстрее выйти к восточной окраине Берлина.

И все же, как ни велик был наш наступательный порыв, гитлеровцам удалось приостановить продвижение в районе Мюнхеберга. Здесь они заняли выгодный для обороны рубеж на сильно пересеченной лесистой местности. Сюда спешно была подтянута мотодивизия «Райх», усиленная противотанковой артиллерией.

Танкисты, поддерживаемые артиллерией, предпринимали атаку за атакой, но продвигались медленно. А между тем, сзади, в перелесках и рощах, в населенных пунктах и садах, накапливались все новые и новые части, составляющие мощный ударный кулак, готовые немедленно войти в образовавшийся прорыв. Неумолкавшая с утра артиллерийская канонада, казалось, достигла своего предела. Впереди, там, где засел противник, стояла сплошная дымовая завеса, то и дело прорезаемая тусклыми вспышками разрывов. Туда сейчас были прикованы взгляды танковых командиров, думавших о том, как сложится очередная атака.

Думал об этом и гвардии майор Иванов, танковый батальон которого стоял готовый к наступлению на нравом фланге соединения. Высунувшись наполовину из люка своей машины, он смотрел туда же, в сторону противника. Его полное лицо казалось спокойным, и только частые, нетерпеливые взгляды, которые он бросал время от времени на циферблат ручных часов, выдавали волнение. Иванов уже трижды атаковал в указанном направлении, но всякий раз натыкался на ураганный противотанковый огонь. Это было тем более досадно, что обойти противника возможности не представлялось: не имели успеха и соседи.

Соседи… Сердце Иванова забилось сильней. Ведь там, в соседнем соединении, наверное, также ждет часа атаки и Дмитро… А может быть, уже атакует? Мысленно горячо пожелав ему удачи, Иванов с сожалением подумал, что вчера в заботах о подготовке к наступлению так и не сумел вырваться. Когда-то теперь придется свидеться?

О том, что его старый товарищ в соседнем соединении, Иванов узнал случайно, на совещании у комбрига. И тотчас же в памяти всплыла первая, несколько холодная встреча, знакомство, а потом и настоящая, крепкая боевая дружба. Это было еще в 1942 году, когда майор Иванов прибыл в бригаду из госпиталя. Он снова принял свой второй батальон, а командиром первого был назначен подвижной, чернобровый украинец Дмитрий Матвеевич Пинский — Дмитро, как его звали в бригаде. Смелый, горячий и не всегда обузданный Пинский, в прошлом беспризорник, совсем не был похож на несколько медлительного, спокойного и всегда рассудительного Иванова. «Лед» и «пламень» называли их товарищи. И все же они подружились, успешно действовали в боях, и командование находило, что назначать для выполнения ответственной задачи этих двух комбатов, всегда умевших дополнить друг друга, очень выгодно. Иванов невольно улыбнулся, вспомнив, как горячо, иногда до ссор, спорили они, решая тактические задачи. И все-таки дружили. Крепко дружили.

Потом Пинский в боях на Висле получил звание Героя Советского Союза. А еще через некоторое время был переведен в другую часть. С тех пор прошло немало времени.

Гул артиллерийской канонады стал заметно стихать, а потом многоголосый залп всколыхнул воздух с новой силой, и разрывы загремели дальше. Артиллерия перенесла огонь в глубину. Дым над вражескими окопами начал рассеиваться. Сзади стремительно взвилась и стала медленно падать, разбрызгивая разноцветные звездочки, ракета.

— Пора! — вслух сказал майор и мельком взглянул вверх. Апрельский ветер стремительно нес в сторону противника низкие, рваные облака. С трудом протиснув свое полное тело в узкое отверстие люка, Иванов захлопнул крышку.

Батальон вел огневой бой. Майор Иванов управлял им по радио. Его лицо по-прежнему было спокойно, но на сердце, как говорят, скребли кошки. Ровным голосом, не торопясь, он отдавал приказания ротам. Внимательно наблюдая за полем боя, часто одобрительно кивал головой. Танки уверенно маневрировали, прикрываясь складками местности, вели меткий ответный огонь. Но продвижения вперед не было!