С пером и автоматом

Люди, оставшиеся на берегу, чутко вслушивались в тревожный говор днепровских волн, в порывы злого осеннего ветра и думали о тех, кто первым ушел на ответственное и рискованное задание. Удастся ли отважным смельчакам переправиться на тот берег, сумеют ли они создать там панику и отвлечь на себя огонь противника, чтобы облегчить переправу батальону, за которым пойдут на запад другие батальоны, полки, дивизии и целые армии?

К ночи сумерки сгустились. Порывистый ветер бросал на берег волны холодного тумана с мелким, до костей пронизывающим дождем. Прижавшись друг к другу, солдаты смотрели в холодную, черную неизвестность, поглотившую храбрую четверку.

Наша лодка шла параллельно с первой. На веслах сидел усатый украинец. На корме — я, возле станкового пулемета. На носу пристроился комбат в качестве впередсмотрящего.

Когда уже отчаливали, я услышал с берега:

— А, черт возьми! Девушка переплыла, а я что же, хуже нее? — и в воду бултыхнулся раздевшийся солдат. В одной руке он высоко держал над водой узел с одеждой и автомат. К нему подплыла лодка, чтобы взять его или вернуть назад, но он бросил через борт свой груз, а сам налегке, обгоняя лодку, поплыл вперед. За ним бросились в воду и другие солдаты. Видя такое дело, комбат приказал подать резервную лодку, чтобы забрать одежду и личное оружие отчаянных пловцов.

Я с тревогой смотрел на широкую, бурлящую реку, и мне казалось, что в эти минуты она наполняется огромной силой, которая вот-вот выйдет из берегов и сомнет, сломает на своем пути все укрепления врага.

Но это только так казалось, так хотелось, мечталось.

Действительность же была куда суровее, труднее и опаснее.

Пока плыли под прикрытием островка, разделявшего реку, все было тихо. Но как только лодки вышли из-за островка, по реке полоснул ослепительно голубой луч прожектора. Предутреннюю мглу прорезали голубоватые вспышки ракет. Лучи прожектора скрестились, и над Днепром стало светло. Гулким грохотом артиллерийской канонады загудел правый берег. Бешено строчили пулеметы. Выли мины. Тяжело ухали взрывы, и вверх взлетали огромные столбы воды. Звонко и дробно стучали автоматы. Все смешалось — свет, звуки, огонь, вода и ночь. Все превратилось в кромешный ад. Казалось, ничто живое не сможет преодолеть бурлящую огненную реку.

Когда в небе повисла на парашютах осветительная ракета, «фонарь», как мы ее называли, и над рекой стало светло как днем, мы увидели плывущую вниз по течению бочку с выщербленным боком и посеченными клепками, а за нею, также осиротело, тянулась изрешеченная осколками лодка, залитая водой. Дальше виднелись другая, перевернутая, лодка, доски, бревна.

«Тоже чья-то попытка форсировать Днепр», — с горечью подумал я и мысленно попрощался с отважными ребятами, которые, как и мы, первыми хотели перебраться на правый берег. Хотели… Но… Что делать — война.

Только потом, когда награждали героев, первыми прорвавшихся на правый берег Днепра, я узнал, что напрасно похоронил тогда хозяев расстрелянной бочки и затопленных лодок. Это были переправочные средства минометчиков гвардии старшего сержанта Василия Игнатьевича Мелякова, форсировавших Днепр чуть выше.

…Когда наши войска подошли к Днепру, Меляков командовал минометным расчетом и имел уже богатый фронтовой опыт. Он испытал горечь отступления и потери друзей. В ожесточенных боях под Харьковом в 1941 году был тяжело ранен и долгое время находился в госпиталях. Потом наступили радостные дни нашего наступления. Став минометчиком, Меляков участвовал в разгроме фашистских войск на Северном Донце, а затем под Воронежем. Всюду он показал себя храбрым и умелым воином. Недаром уже тогда его грудь украшали орден Красной Звезды и две медали «За отвагу». И вот Василий Игнатьевич стоит на берегу Днепра. Непокорные волны тянутся к его стоптанным солдатским сапогам. А Киев, родной Киев, на той стороне. И в воздухе над рекой стоит несмолкающий гул. Словно наши советские люди, попавшие в фашистскую неволю, видят Василия и зовут его на помощь. И будто город сейчас такой небольшой, а он — Василий — великан. И нет сил ждать, пока подтянутся резервы. Внезапность — половина победы. Скорее на тот берег! Если фашисты почуют, что мы так быстро очутились на левом берегу, то сумеют стянуть сюда подкрепления.

— Где саперы? — спрашивает Василий.

— Не подошли еще. И переправочных средств нет. Фигуры бойцов в ночи сливаются с берегом. Василий

Меляков бежит во главе своего расчета. На пути встречаются два местных рыбака. Они наперебой рассказывают солдатам: только что перебралась на правый берег последняя группа вражеских солдат. Перед тем как отступить, фашисты согнали местных жителей и приказали уничтожить все лодки. «Или лодки буль-буль, или вам капут!» — кричали они, грозя автоматами.

Но рыбаки затопили лодки в неглубоких местах, на отмелях. В любую минуту их можно было поднять из воды и пустить в дело.

Меляков с бойцами не стали терять ни минуты. Они заходили по пояс в воду, веревками тащили лодки на берег. Здесь их осматривали, переворачивали, чтобы вылить воду.

И вскоре первая лодка бесшумно вошла в реку и осела под тяжестью миномета и боеприпасов. Оттолкнули ее от берега сильные солдатские руки. Пошла! Следом на самодельном плоту, на плащ-палатках, набитых сеном, на бочках, на бревнах, будто тени, поплыли бойцы.

Долго плыли незамеченными. Но вот в небо взвилась осветительная ракета. Очнувшись, гитлеровцы ударили из пулеметов и всех видов оружия.

Осколки откалывали от лодки щепку за щепкой, дырявили борта, изрешетили бочки, перерезали веревки, соединявшие бревна плота. Пули хлюпали по воде у самых глаз. Вот они — брызги смерти. Миг — и тебя не станет. Но раздается властный голос Василия Мелякова:

— Дружней грести, влево, влево!.. Теперь вправо, ниже голову! Не грести!

Фашисты усилили минометный огонь. С правого берега им казалось, что десант русских гибнет. Еще залп! И, потеряв управление, поплыли по течению и лодка, и бревна, и тонущая бочка, и плащ-палатка с сеном… Днепр поднял волну и заслонил своих освободителей ветром и тьмой.

Погасла осветительная ракета, смолкла бешеная дробь гитлеровских пулеметов.

— Снова вперед! Дружней к берегу! — точно из глубины Днепра доносится голос Василия Мелякова.

Услышали эту команду и гитлеровцы. И снова ночь распорола осветительная ракета. Хлынули пулеметные ливни. Врагу казалось, что простреливается каждый сантиметр водного пространства, что перед ним обреченные мишени.

Сквозь пулеметную стрельбу до гитлеровцев доносился хриплый голос Василия Мелякова:

— Правей, правей!..

Фашистские пулеметы брали правей. Но Василий шепотом и знаками, как договорились еще на левом берегу, указывал своим бойцам, что брать надо левей. Брали левей. И смерть проходила, проносилась, свистя, мимо.

Фашисты в упор расстреливали медленно тащившиеся вниз по течению лодки, плоты, бочки. А десант тем временем уже приближался к берегу. Вокруг часто падали снаряды, буравили черную поверхность реки, поднимая фонтаны брызг. Оглушительный взрыв раздался совсем рядом, к счастью, почти у самого берега. Вода столбом взвилась вверх, накрыв с головы до ног весь десант. Лодка как-то неестественно хрустнула и осела. Под ней зашуршало дно, и минометчики сразу же пошли в бой…

Но все это я узнал потом. А в ту ночь я долго с грустью посматривал на уплывающие вниз по Днепру лодки, бочки, мешки с сеном. И сам прилагал все силы, чтобы скорее преодолеть реку.

Наконец наши лодки вошли в непростреливаемое пространство. Разведчики изо всех сил налегли на весла, и через несколько минут мы стали причаливать к правому берегу. Сразу же завязалась ожесточенная перестрелка с гитлеровцами. Я с тревогой посмотрел на лодку, перевозившую одежду и оружие тех, кто пустился вплавь. В ней сидело теперь пятеро. Наверно, подобрали тех, у кого не хватило сил плыть. Один за другим стали выскакивать на берег солдаты, которым я в эту ночь страшно завидовал — они переплыли Днепр без лодки! Помню, я тогда поклялся научиться плавать сразу же, как только представится случай и поблизости окажется подходящий водоем.