Записки бойца-разведчика

Линия немецких окопов уже близко. И вдруг чувствуется: что-то произошло. Непонятно что, но потом догадываюсь: из немецких окопов перестали стрелять. Неужели немцы убежали? Не верится. Чудо. Это бегство всегда воспринимается как тайна. Не понятно, почему они убегают. Они сидят в укрытиях, в безопасности. Мы идём на них почти в полный рост и представляем собой хорошую мишень. Они могут спокойно нас расстрелять. Зачем убегать?

Я понял это, когда сам оказался в роли атакуемого. Ты сидишь в окопе и стреляешь в бегущего на тебя немца. Ты, вроде, верно прицелился, ты стреляешь в него раз, другой. А он, как заколдованный, снова встаёт и идёт на тебя. Появляется мысль, что, может быть, в твоём автомате сбита мушка, искривлён ствол. И когда он приближается, ты уже уверен, что он неуязвим, что его нельзя убить.

Сила слова

После многих дней наступления наконец-то наступило утро, когда не надо было ни идти в атаку, ни совершать марш-бросок. Мы остановились во взятой накануне станице и ждали пополнения. В это утро мы, несколько бойцов, оставшиеся от взвода разведки, продолжали спать, хотя время шло к полудню. В избу вошёл командир взвода, разбудил нас и сказал, что на взвод выделили орден «Красной звезды» и медаль.

— Леонид, придётся дать его тебе, — обратился комвзвода ко мне. Вынув из планшета наградной лист, он начал его заполнять, описывая один из эпизодов последних дней. Потом начал заполнять наградной лист на другого бойца, а я вышел во двор. Из-за сарая высунулась голова Николая Махачкалинского, тоже бойца нашего взвода, исчезнувшего с началом горячих дней. Позвав меня за сарай и оглядываясь, он спросил:

— Меня хватились? Обо мне разговор был?

— Нет. Всё в порядке. А где противотанковое ружьё? — спросил я.

В ответ на мой вопрос Коля, выругавшись, махнул рукой.

С противотанковым ружьём связана целая история. Когда-то ещё до моего прихода в эту часть, как рассказывали старожилы, во время атаки немецкие танки прорвались к штабу батальона. Наш комбат, лейтенант Каноненко, лёг за противотанковое ружьё и, лично подбив, как говорят, один или два танка, отразил атаку. Его представили к званию Героя Советского Союза, а нашему взводу разведки дали на «баланс» противотанковое ружьё. Давали его «на новенького» и вручили Николаю. После нескольких походов он возненавидел его лютой ненавистью.

Николай попал в наш взвод не по своей воле. Предыдущий командир взвода, как я уже писал, отбирал бойцов в разведку так: он выходил перед строем солдат, приведённых на пополнение и объявлял: «Смелые, два шага вперёд!». Таким образом попал в разведку я. Новый комвзвода, Ваня, ходил перед строем и отбирал тех, кто ему нравился. Коля, довольно рослый парень, был из их числа. Он отличался от нас тем, что мог красочно расписать то, чего не было, и был большой мастер по «маскировке» — исчезновению в опасные моменты.

Когда комвзвода увидел Николая, он набросился на него: «Где ты пропадал?». И тут Николай оказался на «высоте» и выдал чудесную байку.

— Утром, когда началась немецкая атака, я был в окопах чужой части. Немцы подошли близко. Я бросил одну за другой две гранаты. Остальные солдаты были совсем свеженькими, не умели с ними обращаться и боялись бросать. Они подносили гранаты ко мне, и я, швыряя их одну за другой, отбил атаку.

— А где противотанковое ружьё?

— Знаешь, Ваня, во время следующей атаки немцы нас почти окружили, и я увидел, что с ружьём выйти не удастся. Я вытащил из ружья затвор, бросил его в овраг и кое-как спасся. А командир их роты приказал быть все эти дни при нём.

Весь этот рассказ, пересыпанный яркими подробностями, которые я уже не помню, Ваня слушал с большим интересом. По окончании он восхищённо посмотрел на Николая и, повернувшись ко мне, сказал:

— Слушай, а ведь орден надо дать Николаю?

Я неуверенно кивнул головой. Мы вошли в дом, Ваня сел за стол, достал планшет, разорвал наградной лист на меня и стал заполнять новый на Николая.

Солдатская рулетка

Игра со смертью, в которой человек добровольно рискует жизнью без всякой необходимости, характерна для юношества. В рассказе американского писателя «Русская рулетка» два подростка выясняют отношения, приставляя поочерёдно к виску револьвер, и, крутанув барабан, в котором заложен один патрон, нажимают на спусковой крючок. Судя по названию, подобные игры — одно из проявлений загадочной русской души. Во всяком случае трудно представить себе, например, немецкого юношу с его повышенным инстинктом самосохранения и отсутствием комплекса неполноценности, поскольку он вырос в атмосфере любви и уважения, участвующим в такой игре.

На фронте подобную игру я наблюдал всего раз: возможностей доказать свою смелость здесь было предостаточно, а смерть и без того подстерегала на каждом шагу.

В этот день мы, несколько ребят из взвода разведки, оказались в окопах первой роты. Ночью я привёл сюда полевую кухню. Кстати, сопровождать повара было необходимо, так как предыдущей ночью он, то ли заблудившись, то ли испугавшись, скормил еду неизвестно кому, и роты целые сутки были голодными.

В штаб возвращаться не хотелось. Я нашёл отдельный окопчик и завалился спать. Проснувшись, я увидел, что погода была чудесной, стояло бабье лето. Я заметил в соседнем окопе другого разведчика, Колю Карлова и перебежал туда. День был спокойный, перестрелка была редкая, и мы болтали, вспоминая довоенную жизнь.

Окоп был мелким, и Колина голова периодически мелькала над бруствером. Вдруг ушанка слетела у него с головы. Мы не поняли в чём дело, но когда он поднял её, мы увидели, что на том месте, где обычно прикалывают звезду, была маленькая дырочка, а на обратной стороне — большая дыра, из которой торчали клочья ваты. Самое странное, что на черепе у Коли не было даже царапины. Какой-то дотошный снайпер даже в такой прекрасный день, вместо того чтобы наслаждаться природой, исполнял свой долг. Мы посмеялись и порадовались Колиному везению. (Вечером, когда Коля осознал, что был на волосок от смерти, он напился и всем демонстрировал свою шапку).

Продолжая смеяться, я оглянулся вокруг. В соседних окопах находились молодые солдаты-сибиряки, которыми пополнили наш батальон несколько дней назад. И тут мы увидели то, что заставило нас перестать смеяться. Один из них вылез из окопа, встал в полный рост, прицелился в сторону немцев и выстрелил. Чтобы Вы могли представить необычность происшедшего, вообразите, что Вы увидели на улице человека, ползущего на четвереньках. На передовой, где всё время свистят пули и осколки, нормой является сидение в окопе, ползанье по-пластунски, быстрые перебежки, согнувшись в три погибели. Встать в полный рост над окопом — это безумие. Я подумал, что он выискал особо важную цель и выглянул из окопа. В полукилометре от нас виднелись немецкие окопы, но там ничего необычного не было.

После выстрела сибиряк спрыгнул в окоп. Мы с Николаем недоуменно переглянулись и продолжали беседовать. Но тут из окопа выскочил второй сибиряк, не целясь, выстрелил, передёрнул затвор, выстрелил ещё раз и спрыгнул в окоп. Тут до нас дошло: ребятам стало скучно сидеть в окопе, и они играют в своего рода рулетку: кто дольше простоит под пулями. Такую игру со смертью мне видеть ещё не приходилось.

Надо сказать, что смелость у ребят-новобранцев обычно проходит три стадии: вначале они безрассудно храбры, не понимая и не чувствуя опасности. В своём юношеском эгоцентризме каждый из них не понимает, как это может убить именно его, такого неповторимого. После участия в атаке, когда они видят падающих мёртвыми своих товарищей, когда пули и осколки прошивают их шинели, наступает вторая стадия — панического страха. Немецкий танк может быть ещё за два километра, а боец, находящийся в таком состоянии, в панике выскакивает из окопа и несётся прочь. И только потом некоторые вступают в стадию холодной трезвости, умения различать подлинную и мнимую опасность, приобретают способность подавлять в себе страх и, наконец, совершать смелые поступки, когда этого нельзя избежать, не уронив себя в глазах ребят.