Армада

— А лупишь куда??

— Дык левее и луплю!! Дорога-то тут по заводу одна. И там снаружи охранение… туда ж стреляют…

Охранение, похоже, решило туда выпустить весь б/к.

— А по тебе стреляли??

— Не знаю… вроде нет, однако…

— Понятно. — На сигналку мы всегда отвечали, отвечаем и отвечать будем морем огня. По кому?? Куда?? Но на войне не до правил «не вижу — не стреляю!!». Иногда лучше уж врезать длинной по кустам для собственного успокоения, чем дождаться, пока тебя успокоит тот, кого ты чуял, но не заметил.

А вот с другой стороны вроде стрельба нешуточная разгорается… это где Серега…

— Слышь! Боец, так ведь у вас там сортир… а мне сказали, дальше растяжки…

— Ага, мины тама… туда за дровами незя…

— Вить, я к Сереге…

— Куда, бля!!?? Ебанулся?? Сказали, ж не высовываться…

— Витя… блядь, у них там колотня… слышишь??

И, как подтверждение, там что-то ухает. Я, даже не заканчивая мысль о том, что Серёга мне сейчас важен… важно рядом быть… не помешаю… да и лишний ствол… мало ли помощь нужна… Рвусь.

А оттуда опять:

Тах-тах-тах-тах.

Что-то поболе автомата работает. Мишка ловит за рукав.

— Куда, бля!!??

Вырываю руку.

— Туда, бля, — бегу к противоположной стене. Там выход на парапет. Подбегаю к выходу. Присаживаюсь. Бой за стеной. Выход чист. Ложусь. Грязь, пыль похуй. Шкура дороже формы, выглядываю за угол. Вот он, пост охранения… метров двадцать. Стена — тёмный кирпич. Я на её фоне, в темноте, да в комке с разгрузкой, не такая уж и мишень… решаюсь и бегу. Точнее, не бегу. Сзади удерживают.

— Куда, дурак?? Щяс так, я прикрываю — ты бежишь. Потом я пойду, смотри, если увидишь, откуда отсвет — мочи туда… — хлопает по спине, — пошёл!!!

Я бегу, пригнувшись. Так быстро вряд ли когда бегал, да пуля, она один хрен быстрее, если что. Сзади молчок, а вот впереди колотня, и опять:

Тах-тах-тах-тах. Так вот что тут… это АГС работает. Неплохая машинка для противопехотных действий. Разлёт осколков там нормальный. А вот и первый сполох с той стороны. Привстаю и луплю в ответ, примерно в ту точку, что засёк. Тут же сажусь — в ответ прилетает привет. Это уже по моему сполоху сдачи дали. И опять АГС-ом в ответку. Нас тут шестеро. Включая нас с Витей. За АГС-ом Серёга. Тесновато, вообще-то. Различаю стоны.

— Серёга, ранен что ли кто??

Оглядывается. Я его почти не узнаю.

— Блядь, сказал же — сидеть… сука…

— Да там сингалка… лупят в темноту, а в ответ нихуя… отвлекали, што ль, — я сижу и говорю это в спину Серёге — не воюю. А вот бойцы с Витей периодически дают очереди, провоцируя ответ. И туда уже Серёга работает АГС-ом, да с крыши ещё одиночные идут… кажись, снайпер. Беда в том, что и там может быть снайпер. И не школяр вчерашний, а профи, как обычно.

— Надо Муравья уносить, да и Сабурова… Наливайко, сука, мне что, блядь, на колени встать, чтобы ты их отсюда утащил… Муравей истечёт…

В этот момент к нам прибывает ещё больше народа, да и бой, в общем-то, вроде утих. То ли мы пристрелялись и та сторона позицию меняет, то ли что, только ответки прекратились. Уносят двухсотого Сабурова и трёхсотого Муравья. Они-то тут бой и приняли. Сабурову сразу, в башку курящую, прилетело, а Муравья потом уже достало. К утру отошёл.

Посидели ещё минут пять, вроде бы тихо.

— Так, Травкин, давай заступай… смотри у меня… будешь дымить, я тебе в жопу сигарету горящую вставлю, бля… понял?? Бери Наливайко, Свиста ещё пришлю в усиление с Подкоряжным.

— Товарищ старший… капитан, нахуя мне тут Каряга?? Он же, блядь, тут заебёт всех каску на палке выставлять, мудак!! — возмущается Травкин.

И мы сидим, ржём, как идиоты, над званием «старший капитан».

До утра ничего интересного не было. Одиночные выстрелы, да дальняя колотня. Ночь — время чехов. Пошли, там постреляли, пошли, сям постреляли… что-то где-то заминировали, а утром — добропорядочные торговцы и несчастное мирное население, воевавшее ночью, будут жестоко страдать от оккупации под камерами журналистов. Да опять где-нибудь рванёт одна из машин федералов. Вот такая война… постреляли и разбежались. По расписанию — мир до вечера.

Мы с Витьком увалились спать и продрыхли часов эдак пять. Продираю глаза, выползаю из палатки. Зябко. Пиздую к умывальнику — вода есть, слава богу. Умываю с вчера неумытую морду лица. Суюсь в штабную палатку. Серега спит за столом. Уронив голову на руки. Бужу — время 7. Шлёт меня на хуй, ему к 8-ми надо — ночь не спал, глаза соловые. Гоню его на койку, обещаю поднять через 40 минут. На том и расходимся. Витька спит.

Зачем я это пишу?? А хрен его знает, если честно. Может быть, если уж мы никому не нужны, то хоть эти записи потом для чего-то пригодятся?? Или кому-то…

Ивану.

— Вот, тут его офицерская сумка, там всё…

Подтянутый, в ладно сидящем комуфляже, капитан протянул Светлане сумку.

Она взяла её машинально… потом, спохватившись:

— Ой, да вы проходите… может…чаю…

— Извините… не могу, у меня поезд через два часа… Простите, — капитан сделал шаг назад… как-то деревянно, и ткнул кнопку лифта, пряча глаза. Лифт открылся тут же — не успел уехать ещё.

— Скажите… а вы его знали?? — Свете хотелось задержать этого человека, явно крепкого и отнюдь не робкого, но почему-то сейчас прямо-таки бегущего отсюда.

Капитан, уже наполовину зайдя в лифт, повернул голову и встретился с ней глазами. Прятал их с того момента, как она открыла двери. За время короткого разговора и передачи личных вещей пропавшего в Чечне Алексея она так и не видела их. А теперь вот увидела — серые. С прищуром, полные чего-то такого, о чём лучше не спрашивать, глаза, живущие отдельно от почти лишённого мимики обветренного лица.

Капитан отвёл взгляд под ноги, потом опять взглянул на Светлану и утвердительно кивнув, сказал:

— Ещё раз — простите… прощайте.

Двери лифта закрылись, а Светлана все стояла в холле, теребя ремешок офицерской сумки, невидяще глядя перед собой.